Роман Глушков - В когтях багряного зверя

Внезапно очередная атака Виллравена срывается на полдороге. Обороняющийся Убби отшагивает от противника и… оступается, не то запнувшись за камень, не то поскользнувшись на непокрытом песком участке моста. Стараясь удержать равновесие и не подставить врагу спину или бок, Сандаварг делает несколько быстрых шагов назад. Кирк видит в его обороне слабину и бросается за ним в погоню. Меч берсерка продолжает молотить ему по щиту, сбивая с толку и мешая вернуться в защитную позицию. Убби опять вынужден отступать и пятиться до тех пор, пока не упирается спиной в перила моста.

Быть прижатым к стене для бойца с пудовым кистенем все равно что для кавалериста загнать лошадь в зыбучий песок. Достичь в такой ситуации перед врагом преимущества невозможно. Лошадь в песке вязнет, а брат Ярнклот обретает свою силу, лишь когда у него есть пространство для размаха. Без этого он превращается в обычную тяжелую гирю, увернуться от которой берсерку и подавно не составит труда. Убби нужно срочно прорываться обратно, на середину моста, да только кто ему позволит? Если бы он просто поскользнулся и упал, вероятно, Виллравен проявил бы благородство и позволил ему подняться. Но поскольку оступившийся Сандаварг устоял на ногах, значит, и поблажек он не заслуживает.

Издав победоносный рев, Кирк подпрыгивает и одновременно заносит меч, чтобы нанести противнику колющий удар сверху. Прижатый к перилам Убби успевает задрать щит над головой. Но клинок все равно проскальзывает над братом Ярнскидом и задевает Сандаваргу голову. И, похоже, серьезно. Вместо того чтобы отбросить прыгуна и ринуться в контратаку, Убби падает на одно колено, продолжая закрываться щитом, и не оказывает сопротивления. А враг вдобавок падает на щит всем своим весом, и, кабы не те же перила, Сандаварг точно был бы сбит сейчас наземь…

…Но он продолжает стоять, опираясь на колено, обливаясь кровью и прячась за братом Ярнскидом. Хорошо, что удар был скользящим и голова Убби вроде бы не проломлена. Вот только долго ли он продержится, наполовину оглушенный, в то время как его враг целехонек и даже не запыхался?

Виллравен отскакивает от Убби и, перехватив меч поудобнее, оценивает самочувствие противника. Руки Сандаварга заметно дрожат, но левая еще держит щит, а правая раскачивает кистень и готова ударить сразу, как только домар бросится в новую атаку. Вот только каков будет этот удар? И от прежних, мощных, берсерк уклонялся, а ослабленные ему тем более не страшны.

Да, не страшны, но все же Кирк не желает затягивать с расправой над едва держащимся на ногах Сандаваргом. Даже сейчас он остается опасным хищником, способным больно кусаться и царапаться.

– Беги и живи! Стой и умри! – ревет Виллравен, почуяв слабость противника и занося меч для удара, какому суждено стать победным. – Стой и умри!..

И, продолжая реветь, бросается на не успевшего подняться в полный рост Убби…

Сандаварг делает короткий боковой замах кистенем и бьет им навстречу несущемуся на него берсерку…

Э-хе-хе! Таким ударом от него не отмахнешься… К тому же Убби ошибается, торопится и бьет рано. Слишком рано. Домару даже не нужно уклоняться. Брат Ярнклот проносится в метре перед ним, промахивается, улетает по инерции дальше и врезается в брата Ярнскида. А снова замахнуться Сандаваргу не успеть, в то время, как клинок Кирка уже нацелен поверх щита ему в голову. И на сей раз берсерк точно не промахнется…

БУМ-БУМ!!! БУ-БУМ!!!

Атака Виллравена сопровождается четырьмя оглушительными ударами, что раздаются один за другим почти без пауз. Можно подумать, что он снова долбит мечом по брату Ярнскиду, если бы не две странности. Во-первых, этот грохот гораздо сильнее. А во-вторых, не Убби падает под градом ударов противника. Наоборот – это Кирк отброшен от Убби, да с такой силой, что отлетает чуть ли не на середину моста. А отлетев, грохается навзничь, ударяется затылком о плиту и роняет меч…

Впрочем, все это кажется странным лишь соратникам Виллравена и раскольникам, наблюдающим за поединком со стены. Я же, Малабонита и Гуго испытываем вовсе не удивление, а невероятное облегчение от того, что наш товарищ все-таки смог выбросить из рукава свой козырный туз. Тот самый туз, которым он и хотел перебить все козыри накачанного зельями берсерка.

Больше всех ликует, разумеется, де Бодье. Ведь это только благодаря ему Убби сейчас стоит на ногах, а его враг хрипит и мечется в луже собственной крови, пытаясь отыскать оброненный меч. Лицо Сандаварга тоже залито кровью – клинок противника оставил у него на голове глубокий, до кости, порез. Но что такое этот порез в сравнении с ранами, какие нанес Кирку начиненный порохом брат Ярнклот! А сделал его таким по дороге в Рощу наш механик после того, как Сандаварг озадачил его этой идеей.

Убби помнил, как расправился Виллравен с бросившим ему вызов Тунгахопом. И не строил иллюзий насчет того, что сумеет победить берсерка в честном бою. Но вести нечестную схватку, выстрелив в него из пистолета, было бы тяжким нарушением воинских традиций. Поэтому Сандаварг пошел на нарушение легкое и столь же простительное, как употребление перед поединком стимулирующих зелий. А конкретно: решил повысить мощь не своего тела, а кистеня, с каким ему предстояло выйти на арену. В этом плане традиции запрещали лишь использование ядов. Про другие же способы усиления оружия в них умалчивалось, и потому осудить хитрость Убби не сумели бы даже старейшины.

Прочее было обычным делом техники. Де Бодье хватило нескольких секунд, чтобы решить заданную ему Сандаваргом задачку. И еще примерно полтора часа ушло на превращение кистеня в супероружие.

Все шипы на нем были вставными и крепко запрессованными в ядро. Тем не менее они поддались Сенатору, когда он подступил к ним со своими инструментами и извлек их из посадочных отверстий. Вернее, он вытащил всего четыре шипа, установленных по той окружности ядра, на какую приходилось большинство наносимых им ударов. На большее у Гуго не хватило времени, но и четырьмя зарядами Сандаварг мог теоретически обойтись.

Сами заряды были сделаны из смеси пороха с какой-то воспламеняющейся при резком сжатии хренью, название которой я не запомнил. В каждое из отверстий ее поместилось грамм по сто. Затем шипы были вставлены обратно, но не до конца, и закреплены так, чтобы не выпасть при вращении кистеня. Обращаться с ним после такой модернизации следовало крайне бережно, а наносить удары рекомендовалось строго по цели. И чем точнее, тем лучше. В этом случае детонация взрывчатой смеси выталкивала шип из гнезда и загоняла его в тело врага словно крупнокалиберную пулю. И если простой удар кистенем вряд ли остановил бы берсерка, способного драться даже с перебитыми конечностями, то урон от такого попадания он уже вряд ли проигнорирует.