Сергей Демишев - Диверсанты Хроноса

— Вы собираетесь вызволять Барбару из комендатуры? Ночью!

— Днем это будет сделать гораздо сложнее, тем более, что ее вполне могут с утра перевезти в другое место, — пояснил я и поднялся на ноги.

Братья продолжали сидеть и смотрели на меня снизу вверх.

Наконец старший из братьев заговорил.

— Наверное, в нашем положении такие вопросы не задают, но… кто вы такой, уважаемый, и зачем ввязываетесь в это, вообщем-то, наше семейное дело?

Действительно, вопрос! Но отвечать как-то надо. Мне ведь возможно с ними в бой идти этой ночью.

— Красть детей с целью шантажа их родителей — нехорошо. Да и оставлять девушку в такой беде, как то не по-нашему. Кроме того, они унесли кое-что, принадлежащее мне. И это кое-что дорого моему сердцу, как память. Очень вернуть хочется. Вас удовлетворит такое объяснение, камрады?

Старший кивнул, но особой уверенности в его кивке не было.

— Теперь, по поводу того, кто я такой. Объяснять не буду, да и не обязан. Зовите меня просто, лейтенант. Думаю, для начала знакомства, этого будет достаточно.

Теперь уже два утвердительных кивка.

— Хорошо, сеньор лейтенант, — отозвался Америго.

— Можно без сеньора, — демократично разрешил я. — Подбирайте оружие, через несколько минут выходим. Напрямик через лес мы выйдем в город часа через три, если повезет.

— У нас здесь лошади привязаны, — объявил младший из братьев, и махнул рукой в лес. — Две.

Это хорошо, тогда можно не ломиться через ночной лес с великим риском заблудиться, а переть прямо по дороге. На лошадях они от меня не отстанут.

— Тогда дуй за лошадьми, а Люка поможет мне здесь.

Люка светил мне ручным электрическим фонарем, когда я вскрывал схрон и доставал оттуда взрывчатку. Количество взрывчатки произвело на мафиози впечатление. А когда я показал, как скомпоновать из нее двадцати килограммовый блок, и попросил его сделать такой же, его недоверие ко мне, похоже, сильно пошатнулось. Правильно говорится, что совместный труд объединяет.

К тому времени Америго привел лошадей. Мы закрепили импровизированные бомбы на седлах и двинулись в ночной лес.

Ночь была лунная, и мы быстро вышли на проселочную дорогу. Там я перешел на маршевый режим, и моим новым спутникам часто приходилось переводить коней в галоп, что бы не отстать от меня.

А я бежал ровно и без напряга, поглощая километры дороги, и вскоре высочил на шоссе. Там я прибавил еще и уже слышал за собой стук копыт лошадей перешедших в непрерывный галоп.

Я держал взятый темп часа полтора, пока сзади крикнули.

— Лейтенант!

Я сбавил темп и позволил всадникам нагнать меня.

— Лейтенант, — в голосе Люка сквозило безмерное удивление, — лошади в мыле. Это не беговые скакуны. Они не выдержат.

Я не успел ответить. Впереди за поворотом дороги меж деревьев мелькнул отблеск электрического света.

— С дороги! — скомандовал я и, подавая пример, ринулся в чащу.

Остановились в высоком кустарнике. Братья спешились и взяли коней под уздцы. Ребра у животных ходили ходуном, с губ срывались белые хлопья пены. Разу видно, что такая интенсивная прогулка не для их лошадиных организмов. Это вам не тренированный десантник, да еще и налегке. Я-то как раз чувствовал себя нормально. Дыхание восстановилось быстро, и я смог сконцентрироваться на наблюдении.

Ожидаемый автомобиль так и не появился на дороге. Не было слышно и шума мотора.

Приказав компаньонам оставаться на месте, я прошел лесом несколько сот метров, и за поворотом дороги мне открылся вид на блок-пост перекрывающий проезд к городу.

Шлагбаумы был опущены и со стороны города и со стороны леса. Бетонные блоки служили основанием ограждения и препятствовали объезду блок поста по обочинам.

Караульный домик из белого кирпича с плоской крышей и служил местом отдыха солдат и, судя по отходящему от него проводу, пунктом связи.

Расположенные на нем прожекторы, направленные во все четыре стороны, заливали пространство вокруг блокпоста ярким светом.

Кроме того на крыше, за бруствером из мешков с песком удобно расположился пулемет на треноге, рядом с которым сидел солдат и курил сигарету, лениво поглядывая по сторонам.

Обойти блок-пост не было никакой возможности. С одной стороны бетонные блоки и колючая проволока упиралась в болотистую речушку с берегами из чавкающей грязи, а с другой в лысую гору.

Идти в обход, через ночной незнакомый лес, значит потерять драгоценное время.

Из караулки вышел еще один солдат. В руках у него дымились две кружки с чем-то горячим.

— Ганс, спускайся, кофе готов, — крикнул он часовому у пулемета, но в его голосе не было ни капли доброжелательности.

Часовой наверху рассмеялся.

— Отлично Фриц, это был второй тобой приготовленный для меня кофе. Осталось еще три. Занеси-ка ты мне его наверх.

— Иди-ка ты в задницу, Ганс. Я проиграл тебе в преферанс пять чашек кофе, а не полный пансион с обслуживанием. Не хочешь спускаться, пей холодным.

С этими словами он поставил кружку на бетонный блок, и отошел в сторону, прихлебывая из своей кружки.

— Ну и свинья ты, Фриц, — упрекнул товарища часовой. — Ты же знаешь, что я не могу покинуть свой пост.

— А мне какая разница? — философски ответил Фриц, продолжая с удовольствием втягивать обжигающий напиток.

— Ну, пойди и разбуди Фердинанда. Пусть он сменит меня, пока я попью кофе.

— По уставу, часового отдыхающей смены можно будить только в случае тревоги, или по приказу командира, — хладнокровно заметил Фриц. — Тревоги у нас, слава богу, нет, а фельдфебель укатил в город до утра.

— Своим упрямством, Фриц, ты толкаешь меня на нарушение Устава. Но я должен выпить приготовленный тобой кофе, так как карточный долг, это долг чести.

И с этими словами грузный Ганс по приставной лестнице стал спускаться со своего поста на землю.

Их всего трое, — быстро соображал я. — Один из них спит в домике, другой пьет кофе и смотрит в сторону от меня. А Ганс сейчас спустится с лестницы и зайдет за угол караулки. Ему придется обойти две стены, прежде чем он подойдет к оставленной ему кружке с кофе и снова попадет в поле зрения. Значит, секунд 10 в мою сторону никто смотреть не будет. Если конечно, Фриц не вздумает оглядеться, или внезапно не проснется какой-то Фердинанд.

И я рванул с места так, что дерн из-под подошв разлетелся клочьями. Не знаю, какие на земле в эту эпоху были рекорды по забегам на сто метров, я их точно все побил.

Бежать бесшумно не получилось. Привлеченный топотом моих ног и свистом ветра в складках моего маскировочного халата, Фриц повернул голову. Он дал мне еще секунду, а затем его рот стал открываться для крика.

До него оставалось еще метров двадцать, когда я начал стрелять, лишь чуть замедлив бег. Пистолет с глушителем глухо хлопнул дважды, словно ударили кулаком по подушке.