Роман Глушков - Турнир

Мастер Игры продолжал находиться среди нас в теле пастыря. Это было очевидно, потому что иначе святоша снова сошел бы с ума, обнаружив себя в компании вампиров. А то и вовсе отбросил бы копыта – я пока не имел возможности узнать, что бывает с телом обычного человека, когда его покидает паразитировавший в нем разум «серого» (по этой причине меня продолжала тревожить судьба Демира аль-Наджиба). Но Мастер все еще был с нами, преследуя одному ему известные цели. На телепатическую связь со мной он больше не выходил. А все мои попытки достучаться до него направленными мысленными посылами терпели неудачу. С тем же успехом я мог бы гипнотизировать деревья или камни, и вскоре я прекратил это занятие.

Что планировал «серый», пустив события течь своим чередом, но тем не менее оставаясь в их гуще? Насладиться тем, как мы перебьем друг друга, и отбыть с чувством исполненного долга в тот мир, откуда он прибыл? Такой финал тоже не исключен. Бледный, Крупье и Гробик не дураки и, если унюхают запах жареного, то без боя не сдадутся. И хоть квестеров было больше, а их подготовка не уступала профессиональной армейской, многие из них полягут в этих горах, если дело дойдет до драки. Так что Кирсанов может еще пожалеть о том, что решил отомстить наемникам вместо того, чтобы просто заплатить за товар и оставить их в покое.

Судьбоносная встреча должна была состояться на лесной поляне в полукилометре от северной оконечности Триллиума. Какую ловушку квестеры приготовили для Бледного, меня, само собой, не информировали. Но я не сомневался в том, что они проделали большую и кропотливую работу. Такую, которой я, будь они не бойцами Кирсанова, а моими, наверняка остался бы доволен. Кирилл Константинович – тоже. Он не выказывал раздражения или нервозности, а значит, уверен в том, что контролирует ход игры, на кону которой стояли миллионы.

Я не успел обговорить со своими людьми детали самой процедуры обмена. Так что здесь «сыворотка правды» оказалась бессильна – я не мог выболтать противнику то, чего банально не знал. Наоборот, в этом вопросе «сыворотка» мне как раз помогла. Она сделала мое незнание совершенно искренним, заставив Кирсанова в него поверить. Впрочем, главное ему все равно было известно: наемников слишком мало, прикрыть их некому, и они изначально поставлены в проигрышные условия. Торги за пакали еще не начались, но покупатели уже связали продавцов по рукам и ногам. Пока лишь фигурально, но если дело так пойдет и дальше, то вскоре это случится в прямом смысле слова. Так, как это случилось со мной. Перед тем, как вести меня на место встречи, квестеры сковали мне запястья и лодыжки тюремными кандалами, отчего я в своей оранжевой арестантской робе стал и вовсе неотличим от заключенного.

Кирсанов, к чести его будет сказано, отказался прятаться за чужие спины. Он самолично явился на поляну для переговоров, пусть и в компании полудюжины головорезов, а также секретаря. Я и священник тоже вошли в состав делегации. Меня прихватили в качестве живого щита – если я не соврал, то мои люди, зная, чей разум пребывает в этом теле, поостерегутся стрелять в нашу сторону. Если же соврал, то в случае перестрелки мне не составит труда обезопасить себя – и, возможно, остальных – с помощью магии «серых». Ну а пастырь вызвался идти с нами добровольцем. Он заверил Кирилла Константиновича в том, что считает своим долгом сопровождать его, пока тот с ним не расплатится. Кирсанов не возражал. Святой отец рисковал не больше, чем остальные. Да и без знатока здешних мест в команде не обойтись – мало ли какие сюрпризы мог преподнести продавец.

На поляну, подступы к которой квестеры взяли под контроль еще вчера, мы вышли за пять минут до полудня. И прождали еще минут сорок, прежде чем продавец показался на противоположной опушке леса. Он был один, но это никого не удивило – наемники не сунулись бы сюда с товаром, не подстраховавшись. Вопрос лишь в том, надежно ли они подстраховались, имея дело со столь могущественным покупателем. Но выяснить это можно было лишь по ходу торгов, не раньше.

Вообще-то Бледный – именно он явился на переговоры – всегда отличался пунктуальностью, но только не сегодня. Из чего следовало, что он опоздал по уважительной причине. Для здешних мест это было простительно, но у меня на душе все равно скребли кошки. Задержавшие Бледного неприятности могли быть какими угодно. В том числе – самыми мерзопакостными изо всех возможных. И все же я понадеялся, что никто из нас больше не пострадал и что с Крупье, Гробиком и Широй тоже все в порядке.

Стороны не договаривались насчет того, чтобы приходить на встречу без оружия. Подобное условие было неуместно там, где за каждым кустом тебя могла подстерегать опасность. Поэтому Бледный, так же как телохранители Кирсанова, имел при себе автомат и прочий носимый арсенал, пусть даже соотношение сил на поляне складывалось не в его пользу.

А вот пакали он с собой наверняка не захватил. Хотя это тоже было оправдано, ведь он имел дело с превосходящими силами противника. Пока только вероятного, но Бледный со товарищи готовились к любому повороту событий. А что же Кирсанов? У его секретаря был при себе кейс, в котором, согласно нашим требованиям, должны были лежать алмазы – единственная приемлемая для нас форма оплаты. Цены на них в Сезон Катастроф резко взлетели, к тому же алмазы было проще всего унести с собой. В отличие от пары центнеров золота, которое полагалось бы нам за наш драгоценный товар… Хотя, что на самом деле лежало в том кейсе, ни я, ни Бледный, конечно, знать не могли.

– Вы опоздали! – вместо приветствия упрекнул Кирсанов наемника, когда тот подошел к нам достаточно близко. Обмениваться дежурными любезностями и пожимать друг другу руки ни тот, ни другой не собирались, поскольку в этом отсутствовала нужда. – Полагаю, причина вашей задержки не отменяет наши договоренности?

– Все в порядке, – заверил его Бледный и, разведя руками, добавил: – Ну а вы пришли раньше намеченного срока. Причем намного раньше, чем следовало бы. Да к тому же ораву друзей с собой привели. Два десятка стрелков по всему периметру – вам не кажется, что это перебор?

Разговор был начат на русском языке, поскольку Кирсанов знал, с кем ему придется торговаться – его известил об этом квестер Тарас. Я покосился на Мастера Игры. Он прекрасно понимал, о чем мы толкуем. Но, отыгрывая роль священника, был вынужден притворяться, что ему не знаком этот язык.

– Перебор? Да полноте! – ничуть не смутился глава ЦИКа. – Честно говоря, стрелков там еще больше. Но вы все равно не побоялись сюда явиться, а значит, они вас не испугали, ведь так?

– Вообще-то, испугали, – признался Бледный, хотя определить это по его лицу было нельзя. – Но я утешился мыслью, что имею дело не с колумбийским наркобароном или афганским моджахедом, а с цивилизованным человеком и порядочным бизнесменом. Который, готов поспорить, не желает кровопролития. Ни нашего, ни чьего-либо еще.