Роман Глушков - В когтях багряного зверя

Коридор сворачивает налево и выходит в просторное помещение, которое на карте Октавия отмечено как «холл». От него отходят еще несколько коридоров, а также ведущий на верхние палубы широкий трап. В холле сейчас никого нет. Лишь кровавые дорожки на полу свидетельствуют о том, куда подевались попавшие под обстрел враги; кто бы сомневался, что они побегут к лазарету! Однако крики и топот доносятся, кажется, отовсюду. А трап гремит и дрожит, так как по нему уже спускается очередная группа храмовых защитников.

– Швыряй большую погремушку! – командует Убби, опускаясь на одно колено и ставя перед собой щит. Мы с Малабонитой следуем примеру северянина и присаживаемся у него за спиной. Перечить ему тоже не резон – раз он завел речь о гранатах, значит, будут ему гранаты.

Тлеющие пистолетные шнуры-фитили все еще при нас. Гранатный запал горит семь-восемь секунд, так что с этим «нечистым» оружием нужно быть очень аккуратным. И чем ближе подбираемся мы к лазарету, тем осторожнее нам следует применять взрывчатку. Но пока хозяева исполнены решимости драться и продолжают наседать на нас скопом, гранаты служат для них наилучшим воспитательным средством.

Два жестяных шара величиной с крупное яблоко, дымя зажженными запалами, подкатываются к подножию трапа, когда около дюжины клириков сбегают с него в холл. Они видят брата Ярнскида, что перекрывает собой выход из дальнего коридора, понимают, что за щитом прячутся враги, и тоже осыпают нас градом пуль и арбалетных стрел. Бегущие впереди стрелки замечают гранаты. Им незнакомо такое оружие, но у них хватает ума сообразить, что сейчас разразится нечто крайне неприятное. Авангард группы с криками шарахается назад, пытаясь предупредить и оттолкнуть тех товарищей, которые еще не заметили угрозу…

Мы крепко затыкаем уши, но этот грохот куда свирепее звуков выстрелов. Выпущенный Убби из рук щит – северянин, как и мы, тоже бережет свои уши – упирается ему в плечо и только поэтому не улетает в глубь коридора, подброшенный ударной волной, будто лист бумаги – порывом ветра. Малабонита не удерживается на корточках и падает на пол, но ладони с ушей не убирает. По всему холлу, коридорам и трапу проносится свирепый огненный ураган. Он сметает все, что не прикреплено к полу, и обрушивает свою ярость на не успевшего удрать врага.

Мы взяли с собой самую безопасную взрывчатку, поскольку побоялись использовать осколочные гранаты в помещениях с иностальными стенами. Впрочем, и без осколков жандармам достается на славу. Обожженные, оглушенные, побитые обломками стенных панелей и мебели, они разлетаются по трапу и скатываются со ступенек, ломая вдобавок конечности и ребра. Насколько пострадали противники в коридорах, отсюда не видно. Но в любом случае, пока они приходят в себя, нам необходимо сделать финальный бросок до лазарета.

К нему ведет коридор, что примыкает к холлу по правую руку от нас. Октавий не обманул: вон, на стене и соответствующий указательный значок имеется. Вперед! Убби, подняв щит, устремляется в нужную сторону, а мы, озираясь по сторонам, прикрываем ему спину.

Какое-то движение возле противоположной стены. Слишком резкое для корчащихся на полу жертв гранатной атаки. Мы с Малабонитой одновременно вскидываем ружья, но она, более молодая и нетерпеливая, спускает курок первой…

Экономя боеприпасы и заботясь о собственных ушах, мы заряжаем в «Мадам де Бум» только по одному патрону. Для боя в корабельной утробе этого более чем достаточно. Выпущенная Долорес картечь решетит грудь выскочившему из бокового коридора противнику и ранит в руку того, что бежит за ним. Но за этими двумя следует еще один, которого не пугает ни грохот выстрела, ни сбитый с ног мертвый товарищ, ни орущий от боли раненый. Еще один отважный и безрассудный септианин, выбравший, к несчастью для себя, плохой день для геройства. Мой выстрел настигает его на полпути к нам, и он, отброшенный назад, врезается спиной в стену. А затем сползает по ней на пол, захлебываясь кровью, хлещущей из разодранного картечью горла.

Дверь лазарета – последняя в этом коридоре; вернее, ею он и заканчивается. Однако в его боковых стенах есть и другие двери, за которыми тоже могут притаиться враги, способные ударить нам в спину, когда мы пройдем мимо. В этих помещениях, если верить Октавию, хранятся церковные облачения и всяческая ритуальная утварь. Идеальное место для засады, поэтому, прежде чем туда сунуться, мы перезаряжаем ружья и дуем на тлеющие запальные шнуры, дабы в случае чего быстро зажечь от них гранату. Пока мы готовимся, Сандаварг входит в коридор, но движется он осторожно, прислушиваясь к тому, что творится за дверьми. Держа оружие наготове, мы берем с него пример, хотя наши заложенные от выстрелов уши вряд ли способны расслышать находящуюся за стеной засаду.

Задержавшись у каждого бокового выхода и не учуяв за ними ничего подозрительного, Убби приоткрывает дверь, бегло оглядывает помещение и, убедившись, что чутье его не подвело, движется дальше. Подступив к последней двери, он проделывает то же самое. Но когда я думаю, что за ней тоже все спокойно, северянин жестом велит нам остановиться.

– Погремушку! – кратко, вполголоса командует он. Я достаю из подсумка очередную гранату. – Готов? – Я киваю. – Поджигай!..

Сандаварг ударяет ногой в дверь. Она не заперта и вроде бы поддается, но, чуть приоткрывшись, тут же захлопывается обратно. Кто-то держит ее изнутри. Не факт, что клирики – это могут быть спрятавшиеся от переполоха врачи или обслуга. Но раз Убби уверен, что эти люди представляют для нас угрозу (возможно, он расслышал бряцанье оружия или иные характерные звуки), она должна быть устранена.

Северянин упирается в дверь щитом и изо всех сил наваливается на него. Противник с той стороны уже не таится и начинает галдеть. В каюте человека четыре, не меньше, и они отчаянно не хотят впускать нас внутрь. Но запал подожжен, и как только рычащий от натуги Убби опять приоткрывает дверь, я моментально швыряю гранату в образовавшуюся щель и отскакиваю. Сандаварг – тоже, и дверь под нажимом противника вновь с грохотом закрывается. В последний момент из щели вылетают два арбалетных болта, которые, к счастью, бьют по брату Ярнскиду и рикошетят в стену.

Галдеж в каюте усиливается, однако граната заставляет его мгновенно умолкнуть. За стеной взрыв звучит глуше, но тоже чувствительно для наших ушей. В щели неплотно прилегающей к проему двери видна вспышка, а затем оттуда же просачиваются струйки дыма. Чтобы он не прорвался наружу и не заволок узкий коридор, мы не заглядываем в каюту, да это, в общем-то, и лишнее. Укрыться от взрыва в такой маленькой комнате нельзя, так что вряд ли кто-то из прятавшихся там врагов уцелел.