Роман Глушков - В когтях багряного зверя

Ну и, разумеется, нам благоприятствовало то, что после недавнего стихийного бедствия горожане попросту не вспоминали о беспорядках более чем годичной давности.

– И раньше это был дерьмовый город, а теперь он и вовсе стал одной большой кучей дерьма! – повторил Убби, когда спустя несколько часов он, я и Долорес приблизились к въездной насыпи. Той самой, по какой можно было перебраться через цельнометаллическую стену Чаши. Насыпь также пострадала от наводнения, подмывшего ее у основания. Но поскольку она была слишком важна для строителей Ковчега, они быстро отремонтировали ее и снова начали вывозить по ней из города иносталь.

– Не думаю, что Виллравена пропустили в столицу на бронекате, – заметил я, оглянувшись и провожая глазами прогромыхавший мимо сухогруз. – Если, конечно, Кирк не стер с него языческие символы и не снял половину баллестирад. В противном случае жандармы вряд ли сочли бы его мирным перевозчиком.

– Это если Кирк вообще добрался до Аркис-Грандбоула, – поправила меня Малабонита. И была, естественно, права. Мы понятия не имели, добрались наши враги до цели или нет. То, что мы не обнаружили на подъезде к столице их останки, еще ни о чем не говорило. Они могли бесследно сгинуть на огромном пространстве, провалиться перед наводнением в разлом или угодить под обвал возле какого-нибудь холма.

– Если Виллравен еще жив и находится здесь, ручаюсь, что в Холодном квартале о нем многие слышали, – заверил нас Убби. – Здешние наши старейшины тоже не ладят с советом Кланов и не поддерживают с ним связей. Даже Кирка совет отказался считать своим. А тех наших братьев, что осели в ваших городах, Север презирает еще больше. Кирк не дурак, и если споет старейшинам Холодного квартала правильную песню, он найдет среди них союзников. Но, на наше счастье, у него в столице врагов тоже хватает. И я точно знаю, к кому Виллравен тут не сунется, даже если весь Север прибудет сюда на войну с ним.

– Эти люди помогут нам прикончить ублюдка? – с надеждой осведомился я.

– Прикончить – вряд ли, – помотал головой Сандаварг. – Не забывай, загрызи тебя пес: это же Великая Чаша! Начнись здесь между северянами резня, их сразу выдворят отсюда, не разбираясь, кто прав, а кто виноват. Все, что мы можем найти в Холодном квартале, – это нужные сведения. На большее я пока губу не раскатываю.

На вершине насыпи я в последний раз обернулся на юг – туда, где в руинах разгромленной стихией пригородной фермы мы спрятали «Гольфстрим». Приглядывать за ним и за Физзом было поручено Сенатору. Честно говоря, ему и самому не помешала бы защита. И все же сегодня, когда у него имелась «Мадам де Бум», запас патронов и взрывчатка (нам все же удалось уберечь их от воды), я был за Гуго спокоен. На худой конец – если враги обложат его со всех сторон, – он может обстрелять их из сепиллы или задавить колесами.

Вторая «Мадам де Бум» была при нас в вещмешке с инструментами. Дабы мы могли ею быстро воспользоваться, я разобрал ее всего на три части, которые мог собрать за считаные секунды. Ни один жандармский патруль не догадался бы при обыске, что я несу с собой, помимо инструментов, грозное оружие. Однако на входе в столицу нас не подвергли досмотру. Дежурившие на насыпи жандармы вообще не заинтересовались мной и Малабонитой. Наши чумазые, обветренные лица и накидки строителей были здесь настолько примелькавшимися деталями, что никто на нас даже не взглянул. А вот нарочно приотставшему от нас северянину пришлось задержаться и ответить на пару вопросов. Но он был готов к этому и, назвав несколько имен старейшин из Холодного квартала, дал понять, что он уже бывал в столице и хорошо знает местные порядки. Жандармский капрал, которого больше волновало, как бы не устроить на многолюдной насыпи затор, махнул Убби рукой – ступай, не задерживайся! – и моментально о нем забыл.

