Майкл Гелприн - Хармонт. Наши дни

– Что там, доктор? – подступил к Ежи один из них. – Говорят, что…

Ежи, не ответив, сунул сержанту под нос внутренний пропуск.

– Мне надо в хранилище, срочно!

– Доктор, для входа в хранилище необходим спецпропуск, – выкрутился из-за спины первого сержанта второй.

– Мне нужно в хранилище! – заорал на охранников Ежи. – Понятно вам, сучьи вы дети?! Прямо сейчас, иначе весь этот грёбаный институт может разлететься к чертям. Быстро, ну!

– П-под вашу ответственность, д-доктор, – промямлил первый сержант. – В-в связи с н-неординарной ситуацией мы…

– Открывайте! Живо!

Охранник трясущимися от страха руками отпер решётчатую дверь. Ежи помчался по коридору, один из сержантов, неразборчиво бормоча на ходу, потрусил за ним.

– Где хранилище предметов невыясненного назначения?

Сержант обогнал Ежи и отпер новую дверь. Ежи ворвался вовнутрь и, стиснув от злости зубы, пошёл вдоль стеллажей. Через четверть часа он покинул хранилище тем же путём. «Рачий глаз», тот самый, именной «глаз Голикова – Пильмана», за который отдал жизнь Антон, намертво прилип, прикипел к ладони.

– Распишитесь, доктор. Вот здесь.

Ежи размашисто поставил подпись и побежал к лифту.

Сажа Квятковски, 35 лет, домохозяйка

К четырём утра они вышли к тому, что ещё сутки назад было соединяющим Хармонт и Рексополис двухполосным шоссе. Сейчас от шоссе остался только вздыбившийся, искромсанный рваными трещинами асфальт, спёкшийся, скукожившийся и заваленный вывороченными с корнями деревьями.

Автобус лежал поперёк бывшей дороги на боку, щерясь на поваленный мёртвый лес разбитой кабиной. Сажа охнула, сбилась с ноги, остановилась. Ян догнал её, обнял, с полминуты они смотрели на погибший автобус, а потом Сажу затрясло, едва она представила, что там внутри.

– Постой здесь, я сам, – сказал Ян.

Он поцеловал жену в плечо, перелез через преграждающий путь ствол палой сосны с осыпавшимися, уже увядшими иглами, прыжком одолел придорожный кювет и выбрался на обочину. Приблизился к автобусу, заглянул через кабину в салон, отшатнулся и медленно двинулся вдоль ставшего вертикальным днища. Подпрыгнул, уцепился за колесо, подтянулся и просунул голову в проём выдавленной входной двери. Сажа подумала, что он нырнёт сейчас в автобус и скроется из виду, но нырять он не стал, а долго, скорчившись на колесе, смотрел внутрь. Затем тяжело спрыгнул на землю и, не оглядываясь, пошёл назад.

– Что там? – сунулась к мужу Сажа.

Ян не ответил. Взял её за руку и потянул за собой в обход, так что на останки шоссе они выбрались двумя сотнями футов западнее.

– Надо спешить, – сказал Ян и двинулся по обочине в сторону Хармонта.

– Ты думаешь, кто-то выжил? – догнала его Сажа. – Хоть кто-то?

Ян пожал плечами.

– Не знаю, – сказал он, – увидим на месте. Не останавливайся, пойдём.

Сажа покорно двинулась следом. Они шли по Зоне вот уже шестой час, и хорошо, если одолели половину пути, потому что постоянно приходилось продираться через буреломы, огибать превратившиеся в болота низины и карабкаться по враз облысевшим, лишённым жизни склонам окаймляющих эти низины холмов.

