Денис Юрин - Воскрешение

– Где встреча, когда?

– Не горячись! – недовольно прошипел старик. – Встречу сегодня на три часа пополудни назначили, место надежное. Как цеха кожевенников пройдешь, сразу налево сверни. Дойдешь до набережной, там дом со сгоревшей крышей стоит. Он один там такой, не перепутаешь! Возле входа знакомец мой поджидать будет. Рожища у него красная и передних зубов нету, намедни в драке выбили. Зовут его Каблом. Тя он признает, я тя ему описал, но на всяк случай вон энто возьми. – Фанорий протянул руку и незаметно для посетителей вложил в ладонь моррона гладко отполированную, лишенную с одной стороны рисунка медную монетку. – Он те такую же показать должен, а затем в тайное место отведет.

– Спасибо, старик! С меня причитается. – Кивнув в знак благодарности, Дарк хотел подняться, но костлявая, все еще сильная рука старика схватила его за кисть и резко притянула к стойке.

– Погодь, торопыга! Разговорчик еще не окончен, да и кошель я те еще не принес. Вишь, как дивно выходит… – прохихикал неожиданно повеселевший Фанорий. – Старичье убогое вроде бы я, а маразма у тя наперед началася!

– Выходит, что так, – тяжко вздохнул Аламез, изрядно обругавший себя в мыслях за рассеянность.

– Кошель-то не беда! Кошель-то я щас вынесу, но вот што, мил-человек, я те еще сказать хочу… Неладное это дельце, чую, неладное! Ты б на него лучше не ходил, да и город те покинуть не мешало б!

– Что так? – Дарк недоверчиво прищурился. – Говори, старик, раз уж начал! Я тебя за язык не тянул.

– А ты сам посуди! – прошептал корчмарь, опять заговорщически озираясь. – Сделка-то большая, значитца, сложной должна быть… подготовки требовать, а все как-то быстро и удачно сложилось! Надо партию масла, на, возьми! Святоши даже сами вывезти ее готовы, а раньше их на такое по нескольку дней уламывать приходилось… Такие люди челом били, унижались перед «рясами» по-всякому, лишь бы они товар свой через ворота городские провезли. Я на Кабла напраслину возводить не хочу, он хоть и пройда отменный, но человек проверенный, ни разу меня еще не подводил! Но кто ж его знает, как может обернуться? Когда деньжища на кону немалые, даже праведник согрешит, так уж мы, людишки, устроены…

– Думаешь, никакого масла и в помине нет? – высказал опасение моррон. – Приду я, значица, с деньжатами в темный подвал, а там…

– Ничего я не думаю, я допускаю! – многозначительно заявил Фанорий, подняв указательный палец вверх. – Мой те совет, даже два! Ты деньжат с собой не бери, так вернее будет! Но токмо посредничку о том не говори. Потребует перед встречей со святыми отцами кошель показать, дай в наглую рожу! Не боись, коль он честен, коль упокоить тя не задумал, стерпит… ему не впервой! Когда же со служителями будешь беседовать, то стой на своем, более трети задатку не плати, и то не ранее чем за день до вывоза.

– Ну а если это обман, если меня… – хотел спросить Дарк, но Фанорий крепко сжал его руку и не дал договорить.

– Ты сам понимаешь, что за дельце опасное взялся! Ко всякому обороту готов должен быть, но вот те второй мой совет! Ты не торопись пока. Поди в залу, посиди, винца выпей, отобедай, а через час ребятки мои придут. Мужички хорошие: и в ратном деле не последними будут, и не продадут тя за ломаный грош! С ними на встречу пойдешь. По золотому каждому заплатишь, зато, коль что не так сложится, твоя спина прикрыта будет! Ну а коли шкуру твою из переделки вытаскивать придется, еще по два золотых на каждый нос добавишь! Дороговато, конечно, парни берут, но жизня того стоит!

– Нет, спасибочки, я как-нить сам уж управлюсь! – в знак отказа покачал головою Аламез. – Чужакам ни в делах, ни в бою не доверяю, да и сбежать одному сподручней. Никто под ногами не мешается. А вот насчет деньжат ты прав! Пущай до вечера кошель у тя полежит. На встрече деньги мне не понадобятся, а вот после нее зайду, несколько монет на расходы отсыплю…

– Как знаешь, дело твое, – пожал плечами Фанорий и закончил разговор в своеобразной манере, то есть просто-напросто встал и удалился на кухню, даже не кивнув собеседнику на прощание.

Неприятности начались сразу, как только Дарк покинул таверну. Не успел он пройти по довольно оживленной в этой время дня улочке на юг и тридцати шагов, как натолкнулся на патруль. Неизвестно, чем привлек внимание бдительных стражей порядка скромный монах, одиноко бредущий среди мирской суеты и размышляющий о высоких небесных материях, но только солдаты его обступили сразу и, не утруждая себя формальными расспросами, тут же попытались приступить к обыску.

Естественно, их намерения так и остались намерениями. Заподозренный в чем-то плохом служитель святого Индория проявил завидную прыть и метким ударом ноги ниже кирасы уложил на мостовую первого же представителя закона, протянувшего к нему руки. Поскольку на ноге мнимого служителя Небес был добротный, тяжелый сапог, а не легкая сандалия, удар получился весьма действенным, и практически именно он решил исход скоротечной, абсолютно не кровопролитной схватки.

Выронив алебарду и согнувшись в три погибели, пораженный в самое дорогое ему место стражник упал прямо под ноги в тот миг как раз шагнувших вперед сослуживцев. Спонтанно образовавшаяся на мостовой куча из стали и плоти интенсивно шевелилась, скрежетала доспехами и на несколько голосов чертыхалась, чем привлекла внимание обомлевших прохожих, еще никогда в жизни не видевших такого чудного зрелища. Изумление горожан было настолько велико, что все до одного, как по команде, открыли рты, но ни один из них не засмеялся, по крайней мере пока Аламез стоял на мостовой.

Одному из стражей все же удалось избежать незавидной участи товарищей, которые пока еще не стали, но вот-вот должны были стать всеобщим посмешищем. Он находился по другую руку от упавшего первым, и досадное недоразумение, постигшее всех остальных, не помешало счастливчику исполнить долг. Но ему помешал подозреваемый, круговым движением сбросивший руку стражника со своего плеча, вывернувший ее и так резко рванувший вверх, что под стальным налокотником солдата что-то хрустнуло. Не прошло и секунды, как по округе пронесся протяжный вой, какой издают лишь собаки да волки на чарующую их чем-то луну.

Не став дожидаться, пока диковинное, многочленное и стальнопанцирное чудовище вновь превратится в доблестных, но не очень ловких блюстителей порядка, Дарк поспешил ретироваться, поскольку ему и силы нужно было беречь, да и неприязни к ревностно исполнявшим свой долг солдатам он не испытывал. Правду народ говорит: «Удачный бой – бой, которого удалось избежать; а лучший враг – враг, от которого удалось убежать!»