Сандаварг не отделался бы так легко, надумай он отправиться в столицу с братьями Ярнклотом и Ярнскидом. Но он предпочел не нервировать жандармов своим грозным арсеналом и оставил тот на «Гольфстриме». Тем более что мы шли на обычную разведку и воевать пока не собирались. Но судьбе было угодно иначе – неприятности, каких мы всячески старались избежать, сами нас отыскали.

Мне и Малабоните было не резон соваться в Холодный квартал, где не слишком жаловали бледнокожих чужаков, даже сними мы перед этим маскировочные септианские накидки. По идее, нам не помешало бы наведаться на крупнейший рынок Атлантики – Сердце Мира и поболтать с тамошней публикой. Но сегодня это было, увы, невозможно. Прежде рынок располагался за пределами столицы и после недавней трагедии попросту перестал существовать. Хотя и до нее он был уже не тем, каким его знали прежде. В эпоху Столпов Сердце Мира являлось конечной целью множества караванных маршрутов и билось в полную силу, ежедневно перекачивая через себя потоки всяческих товаров. Но когда экономика Атлантики рухнула, ослабло и биение Сердца. Рынок сжался до размеров какого-нибудь провинциального базара и обслуживал в основном строителей Ковчега. А затем и вовсе исчез, смытый взбесившимся морем Зверя.

Правда, у нас в запасе оставался еще один источник информации. Пока Убби будет общаться с другими северянами, я решил нанести визит одной из своих бывших жен – Патриции Зигельмейер. Она здорово поспособствовала нам в прошлогоднем спасении Гуго и могла бы помочь сегодня. Если не делом, то хотя бы советом. Известная столичная интриганка, Патриция очень кстати проживала неподалеку от Холодного квартала. И я уже хотел распрощаться с северянином, но тут он внезапно велел нам свернуть в узенький проулок между полуразрушенными домами, какие в этой части города попадались на каждом шагу.

– Что стряслось? – забеспокоился я после того, как Убби пропустил нас вперед, а сам загородил выход на улицу.

– Заметил в толпе сразу три знакомые рожи, – не оборачиваясь, отозвался Сандаварг. – Вот, хочу проверить, заметили ли эти ублюдки меня.

– Бойцы Кирка?

– Нет, не они. Местные, из Холодного квартала.

– Друзья?

– Все возможно, – пожал плечами северянин и на всякий случай проверил, легко ли вынимается из ножен его тесак. – Когда-то мне доводилось выпивать с этими людьми. Но мои друзья, узнав меня, не плелись бы за нами молча два квартала, а сразу бы заорали на всю улицу: «О-го-го, будь мы прокляты, вы только гляньте, чью рыжеволосую задницу принесло сегодня на эту вонючую помойку!»

– Пожалуй, ты прав. Что-то здесь нечисто, – согласился я и снял с плеч вещмешок, где среди инструментов лежала разобранная «Мадам де Бум».

– Погоди, не суетись! – бросил через плечо Убби, определив по бряцанию железа, что я задумал. – Не вздумай достать свою громовую палку, пока я не разрешу! Не хватало еще пальбу устроить, чтобы жандармы сюда сбежались!.. Я всего лишь сказал, что эти песьи дети нам не друзья, но не сказал, что они – враги. Возможно, они просто обознались. Или до них дошли обо мне ложные слухи. Такое бывает. А особенно в Великой Чаше, где слухов гуляет больше, чем правды. Может, эти парни вообще не за нами шли, как знать… Хотя нет, чую, что все-таки за нами! Иначе им пора бы уже пройти мимо. А они, сдается мне, сейчас топчутся на месте и ждут, когда мы вернемся на улицу и продолжим путь. Наверное, решили, что мы зашли в эту дыру справить нужду или…