Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок

Догадки, зыбкие видения и неясные контуры — отличные основания для сомнений и терзаний. И совершенно непригодные данные для анализа. Аппаратура слежения, что он вчера насторожил дополнительно к правильно сориентированному зеркалу, решительно ничего не зафиксировала. Оставалось прийти к выводу, что и ночные силуэты за мокрым окном, и отражение в стекле там, наверху в пустующей гостевой — всё это плод разыгравшегося воображения. Это, если довериться аппаратуре, что рекомендовано практикой разведывательного дела. Если же довериться своим чувствам — следует предположить, будто некий гений в области технических средств слежения искусно водит его за нос.

К такого рода заключениям следовало прийти Вадиму после объективной оценки сделанных наблюдений. Если бы не изменение количества баночек с вареньем… Скорее всего, неизвестный «противник» не принял в расчёт возможность того, что столь прозаическую деталь, как изменение домашних запасов невинного лакомства, кто-нибудь примет в расчёт.

Учёба в седьмом классе проходила ничуть не легче, чем в шестом — свободного времени у Федьки не было. Поэтому разучивание новых бальных танцев с Мелкой проходило медленно — то надо было осваивать работу с лубом, то плетение шнурков, то разбираться с устройством оснований временных укрытий — к жизни в условиях отдалённости от цивилизации деток тут готовили не менее старательно, чем к использованию её достижений.

Ребята, приехавшие на учёбу из города, поглядывали на Нах-Наха с изрядной долей высокомерия, удивляясь упорству, с которым он постигает «древние» технологии. Пока судьба не свела их на десятом «прогулочном» маршруте — самом сложном и продолжительном. Началось всё с того, что сезон дождей начался в этом году чуть раньше, чем ожидали, и накрыл группу в самой дальней точке, в низине среди болот и озёр. А из местных ребят в команде оказался только Панас, выполнявший роль ведущего, да Федька — полуфабрикат аборигена ещё кое на что годился.

Визоры и мобилки у всех быстро отказали — ни у кого не было моделей, способных работать в сырости — а кроме оружия, ножей и фляжек имелись только остатки взятой в дорогу провизии. Это в условиях, когда повсюду вода, уровень которой быстро повышается.

Отсидеться на дереве? Можно. Но не два же месяца! А постройка плотов при помощи одних только ножей — дело небыстрое. Робинзонадка вышла запоминающаяся, дня на четыре. Построенное плавсредство — плетённая корзина, обтянутая корой — довезло всех в целости и сохранности до самого Хорькова озера, ставшего частью обширной водной системы. А уж оставшиеся пару-тройку километров пробежали пешком, торопясь к ужину. Против норматива опоздали всего на один день.

Зато городские ребята, от души хлебнув дождевой водицы, совсем иначе стали относиться к Федькиным «чудачествам».

А ещё Нах-Нах окончательно сделался в классе своим. Начал без слов понимать ребят: кивок, жест, взгляд — и всё ясно. Если в прошлом году его «признали», то в этом окончательно приняли. Даже «подтянули» его до начального уровня по своей военной специальности — миномётчика.

Словом — время летело быстро и интересно. На каникулы же они с Нинкой обязательно навещали в городе па и ма. Леночка особенно настаивала на этом. Ей, молодой мамочке, общение с опытной нянькой Мелкой требовалось как воздух.

Сегодня Вадим не стряпал — они с Евой осваиваются в ясельках, для чего она сначала побыла там вместе с папой. На другой день — осталась на часок с чужими тётями и другими детками. А сегодня время её пребывания продлилось целых три часа. Сейчас она сидит у папы на ручках, держится за его шею и пронзительно всхлипывает.

Ведь играла, колотя мягкой игрушкой по толстому ковру пока не увидала родителя. А потом — бросилась к нему ползком, прилипла всем телом и заревела от полноты чувств. Сам же Бероев заскочил в столовую заморить червячка. Свободное место отыскалось рядом с Мелкой и Нах-Нахом. Ева мигом перекочевала «к дяде» и принялась овладевать его ложкой — как раз удобный случай притащить себе еды. Тем временем, Ниночка доела и заторопилась, оставив друга «на боевом посту».

— Дружите? — спросил Бероев, невольно провожая взглядом гибкую девичью фигурку.

— Ага, — не любит Федька обсуждать эту тему, потому и ответил коротко.

— Видел я её на днях неподалеку от своего дома с каким-то парнем, — брякнул Вадим не подумав. И отметил, как изменился в лице собеседник.

«Вот идиот! — подумал он про себя. — Не хватало ребятишкам ещё шекспировских страстей! Нужно срочно менять тему», — а вслух продолжил:

— Ты делом рукопашным не хотел бы заняться как следует? А то — заходи после отбоя на часок — разомнёмся на террасе.

Федька некоторое время молчал с сосредоточенным видом. Такое впечатление, будто прикидывал что-то в уме.

— Хотел бы, — ответил он, наконец. Хотя какой нормальный мальчишка сказал бы иначе! — Позвоню после ужина, чтобы уточнить время, — добавил он совершенно по-взрослому. Чуть помолчал, а потом, как будто что-то сообразил, продолжил тем же тоном. — А с Нинкой я серьёзно разберусь. Спасибо, что сказали, Вадим Петрович.

Заниматься с мальчишкой оказалось неожиданно интересно. Жилистый, гибкий и стремительный — он был очень серьёзным противником даже без особых тренировок. Нет, Федька не пытался ничего продемонстрировать. Он действительно учился, усваивая связки, вникая в коварство обманных движений, проникая разумом в узоры захватов, подсечек, бросков. Но быстрота движений не могла укрыться от взгляда опытного преподавателя рукопашного боя. Не так уж трудно понять, что только за счёт скорости этот долговязый нескладёха — по-настоящему опасный боец.

— Думаю, это из-за занятий танцами, — смущённо ответил Федька на прозвучавшую похвалу. — Приходится поворачиваться, иначе Мелкую не удержать. Шустрая она у меня.

Последние слова были сказаны с таким теплом, что у Вадима отлегло от сердца — не серчает мальчишка на подругу. Он, хоть и старается себя держать как взрослый, но невольно проговаривается, не умея прятать чувства.

— Мальчики! Идите пить чай, — позвала Дара. — Хватит вам уже друг друга мутузить.

На веранде посреди накрытого стола красовался самовар. Пышные булочки, разноцветное варенье в розетках и сразу три заварочных чайника. Нет, не хрусталь или фарфор — обычная для местного быта тяжеловатая обливная керамика. Но удобная и, если расколешь, не жалко.

Откуда самовар? Да разве сообразишь, кто из учеников и откуда припёр его ещё весной, когда полшколы обустраивало для них этот дом? Куда интересней присутствие тут Ниночки Утковой, на коленях которой устроилась Ева. Весёлая болтовня о том, о сём, проказы малышки, попрошайничающая Найда — было уютно и никто никуда не торопился до тех пор, пока Дара и Мелкая не встрепенулись разом и не начали спешить: одна — укладывать дочку, вторая — вернуться в жилой корпус и лечь спать, потому что, как внезапно выяснилось, уже поздно.