Владимир Свержин - Трактир «Разбитые надежды»

— А ты почему не ешь? — удивленно спросил герой-недоучка, плотоядно облизываясь. Желудок его заурчал, напоминая хозяину, что уже проснулся, но еще не насытился. Однако сила воли превозмогла, и Марат все же попытался вразумить окончательно загрустившую спутницу. — Выглядит, конечно, странно, и зверь неведомый, но на вкус очень даже.

— Не хочу, — коротко бросила дочь старосты. Не объяснять же этому дураку, непробиваемому в своем слепом обожании, что творится в ее душе. Сейчас он раздражал ее этим своим здоровым детским голодом, почти беззаботностью, с которой относился к их невзгодам. Как можно есть подачки с чужого стола, когда они находятся во власти какого-то помешавшегося от собственного могущества и безнаказанности зверя в человеческом облике. Попади они в плен, можно было еще надеяться, что Лешага не бросит их, придет и спасет. А сейчас… — эта мысль жгла огнем, — ее мужчина о чем-то договорился с этим прорвьим выкормышем и ушел невесть куда, оставив их на произвол судьбы!

— Почему? — вопрос Марата отвлек ее от жалящих, словно дикие осы, мыслей.

Гордое молчание было ему ответом.

— Впрочем, как хочешь, — чешуйчатый пристально глянул на нее своими огромными желтоватыми глазищами и тут же, словно устыдившись, отвернулся. — Можно я тогда съем? Чтоб не испортилось…

Девушка пальцем отодвинула от себя миску и уставилась в стену.

— Может быть, хоть этот, шоколад съешь? — не отставал настойчивый юнец, еще больше раздражая ее.

— Не приставай! — оборвала его Лилия. — Хочешь есть — ешь! А ко мне не лезь!

Ей больше всего сейчас хотелось побыть одной. В этот миг она почти ненавидела Лешагу, походя выдернувшего ее из привычного мира. «Что это было? Нелепое стечение обстоятельств, не более. Так, стряхнул прилипший к сапогу листик. Интересно, скольких людей он лишил жизни просто потому, что те не вовремя оказались у него на пути? А главное, этот чурбан даже не понял, просто не заметил, что именно он натворил! — ей вспомнились слова Красного о провидении. Девушка зло мотнула головой. — Глупости это все!»

— Злишься? — драконид выскреб миску, облизал ложку и бросил в пустую посуду. Внезапный громкий звук неприятно резанул слух. От неожиданности дочь старосты дернула плечом, словно уклоняясь от удара.

— Какое тебе дело? — фыркнула она.

Марат поглядел на нее печально и только вздохнул. Девушка почувствовала укол совести за свою вспышку.

— Извини, — Лилия повернулась к товарищу по несчастью. Он-то уж точно ни в чем не виноват.

— На Лешагу злишься? — понимающе спросил Марат. — Я на него тоже поначалу злился. Он меня, когда первый раз увидел, так чуть вовсе не зашиб. И потом еще зажарить пообещал.

Дочь старосты с интересом посмотрела на юнца.

— Да ну? Он о тебе заботится, я же вижу, — она невольно вспомнила их первую встречу.

— Да Лешага меня вообще с собой брать не хотел! Он такой непростой, слова доброго не скажет. Никогда не знаешь, чего от него ждать. Меня вот сперва голодом чуть не уморил, а потом сам же кормил и отпаивал. Ты не бойся, вернется он за нами, я его знаю…

— Но как он мог? — неожиданно всхлипнула девушка. — Скажи, как он мог? Он же назвал меня своей женщиной, дрался за меня насмерть, а ты ему только сказал, что где-то там увидел его побратима, и он тут же ушел и бросил меня! — она вновь посмотрела на Марата. — Нас бросил. Так что, теперь получается, не нужны мы ему?! Поиграл, как ребенок с игрушкой, и выкинул! С чего ты взял, что он вернется?!

— Но это не так! — Марат кинулся защищать своего кумира. — Лешага уже много дней идет по следу Бурого. Он должен его спасти.

— Ну конечно, как же я не сообразила! Его — должен. А мы так, побоку! — все больше распалялась Лилия. — И на то, что теперь мы в руках у этого… Сохатого, — ему наплевать!

— Нет, что ты! Сама же слышала, мы гости отца Настоятеля, — горячо возразил драконид.

— Конечно, гости! Ты для него — «диковинная зверушка», если что с Лешагой случится, будешь развлекать монастырскую братию! А я — «женщина». Моя участь — служение. А если не согласна, вразумят, пока не осознаю свое великое счастье! — уже кричала девушка. — Он, конечно, обещал нас отпустить, только не уточнил, когда. Это сейчас мы гости, а завтра вдруг бах — и заложники.

«Есть зло, с которым приходится мириться» — так, если помнишь, говорил Настоятель. Кто знает, что он там еще придумает?! Второй раз наши уловки не сработают! — теряя запал, утерла глаза дочь старосты. — Так нельзя, понимаешь? Для Лешаги человеческая жизнь — пустой звук. Я не хочу, чтобы главный мужчина моей жизни был таким! — она встала и отошла от стола, показывая Марату, что разговор закончен.

— Ну, ты зря так…

Лилия безмолвствовала. Ей сейчас очень хотелось плакать от невыразимой обиды, а еще оттого, что единственный собеседник совершенно не способен понять ее боль и тоску. Она не могла сказать точно, какой бы хотела видеть реакцию Марата, но от пустых увещеваний легче не становилось.

В этот момент дверь снова отворилась, и на пороге возник замаскированный, должно быть, тот самый, приносивший еду.

— Добавку принес? — радостно спросил драконид, как будто и не было недавнего разговора.

— Отец Настоятель желает говорить с вами.

Лилия фыркнула и направилась к выходу.

— Нет, только с ним, — смиренный брат указал на чешуйчатого.

— Не очень-то и хотелось! — презрительно отворачиваясь, протянула она и выразительно посмотрела на Марата. По мнению девушки, лучшего доказательства ее правоты и быть не могло.

— Я скоро вернусь! — пообещал смущенный ученик Лешаги.

— Можешь не торопиться. Будешь хорошо себя вести и плясать на задних лапках, Настоятель тебе большую шоколадку пожалует! — отрезала девушка, всем своим видом показывая, что не нуждается в утешителях, да и вообще ни в ком не нуждается.

Драконид моментально припомнил всех прекрасных героинь прочитанных книг. Они точно вели себя как-то по-другому. Марат даже не нашел, что бы на это ответить девушке, и, печально махнув рукой, пошел за проводником, недоумевая, чем так разозлил Лилию.

Сохатый ждал его в кабинете, некогда принадлежавшем бессменному Майору, а до него, давно, еще в Тот День — генерал-майору.

— Проходи, садись, — он указал гостю на деревянный стул с вытертой до белизны некогда черной обивкой.

Чешуйчатый важно сложил руки за спиной, что, по его мнению, должно было придать ширину плечам и гордость осанке.

— Я постою, — он постарался скопировать жест Лешаги и упрямо чуть наклонил голову вперед, пристально глядя на собеседника.

— Как знаешь, — отец Настоятель смерил напыжившегося юнца равнодушным, чуть насмешливым взглядом. — Я хотел поговорить с тобой о друге.