Роман Глушков - В когтях багряного зверя

Первый вариант отпадал. Патриция не молилась Метатрону и, будучи светской дамой, поддерживала с церковью исключительно деловые связи. Которые вряд ли спасли бы ее, прознай Нуньес о ее соучастии в нашем преступлении. Конечно, перед этим она надежно подстраховалась. Да и с ее хваленой изворотливостью она не позволила бы так легко уличить себя в тяжких грехах. Но как бы я себя ни утешал, исчезнувший дом госпожи Зигельмейер красноречиво свидетельствовал о том, что со дня нашего последнего расставания жизнь ее круто переменилась. И явно не к лучшему.

А, впрочем, у кого за последнее время она переменилась в иную сторону?

– Эй, хватит торчать столбами посреди улицы! – вывела нас из мрачных раздумий Долорес. – Все равно мы этой сучке уже ничем не поможем. Не пойдете же вы опрашивать соседей, куда она могла запропаститься! Ну и что, что ее нет дома? Зато дом теперь не заперт и подвальчик при нем наверняка остался. Если, конечно, его никто не занял… Айда проверим!

И Малабонита, не спрашивая ни у кого согласия, быстрым шагом направилась к развалинам.

– А что, дельная мысль, загрызи тебя пес! – оживился Сандаварг и поспешил за ней.

Мне оставалось лишь чертыхнуться и присоединиться к их компании. Народу на улице было мало, и нас могли заметить. Но вряд ли кто-то заподозрил бы нечто противозаконное – мы свернули на обычный пустырь, который давно перестал быть частными владениями.

Опасение Долорес, что в подвальчике могут жить какие-нибудь пришлые паломники, было напрасным. У матерой интриганки он считался потайным убежищем, и вход в него был запрятан под обычной каменной плитой, какие устилали пол на первом этаже. Правда, ломавшая дом бригада повредила сокрытый в стене подъемный механизм этой плиты. Но она была не слишком тяжелой, и Сандаварг, отыскав обломок арматуры, затолкал его между плитами, поддел им крышку и впустил нас в уже знакомое укрытие.

Уложив плиту обратно – открыть ту изнутри можно было просто приподняв ее вверх, – мы зажгли огонь и осмотрелись. Ничего подозрительного. Никаких запасов воды, пищи и медикаментов. После нашего ухода хозяйка вынесла отсюда все, что выдавало наше пребывание здесь, и, кажется, больше сюда не спускалась. Почему? Поди угадай. Или Патрицию арестовали так внезапно, что она, не учуяв опасность, опоздала подготовить себе укрытие, или она не подготовила его, потому что слиняла из города задолго до того, как за ней явились жандармы.

Ладно, к чему эти бестолковые гадания? Лучше сосредоточиться на наших проблемах, которые могли разрешиться столь же плачевно. Я все еще внутренне протестовал против дерзкого плана северянина. Но поскольку наш предыдущий план после встречи с головорезами Скальдида стал не менее рискованным, приходилось теперь рассматривать все варианты, включая откровенно безумные…

…Я не изменил своего мнения, даже когда мы покинули в сумерках подвальчик и, пряча под накидками оружие, пошагали за Сандаваргом к Холодному кварталу. Но поскольку за время, что мы провели в убежище, я не родил ни одной конструктивной идеи, приходилось держать свои возражения при себе. И верить на слово человеку, у которого такая идея была.

Если не брать во внимание мою нелюбовь к стихийным авантюрам и оценить план Убби трезво, тот мог оказаться вовсе не безнадежным. Другой вопрос, расколется ли Скальдид и понравится ли нам то, что мы от него услышим. Но те же страхи терзали бы нас в любом случае, поэтому они не являлись поводом идти на попятную.

Насчет сговорчивости домара обещал позаботиться Сандаварг. Я, правда, терялся в догадках, как он намерен это сделать, ведь сломить домара пытками было нельзя – тот скорее умрет в муках, чем раскроет нам хотя бы один секрет. Но опыт допроса вымогателя Слэгга говорил, что при желании можно развязать язык даже матерому воину. Главное, найти у него уязвимое место.

По словам Убби, у Скальдида такие места точно имелись. И более того – о них знала, пожалуй, треть Холодного квартала.

В этом и состояла уязвимость северян, что оседали в городах и прекращали бродить по миру в поисках работы, подвигов и славы. Наемником вроде Сандаварга можно манипулировать в одном случае – если нужным образом задеть его воинскую честь. У северян наподобие Скальдида или Кука Стридерна понятия о чести сегодня притупились – сказывалось изобилие городских искушений. Именно любовь к искушениям и становилась их ахиллесовой пятой. Простые радости жизни, без каких Убби мог обходиться долгое время – азартные игры, шлюхи и выпивка, – для многих северян-горожан становились неотъемлемой частью их жизни. И если ступивший на скользкую тропку воин не находил в себе силы противостоять этим соблазнам, его боевой дух давал трещину. А порой и не одну, как это случилось с домаром Скальдидом.

Он был умерен в выпивке и не проигрывался в пух и прах за карточным столом. Зато о его ненасытной страсти к женщинам были наслышаны многие. Те, кто знал Скальдида получше, знали и о том, что возраст почти не отразился на его темпераменте. И что едва ли не каждую ночь он либо пропадал в публичных домах, либо приглашал тамошних девочек к себе в резиденцию.

Наиболее сильную страсть похотливый домар питал почему-то к чернокожим красоткам. Поэтому в квартале не первый год гуляла шутка о том, будто от столь экзотического пристрастия мужское достоинство краснокожего сластолюбца окрасилось в черный цвет. А одну из любимых кулинарных приправ северян – жгучую смесь черного и красного перца – в местных трактирах прозвали в шутку «Черно-красным Домаром». Разумеется, неофициально. Несмотря на похотливый нрав Скальдида, его авторитет был по-прежнему непререкаем, и вожаки других сквадов всегда считались с его мнением.

– Почему ты уверен, что этот «черно-красный» polla именно сегодня закажет себе в номер шлюх, а не отправится в бордель или не продолжит попойку со своим дружком Виллравеном? – спросила Малабонита у Убби после того, как он раскрыл нам свой замысел.

– Потому что городской северянин становится слишком предсказуем, – ответил тот. – Сам того не желая, я подкинул людям Скальдида работенку, и почти все они поджидают меня сейчас неподалеку от убежищ Фогта, Мунка и Нурдаля. Все старшины Скальдида там же – он не отправит на такое важное дело бойцов без надзора. Но самому ему сидеть в засаде несолидно. И он не пойдет гулять по борделям – он будет сидеть и дожидаться, когда к нему приволокут меня! А поскольку людей у домара наперечет, трактир, где он квартирует, останутся стеречь двое, от силы трое человек. Конечно, просто войти и перебить их у нас не выйдет – они не впускают к себе кого попало. Вот мы и пошлем впереди себя тех, кому эти парни отопрут двери безо всяких паролей.