Сергей Демишев - Диверсанты Хроноса

С этим решением я улегся на лежанку, готовясь погрузиться в свой первый сон в этом времени. Но едва я потушил лампу и закрыл глаза, как в темноте кто-то осторожно прокрался в мой шалаш. Я нащупал парабеллум и тихо произнес:

— Стоять на месте или вышибу мозги.

В темноте тихонько всхлипнули и девичий голос произнес:

— Но вы же сказали, что сотрудникам военной разведки можно.

Я снова зажег еще горячий светильник.

Барбара стояла на полу на четвереньках, как ее и застал мой приказ.

— Мы опять на "вы", — спросил я, убирая парабеллум.

Она встала на ноги, и огляделась.

— Уютно у вас тут.

— У тебя такой же точно шалаш, — ответил я не слишком гостеприимно.

Она посмотрела на меня, не моргая, прямо в глаза.

— Я не могу уснуть. Шумят сильно и мне… Я же теперь ваша помощница и мне можно. Я здесь, на полу. Я и одеяло взяла.

Она показала сверток, на который я поначалу и не обратил внимание. Я вздохнул и поднялся с лежанки.

— Давай сюда свое одеяло, и давай ложись, — я кивнул на свое место.

Она с готовностью его заняла, и выжидательно снизу вверх посмотрела на меня.

Я погасил свет, и, завернувшись в одеяло, улегся прямо на травяной пол, благо земля была сухой и теплой.

Некоторое время я слушал вздохи, доносившиеся с лежанки. Затем вздохи прекратились, и легкая рука коснулась моего бедра.

— Боец Барбара, спать, — скомандовал я тихо, и рука убралась.

Если бы кто знал, чего мне это стоило. Я еще час лежал, усмиряя гормоны, и лишь потом провалился в долгожданный сон.

Наутро я нашел дона Педро за одной из телег. Он сладко посапывал, обняв свежий пень, при этом держа в руке недопитую бутылку с самогоном. По всему было видно, погуляли партизаны вчера на славу.

Проснулся новоиспеченный капитан лишь тогда, когда я вытащил из его руки бутылку.

— У-у, отдай! — пьяно замахал он рукой, а другой потянулся за "маузером".

Пришлось отобрать у него и пистолет, после чего он безвольно осел на землю и захрапел.

Я с минуту думал, как быть в такой ситуации. Или ждать пока дон Педро протрезвеет, или все же что-то предпринять. Решил не ждать.

Дотащил пьяного в дрыбаган партизанского командира до ручья и сунул его головой в ледяную воду. Помогло. После пятого окунания дон уже мог мычать, что-то протестующее, а после седьмого уже вполне внятно произнес:

— Хватит меня макать…

Я сходил за бутылкой и налив в кружку на два пальца протянул страдальцу. Тот дрожащими руками с благодарностью принял кружку и тут же одним отточенным движением опрокинул ее в рот. Через пять минут дон Педро был вполне адекватен, насколько может быть адекватен человек после полутора литров самогона выпитых за ночь.

Он долго по моей просьбе искал и, наконец, вынес на белый свет карту местности сложенную в несколько слоев. Это оказалась вполне подробная и информативная карта, хоть и напечатанная на бумаге.

Неуверенно водя по карте грязным ногтем, дон Педро, наконец, ткнул пальцем в место на зеленом пятне, занимавшем большую часть карты.

— Во-от, здеся мы находимся.

В принципе, мне больше от него ничего и не нужно было. С картой я разберусь. Главное, знать на ней свое местоположение.

Дон Педро, испросив разрешения, доковылял до своего штаба и захрапел уже там.

А я потратил час на изучение и запоминание карты. Разобрался с топографическими обозначениями, сориентировался по компасу и накидал план действий.

В пятнадцати километрах западнее лагеря проходила железная дорога и крупная автомобильная магистраль. Вот с них и начнем, решил я.

Барбара подошла ко мне, когда я почти закончил приготовления к своей первой разведывательной операции. С утра она избегала меня, делая вид, что ей нет до меня никакого дела. Но, в конце концов, не выдержала.

— Ты уходишь?

— Мы уже снова на "ты"? — ответил я вопросом на вопрос и взглянул в ее покрасневшие глаза. — Я вернусь к ночи.

— Я могу пойти с тобой, я умею стрелять, — сказала она, и в ее голосе было столько просьбы, что я чуть было, не согласился.

— Нет. Во-первых, ты за мной не угонишься, а во-вторых…

— Что, во-вторых? — вскинулась она.

— Ничего. Во-первых, уже достаточно, — твердо отрезал я.

Через двадцать минут я уже бежал ровной рысью по лесу в сторону железной дороги. Пятнадцать километров я рассчитывал преодолеть часа за полтора и выйти к мосту через не широкую, но, судя по карте глубокую речку. По дороге не забывал оставлять ножом не очень заметные постороннему глазу зарубки на деревьях, что бы гарантированно найти дорогу назад.

И вдруг лес кончился.

Точнее он весь был вырублен, насколько хватало глаз, вдоль железнодорожного полотна метров на сто, а то и больше.

Я едва успел затормозить, чтобы не выскочить на открытое место. Смысл вырубки был понятен. Чтобы никто не смог подобраться к рельсам незамеченным.

Я прокрался вдоль пути, не выходя из леса, еще метров триста, когда услышал шум текущей воды.

Река.

Вскоре показался и мост.

Раздался гудок, и сердце предательски дрогнуло. Одно дело смотреть видео, а другое своими глазами видеть, как мимо тебя проносится исторгающее клубы дыма и пара допотопное чудовище.

Паровоз толкал перед собой открытую платформу, на которой, за импровизированной защитой из мешков и досок, сидели вооруженные люди в одинаковой серой униформе и внимательно осматривали лес вдоль пути. Охрана.

Далее за паровозом потянулись десятка два вагонов, между которыми попадались открытые платформы с пушками, задравшими стволы вверх, и в конце опять платформа с охраной.

Паровоз еще раз свистнул паром, подходя к мосту, и слегка замедлил ход. Из будки у моста вышли два солдата в стальных шлемах и с автоматами на груди и что-то приветливо крикнули охране поезда.

Поезд проследовал через мост и, вновь набирая скорость, скрылся за поворотом, оставив после себя клубы быстро рассеявшегося пара.

Немцы, а судя по доносившимся отрывкам фраз, я понял, что это именно они, достали сигареты и не спеша закурили, оглядывая окрестности и беседуя в полголоса.

А я продолжал наблюдать.

На подходах колючая проволока. На крыше будки под навесом еще один охранник и рядом с ним на треноге что-то наверняка очень скорострельное.

Часовой потянулся к бочкообразному предмету, закрепленному здесь же, и вдруг на крыше железнодорожной будки вспыхнул яркий свет. Несмотря на день, прожектор светил очень сильно.

Часовой направил его на сослуживцев, ослепив одного из них ярким лучом, и заржал в ответ на посыпавшуюся снизу брань. Но прожектор, все же, выключил, завершая нехитрое развлечение.

Значит и ночью незаметно не подкрасться.

За те несколько часов, пока я лежал, изображая кустик, поезда проходили четыре раза. Дважды приходила моторная дрезина и привозила горячую еду, видимо со станции находящейся дальше по дороге менее чем в километре от моста. В дрезине всякий раз сидело четыре солдата. Я засек время. Стоит нашуметь, через три минуты со станции прилетит подкрепление. Может даже целый паровоз с вагоном солдат.