Раздавленные, расплющенные, искорёженные остовы пойманных «комариными плешами» и перекрученных «мясорубками» автомобилей были рассыпаны на дороге подобно угодившим в липкую ленту-ловушку мухам. Всякий раз, минуя очередную груду металлолома, Сажа давала себе слово не смотреть, и всякий раз смотрела, и корёжилась от вида вплетённого в смятый металл тряпья. Неужели никто не уцелел, отчаянно думала она, механически ступая за Яном вслед. Неужели ни одна живая душа не выкарабкалась из этих в одночасье ставших адом проклятых мест. Неужели…

Уцелевший бордовый «фольксваген» в лучах вставшего из-за дальних гор солнца казался не сумевшей взлететь божьей коровкой. Сажа вцепилась Яну в рукав, когда разглядела уронившую голову на руль рыжеволосую женщину.

– Обожди здесь, – Ян осторожно освободил руку и побежал к «фольксвагену». – Распахнул водительскую дверцу, коснулся плеча женщины и отдёрнул ладонь. – Не смотри! – крикнул он Саже, рывком вытащил тело наружу и бережно уложил на обочину.

Не смотреть она не могла. Длинные рыжие волосы уцелели, а от вида обезображенного, превратившегося в уродливую кровавую маску лица Саже мгновенно стало дурно. Она резко отвернулась, с трудом сдержала рвотный спазм, а когда отдышалась, Ян уже завёл двигатель, и «фольксваген», дёрнувшись, медленно пополз вперёд. Он одолел не больше десятка футов, когда из кювета потянулись вверх и сплелись в кружево тонкие перламутровые нити.

– Уходи! – отчаянно закричала Сажа.

Ян вымахнул из водительской дверцы, упал на искорёженный асфальт, перекатился и вскочил на ноги. На том месте, где только что был «фольксваген», вздымались в утреннее небо сизые дымовые клубы.

Сажа вскрикнула, зажала ладонями рот, плечи у неё затряслись от плача, ходуном заходили руки, но миг спустя Ян оказался рядом, прижал её к себе и держал, неразборчиво шепча поверх волос до тех пор, пока истерика не сошла на нет.

– Надо идти, – глухо сказал он. – Я думал, удастся подъехать на машине, а тут видишь как…

Сажа закивала. Никуда идти ей не хотелось, ей вообще ничего не хотелось, разве что лечь, свернувшись клубком, где стоит, и никогда не видеть больше того, что натворила Зона, не ощущать этого, не думать об этом и не вспоминать.

Они свернули с дороги в карьер, выбрались из него в распадок, взобрались на вершину холма и увидели человека. Тот лежал ничком, с вытянутыми вперёд, вцепившимися в землю руками и неестественно вывернутыми ногами, словно перед смертью хотел завязать их узлом.

Ян, оскальзываясь, спустился по склону, нагнулся и перевернул человека на спину. Сажа охнула, по задранной в небо козлиной бородке узнав Голландца Ван Кампа.

Ян выпрямился, пару секунд смотрел на тело недавнего напарника, затем обернулся к жене.

– Он сумел пройти пятнадцать миль, – сказал Ян, – прежде чем его накрыло. Значит, могут быть и другие.

– Он был сталкером, – возразила Сажа. – Одним из лучших.

Ян кивнул.

– Есть и другие, – сказал он. – Голландцу не повезло, но кому-то, может быть, повезёт. Разделимся – так у нас будет вдвое больше шансов встретить живых, – он вновь нагнулся, отцепил с пояса погибшего кобуру и протянул Саже. – Если что, стреляй в воздух, я буду держаться на расстоянии слышимости. А так – встретимся у мастерской Хиггинса.

Сажа неуверенно приняла кобуру, расстегнула, извлекла «Глок» и упрятала его в карман куртки.

– Мне страшно, Яник, – сказала она. – А если что-то случится с тобой?

– С этим вряд ли, – Ян щёлкнул ногтем по приютившемуся в ладони «рачьему глазу». – С этим с нами тут ничего не случится, если не будем лезть на рожон. Раз до сих пор не случилось. Хотел бы я знать, какого.