Игорь Черный - Никого над нами

Что бы это значило?

Выпрямившись, я покачнулся от ударившего в голову хмеля и выглянул в обеденную залу. Отказавшись от безуспешных попыток разговорить находившуюся в шоке от пережитого девочку, которая все так же прятала лицо в ладонях, Свори у открытого окна что-то втолковывал остававшимся во дворе оруженосцам.

Проверив заточку предназначенного для чистки и разделки рыбы узкого ножа, я наконец взял себя в руки и уже совершенно спокойно вышел в обеденную залу. Эдвин, учуяв свежий запах перегара, положил на стол арбалет, но я, даже не взглянув в сторону старого слуги, прошел мимо. В голове было пусто, на душе тоскливо, и только гнавшее по жилам кровь сердце разжигало начавший медленно захлестывать меня огонь бешенства.

— Кейн? — Свори отвернулся от окна.

Настоятель арлийского монастыря, замолчав, тоже напряженно следил за моим продвижением к входной двери. И чего, тень забери, он глаза вылупил? Смотреть больше не на что?

— Ничего, — мотнув головой и нарочито пьяно покачиваясь, я пошел дальше к выходу во двор.

На полпути остановился и, словно собираясь что-то спросить, повернулся к охраннику Арнсона. Спрашивать, впрочем, ничего не стал — молча воткнул ему под подбородок разделочный нож. Выпучив глаза, парень схватился за торчащую из шеи рукоять, но ноги у него подкосились, и он сполз по стене на пол.

— Эдвин! — Развернувшись, я едва успел присесть: молния, вылетевшая из руки чернокнижника, принявшего облик настоятеля арлийского монастыря, ударилась в стену над моей головой и брызнула каскадом жгучих искр.

Доски облицовки тут же посерели и осыпались невесомыми струйками пепла.

Едва не пропустив удар, Кевин Свори в последний момент отвел меч второго фальшивого охранника кованым наручем и, выхватив из ножен кинжал, загнал его в глазницу не успевшему отпрыгнуть парню.

Жерар, не вполне разобравшись, что происходит, замахнулся топором на чернокнижника, но небольшой огненный шарик, сорвавшийся у того со сложенных ладоней, угодил крепышу в грудь. В следующее мгновенье заклятие лопнуло, разметав по зале клочья окровавленной плоти, обрывки одежды и раскаленные звенья кольчуги.

Я выхватил метательный нож, но заклинатель одним неуловимым движением оказался рядом с дочкой хозяина постоялого двора и, приставив к шее девочки изогнутый клинок, прижался спиной к стене. Лицо Карла Арнсона стекло с него, словно размокшая маска, слепленная из необожженной глины. Превращение заняло доли секунды, и уже через миг перед нами оказался совершенно другой человек. Куда более худой, горбоносый, с тонкими бледными губами и мелькавшими в глазах сумасшедшими огоньками.

— Бросайте оружие, или она умрет! — оскалившись, крикнул чернокнижник с решимостью загнанной в угол крысы.

Переглянувшись с Эдвином, Кевин Свори положил кинжал на подоконник и медленно вытащил из ножен меч, явно решая, стоит ли выполнять этот приказ. Останься у заклинателя колдовские силы, он бы всех нас мигом по стенам размазал. Так что за нож чернокнижник схватился только от безысходности. Но что ему в таком состоянии в голову взбредет — одним теням известно.

— Быстро! — теряя терпение, поторопил нас слуга тьмы, на лице которого выступили капли кровавого пота. — И тех, что во дворе, зовите!

— Зачем? — Пьяно усмехнувшись, я шагнул к нему.

— Зовите! Или я ее… — Для большей убедительности чернокнижник слегка уколол клинком шею девочки, и из-под острия потекла тоненькая струйка крови.

Глаза ребенка закатились, но колдун удержал ее на ногах.

— А нам-то что? — Я оперся левой рукой о стол и развернулся к заклинателю боком, скрывая нож, зажатый во второй руке. — Режь, мы потом тебя порежем. На куски. Медленно.

— Загубите невинную душу? — тяжело выдохнул не поверивший моей угрозе чернокнижник.

Все верно — нелегко всерьез выслушивать такое от подвыпившего пацана пятнадцати лет от роду. Прав ли он? Да только тень знает…

— Это ты ее загубишь. А мы тебя. Вот сдашься — чин по чину, княжескому правосудию предадим. Поверь мне, сожжение на костре вовсе не самое худшее, что может приключиться с вашим братом. — Я специально говорил медленно и размеренно, и заклинатель нервничал все больше.

— Заткните его! Быстро мечи на пол! — Он вновь сорвался на крик и стрельнул глазами на Свори, замершего с обнаженным клинком в руке.

Перенеся весь свой вес на стол, я подался вперед и метнул в позабывшего про осторожность чернокнижника нож, зажатый в опущенной под столешницу руке. Заклинатель даже пискнуть не успел, как клинок вонзился ему в горло и, перебив хрящи, на всю длину лезвия ушел в плоть. Дочь хозяина, взвизгнув, рванулась от него прочь, и я шагнул ей навстречу.

Какая-то часть сознания отметила, что рывок девчушки слишком уж стремителен, а в следующий миг из пальцев неестественно вытянувшихся девичьих рук, разрывая кожу, выскочили длинные когти. Отдергивая голову, я начал отмахиваться ножом, почти завалившись назад, но уйти из-под удара успел лишь благодаря угодившему в грудь одержимой арбалетному болту.

Отбросив самострел, Эдвин выхватил из-за голенища сапога складной нож с лезвием почти в пол-локтя длиной и кинулся мне на помощь. Я не собирался отстраненно наблюдать за схваткой старого слуги, когда-то бывшего очень неплохим мастером ножа, да только давно уже подрастерявшего былую форму, однако ноги меня не слушались, а залитая кровью левая щека горела огнем — один из когтей одержимой все-таки успел рассечь кожу. Впрочем, моя помощь Эдвину не понадобилась: тварь вырвала арбалетный болт, причем из перерезанного горла не пролилось ни капли крови, но тут почти одновременно выстрелили Рони и Анри, прибежавшие на звук схватки с улицы.

И все же, несмотря на смертельные для обычного человека ранения, одержимая демоном девчонка никак не умирала. Наоборот, одним рывком поднявшись с пола, она прыгнула к Свори, выставившему перед собой меч. Зайдя со спины, Эдвин в длинном выпаде попытался перерезать ей сухожилия ног, но сам едва увернулся от стремительно развернувшейся твари, которая все больше теряла человеческий облик, превращаясь в настоящее исчадие тьмы.

Существо, в котором почти ничего не осталось от симпатичной светловолосой девочки, не дожидаясь, пока оруженосцы перезарядят арбалеты, прыгнуло на старого слугу, но заскочивший со двора отец Густав уже начал выкрикивать слова изгоняющей демонов молитвы. И вера священника действительно оказалась крепка: при первых же его словах тварь пронзительно заверещала и вскоре в судорогах билась на полу; по мере того как власть создания тьмы над телом девочки слабела, из оставленных арбалетными болтами ран все сильнее струилась почти черная кровь.