Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок

Заглянула и в хозяйскую спальню, а потом долго проверяла чуланы и кладовочки. Слазила на чердак, антресоли и в гараж.

Отец вернулся озабоченным:

— Акушерка велела, чтобы раньше вечера не трезвонили — не быстрое это дело, говорит. Приказано позвонить в шесть.

После этого папа слонялся по дому, готовил обед, дав сбежать борщу и обуглив отбивные. Федька отскабливал сковородку и наблюдал за подругой — давно не видел он её такой… насторожившейся. Буквально в первые дни знакомства она демонстрировала столь же высокую степень сосредоточенности и собранности. Потом это уже не было заметно так ярко.

День прошёл в бестолковой беспредметной суете, мытье посуды и кухонной плиты, разговорах ни о чём, кормлении собак, и ещё Фагора прогуляли по тихим «задним» улицам. Пса смущал поводок — то есть он не пытался вырваться, но вид имел оскорблённый и недоуменно поглядывал на хозяина. Встретившегося мегакота собака заинтересовала — папа рассказал, что два или три прайда заходят в город и даже ловят грызунов, хотя многие люди опасаются этих сильных хищников. Другое дело — детишки, если улучат момент, могут даже подойти, чтобы погладить «кису».

— Вижу тебя, — произнёс Федька настоящее приветствие на «моргалусе», переведённое визорами в последовательность вспышек фонариков подсветки.

— Вижу тебя, — ответил кот. — Новый волк, — кивнул он на собаку.

— Волк охотник, — поддержал беседу Нах-Нах. И добавил: — Короткая лапа, — демонстративно указав на поводок.

Кот приблизился к севшему около хозяйской ноги Фагору, и тело его, как-то задвигалось. А потом и пёс стал немного отвечать неуклюжими шевелениями.

— Пробуют жестами переговариваться, но что-то у них неважно получается, — заметила Мелкая.

— Верёвка, — вдруг перевели визоры, а морда кота потянулась к поводку. Фагор просительно заскулил.

— На охоту просишься? — полюбопытствовал мальчик и увидел столь интенсивное помахивание хвостом, что сомневаться в положительном ответе никто бы не стал.

— Охота, — снова проморгал кот.

— Одна охота, — Федька решил сразу ограничить длительность будущей прогулки своего четвероногого друга.

— Одна охота, — подтвердила приглашающая сторона.

— И ещё. По городу собаку полагается водить на поводке.

Ответный кивок.

— Тогда я провожу вас до периметра. Иначе некому будет отстегнуть карабин от ошейника.

Новый жест согласия.

Отсюда до проволочной изгороди, которой обнесён Ново-Плесецк, километра полтора. Считай — рукой подать. Так что обернулись быстро. Отец оттирал от пола в гараже разлитое масло, но огорчённым не выглядел — его занимали совершенно другие мысли.

О том, что у Федьки появились братик и сестричка сообщил радостный рёв папы около половины восьмого. Даже дед Степан, живущий по соседству, заглянул узнать, что тут такое стряслось. Вот его-то Мелкая и усадила на кухне за стол с осчастливленным родителем. Тут же появился коньяк и богатые закуски. Мужики поднимали тосты за новорожденных Алину и Дмитрия, за их матушку и батюшку, а ребята «понюхав пробку», то есть лизнув чисто символически, отправились на боковую.

Вообще-то Нинка, выбирая себе спальню, отдала предпочтение комнате с узкой койкой, из чего однозначно следовало — в гости к себе она никого не ждёт. Ну, понял, не дурак. Однако, вышло несколько иначе — Нах-Наха на его кровати подвинули, умостились рядышком и приступили… к допросу.

— У Лены ведь раньше не было деток?

— Наверно. Она же совсем молоденькая.

— Это у вас в городе она молоденькая, а у нас такие кобылицы уже имеют по двое-трое ребятишек. Да, не о том речь. Ты, Федька, скажи, может у вас тут бабушка есть, или тётушка, или в соседях опытная мамка?

— Родни нет, а про соседок я у папы спрошу.

— Завтра уже спросишь. Я к тому, что готовились твои папа и мачеха к рождению деток с большим энтузиазмом, но бестолково. В общем, не станем спешить наниматься на корабль помощниками стюарда, а погостим здесь подольше, пока у предков дела с малышами не наладятся.

— А ты-то откуда знаешь, чего да как? Ведь не было у тебя своих!

— Братишка рос, когда я уже соображала. У нас старшая сестра и нянька — одно слово. Ладно, кончай тарахтеть — спи ужо, — Мелкая ловко подвернулась под его руку и затихла, прижавшись ягодицами к животу. Уютная такая и мягонькая. Впрочем, по руке шлёпнула сразу, едва попытался разобраться, где там у неё что.

Откуда и когда появился Фагор — никто не заметил. Утром он лежал в углу веранды, раздувшийся от сытости и только слабо шевельнул хвостом при виде хозяина. Остальных приветствовал открытием глаза. Папенька довольно жмурился, уплетая завтрак и сообщил, что сегодня он, как и вчера, тоже взял отгул потому, что намерен сделать кое-какие покупки. Так что приглашает ребят пройтись с ним по магазинам.

В торговом центре Белого Города было пустынно. Редкие сохранившиеся отделы были набиты чем попало безо всякой системы, но, в основном, сущими безделушками. Федька старался всё примечать, поэтому обратил внимание, что повсюду торгуют одними и теми же сортами мыла, зубной пасты и кое-какими гигиеническими принадлежностями вроде расчёсок и зубных щёток. Остальное же систематизации не поддавалось: клюшки для гольфа, гофрированные хоботы противогазов, цветные мячики и воздушные порео, фата, искусственные цветы, фарфоровые вазоны и дорожные бювары… папа искал детскую кроватку. Безуспешно. Не нашлось её и на барахолке, растянувшейся вдоль расчищенной от завалов набережной Сити. Было уже хорошо за полдень, когда, объехав все торговые точки, отец утёр пот с лица и тяжело вздохнул.

— Не огорчайтесь, Кирилл Сергеевич! — прощебетала Мелкая и кукольно хлопнула ресницами. — Феденька сделает. Я сама видела какую кроватку он изготовил для Бероевых — просто прелесть! — и «написала» на лице выражение восторга.

В магазине стройматериалов из деревянного нашлись только штапики:

— Так строятся же все, — развёл руками продавец. — Лесовоз на Лесопилке как раз грузится, а до его прибытия — только то, что сами нарубите в лесу.

На строительном дворе в самом углу лежало несколько корявых сучковатых брёвен, видимо, служивших поперечинами при перегрузке штабелей, что подтверждали следы тросов на их разлохмаченных боках.

И тут облом.

Возвращался Нах-Нах домой пешком. Папа помчался объезжать знакомых, а Нинка заторопилась готовить обед. Жаркий Гаучо накалил землю, заставив припомнить былую тенистость заросших высокими деревьями улиц внешней окраины Сити. Сейчас же на оставленном войной огромном пустыре то там, то тут возводились дома, лежали кучи песка и щебня и штабеля досок. Вот они, будто мёдом намазанные, притягивали к себе взгляд мальчика.