Денис Юрин - Воскрешение

…По утрам любое питейное заведение выглядит неухоженным и неопрятным. Посетителей уже нет, за исключением тех, кто не рассчитал собственные силы и заночевал под лавками; на полу грязь, на столах немытая посуда и начинающие дурно попахивать объедки. И хорошо еще, если в разгар веселья не случилось драки, тогда по залу не разбросаны в хаотичном беспорядке обломки табуретов, осколки бутылок, битые черепки да обагренные кровью драчунов лоскуты одежды. Беспорядок и запустение, как после настоящего боя, царят везде, и «Хромой капрал», несмотря на то что большинство посетителей здесь были завсегдатаями, не стал приятным исключением из этой нормы разгульной жизни простолюдинов.

С трудом открыв, как ему тогда показалось, неимоверно тяжелую и скрипучую дверь, Аламез погрузился в царство неприбранного бардака и в атмосферу тошнотворного угара. Видимо, ползавший на карачках по полу с тряпкой в руках подросток-уборщик был совсем новеньким, и его забыли предупредить, что перед тем, как приступить к мойке липких от жира и прочих нечистот полов и столов, не мешало бы выкинуть из тарелок источающие неприятные ароматы объедки и проветрить зал, распахнув настежь окна.

Старичка Фанория на месте не оказалось, поэтому разговор с ним Дарк решил отложить на потом, а пока собирался подняться наверх и на пару часиков стать единым целым с мягкой, благоухающей свежестью леса подушкой. Не став докучать ни кряхтевшему с натуги уборщику, ни дремавшему на лавке у двери на кухню волосатому бугаю без рубахи, видимо, служившему у Фанория кем-то вроде дневного сторожа и помощника вышибалы ночью, Аламез тихо, на цыпочках, прошествовал к лестнице на второй этаж. Однако его преисполненное благородства намерение – не отвлекать одного от работы, а другого – ото сна было неправильно истолковано. Люди вообще так устроены, что видят в любом непонятном им поступке зло и считают всех незнакомцев мерзавцами, пока те не докажут обратное.

– Эй, куда попер, морда?! – изо всех сил стараясь придать своему тонюсенькому голоску мужественное звучание, прокричал отвлекшийся от грязевых разводов подросток и, не дожидаясь ответа на свой хамский вопрос, проявил кощунственное неуважение к духовному сану, запустив в голову Дарку половой тряпкой. – Стой, говорю, ворюга!

Смердящий и разбрызгивающий на лету капли грязной жидкости снаряд, конечно же, не долетел до цели, шлепнулся на пол шагах в двух от лестницы, так что от него даже не стоило уклоняться. Но вот от выкрика паренька проснулся охранник, и это обстоятельство чуть было не доставило смертельно уставшему Дарку некоторые неудобства. Нет ничего хуже, чем впустую растрачивать силы на глупые, бессмысленные стычки иль доказательство явного факта, что ты не верблюд.

Дрему с дневного стража как будто рукой сняло. Неимоверно быстро и ловко для своей тучной комплекции грузный верзила вскочил со скамьи и уже через миг оказался возле лестницы. Его волосатая ручища взмыла вверх, пытаясь ухватить моррона за капюшон, чтобы затем рывком стащить его со ступенек и, не дав подняться на ноги, забить до полусмерти. Однако потасовке не суждено было сбыться. Аламез слишком устал, да и с Фанорием впоследствии объясняться не хотелось, убеждая старичка, что первым потасовку, разрушившую ползала, начал не он и что найти замену покалеченному верзиле не так уж и сложно, достаточно заглянуть в порт и потолковать с грузчиками.

Искренне полагая, что хоть прислужники и не узнали его в чужой одежде, но, как любого постояльца, запомнили с первого раза в лицо, Дарк откинул капюшон и вопросительно кивнул головой рослому парню. « Узнал иль все же стоит позвать хозяина? » – говорил взгляд Дарка, в котором не было ни раздражения, ни злости. Однако эффект, произведенный этим миролюбивым, совсем не враждебным поступком, получился какой-то странный. Малолетний метатель тряпки вдруг заблажил, как будто его под зад боднула остророгая коза. Громила же на пару секунд застыл, позабыв убрать назад протянутую к шее постояльца руку, а затем боязливо попятился, лишь кивнув в знак того, что Дарк может пройти. В его расширившихся глазах застыл испуг, нет, настоящий ужас, как будто он средь бела дня узрел ожившего мертвеца, что, впрочем, было не так уж и далеко от истины.

– В полдень разбуди! – небрежно бросил моррон, хоть и пораженный реакцией прислужников, но не в силах разбираться, чем же его лицо их так напугало.

Ответ нашелся сам собой, всего несколькими минутами позже, когда Аламез вошел в комнату и перед тем, как лечь на кровать, решил посмотреться в зеркало. Из глубин стекла на него изумленно таращилось существо, не только ничуть не похожее на собственное отражение, но которое и человеком-то назвать было нельзя. Липкие, пропитанные кровью волосы свисали со лба мерзкими сосульками. По всему мертвецки бледному лицу, лишенному с одной стороны кожи, шли замысловатые багровые разводы, а в щеке зияла сквозная дыра, так что моррон смог, не открывая рта, узреть свои коренные зубы. Дарк, естественно, знал, что ему порядком досталось в схватке с вампирами, но не ожидал увидеть подобного, страшного и одновременно жалкого зрелища. К тому же, у него в голове не укладывалось, как так могло получиться, что кровь, покрывавшая ранее монашескую робу, уже давно засохла и отпала, будто комья грязи с сапога, а на лице по-прежнему красовались багровые разводы? Поврежденная часть лица уже давно не болела, но до ее полного восстановления было очень далеко.

«Значит, дело не во мне! Процессы восстановления организма идут с прежней скоростью, а не ускорились! Дело в ткани… – пришел к единственно возможному заключению Дарк, сняв с себя монашеское одеяние и внимательно его осматривая. – Возможно, она пропитана каким-то редким раствором, не дающим надолго задерживаться на ее поверхности крови. Интересно, а грязь с нее так же быстро спадает? А знал ли Грабл, какую чудесную вещь на тряпки хотел пустить? Ведь лучшей одежонки для убийцы не найти: и оружие удобно прятать, и с жертвой как угодно возись, все равно не запачкаешься!»

Случайное открытие, бесспорно, обрадовало моррона. Ужасная образина, бывшая сейчас на месте его лица, вскоре должна была зажить, а пока ее можно было скрывать под глухим монашеским капюшоном. Чудесная роба была настоящим подарком судьбы, в ней можно без опаски посещать любые клоаки и вступать в любые бои, не заботясь о том, как впоследствии объясняться с докучливой стражей.

Хотя воистину волшебные свойства робы и не вызывали сомнений, Дарк решил на всякий случай провести небольшой эксперимент, для чего положил робу на пол, тщательно обтер об нее сапоги, а затем не поленился спуститься вниз за ведром грязной воды после мытья полов, которое без зазрения совести выплеснул на одежду и на недавно помытый прислугой в комнате пол. Лишь совершив этот акт возмутительного свинства, моррон с чувством глубочайшего удовлетворения опустился на кровать и тут же заснул безмятежным сном удачно сделавшего «а-а» младенца.