Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок

«Минатор» играл за нападающую сторону — у него была современная техника и одетые в форму солдаты, среди которых имелись и запечатанные в тяжёлую броню бойцы.

Противная сторона пользовалась практически не повторяющимися устройствами, назначения которых не удавалось угадать ни по внешнему виду, ни по названию. Персонажи носили треухи, ватники и бороды лопатой.

Итак! Беспилотники провели разведку, и артиллерия приступила к работе. Интересно было наблюдать со стороны за тем, что почувствовал на собственной шкуре сидя в обнимку с Мелкой в земляной норе. Снаряды ложились одновременно по шестнадцать штук, подбрасывая разом участки земли площадью в несколько соток. В воздух взлетали обломки и ошмётки. На одном из экранов возникали сообщения: «Цель уничтожена», на втором: «Макет разрушен». Впрочем, иногда отмечались и более печальные события, например: «Потерян маневренный миномёт», «Полоса выведена из строя», «Нештатная сработка минного поля».

Присмотревшись к обозначениям на тактической карте «Хомы», разобрал, что обрабатываемая зона обозначена, как «Район ложных целей», и на душе полегчало.

Однако, события происходили во многих местах, отчего с обеих сторон росли цифры потерь и уменьшалось количество оставшихся в живых.

— Рота глубинной разведки сбила зенитное прикрытие Плесецкого перевала.

— Ночник отбомбился по полевой кухне. Двое убитых.

— Обстрел севшего вертикальника реактивными миномётами. Ущерба не нанесено — промазали.

Множество событий постоянно держало зрителей в напряжении, но дело явно шло к финалу — обе стороны были обескровлены и гостинцев друг для друга у них оставалось мало. Взглянув на счётчик времени, Федька понял, что виртуальная война длится уже второй месяц и, только что, последние существенные скопления войск переместились, отрываясь друг от друга.

Обе стороны выдохлись.

— Ну что, Хома! — послышался суховатый голос Минатора. — Ты ведь сейчас введёшь в дело Нах-Нахов.

— Конечно, — ответил бархатный баритон.

— Тогда мне пора предлагать мир. В строю почти половина личного состава, но воевать больше нечем.

— Ну а Прерия потеряла около трети населения. Считай, вдесятеро больше, чем ты. Печальный итог.

— По крайней мере проверили, — согласился Минатор. — Хотя, если бы твои лучше подготовились… извини. Это я перегибаю. Основные потери понесли некомбатанты. В таком цейтноте прятать беженцев почти невозможно.

Все оторвались от экранов. Да уж! Удручающее впечатление произвела на всех инсценировка, промоделировавшая иной вариант развития недавних событий.

Хозяева включили свет и обратили взоры на низкий столик, уставленный пустыми и чисто вылизанными блюдами, перевели взгляды на Фагора, сыто вытянувшегося в сторонке.

— Это твоя собака? — спросила Аделаида.

— Ага, — оставалось только смущённо кивнуть.

— Большая, — озадаченно протянул парень. — В неё много входит. Кстати, — меня зовут Степаном.

— А меня…

— Нах-Нах! Скотина! Куда ты запропастился? Тебя пришлось с собаками искать! — в проёме распахнутой двери стояла Мелкая, а рядом с ней — Мангул и Патри.

— Они тоже проголодались? — улыбнулась хозяйка.

— Нин, извини, заигрался, — виновато протянул Федька. — Я больше так не буду, — вдруг вспомнил он с детства знакомую формулировку. — Знакомься, это Аделаида Ланская, а это Степан… Ланской.

— Уткова, Уткова, — по мужски представилась Мелкая, пожимая руки хозяевам. И тут же, поглядев на круглое пузико новой знакомой, добавила: — О кроватке для малыша заранее похлопочите, а то нифига нет в магазинах. Ладно — Феденька у меня рукастый, сделал сразу для обоих двойняшек, — тут же, без перехода, обращаясь уже к своему товарищу: — А ты, оболтус великовозрастный, марш домой немедленно, — и продолжила встревожено: — тут, всё-таки, город, а не лес! Всякое может случиться. Я же боюсь за тебя.

Когда за «гостями» захлопнулась дверь, Стёпка посмотрел на Деллку и спросил:

— Что это было за стихийное бедствие?

— Тебе же русским языком сказали — Нах-Нах. Правда, при первом знакомстве он в этом не признался.

— Ты мне русским языком объясни, Нах-Нах — это кто?

— Пойдём баиньки. Расскажу тебе сказку про четвёртого поросёнка.

— Так я жрать хочу.

— Так, слушай, Ланской! холодильник-то, чай, не заколочен. Пойдём, покажу, где там лежат языки в мясном желе, слабосолёная кефаль и баночка светлого. А салатик для меня этот зверь оставил.

Фыркнув на шутливое обращение жены, Степан Асмолов отправился куда послали.

Леночке очень страшно. Началось это сразу после возвращения из свадебного путешествия, когда милый и спокойный Ново-Плесецк встретил их блокпостами и баррикадами. Нет, стрельбы на улицах не было, но колючие напряжённые взгляды одетых в военную форму недавно мирных жителей, нервотрёпка с продуктами и суета в больнице, куда она поступила на работу — всё это тревожило и заставляло ждать недоброго.

И эти странные местные с их ужасными ружьями не казались больше безобидным символом патриархальности, а выглядели дикими зверями, случайно заглянувшими в человеческое жильё. Потом была война и много раненых, тревога за мужа и ужасные волнения за судьбу пасынка, за которым она в панике просто не уследила.

Впрочем, этот короткий кошмар закончился благополучно — мальчишка ответил, едва восстановилась связь, и даже сказал, что возвращается домой. И Кирилл тоже не пострадал — только вымотался и осунулся. Казалось бы — можно успокоиться, но она почувствовала в себе новую жизнь и опять испугалась, что осталась без маминой поддержки среди послевоенной разрухи в неразберихе, в воцарившемся в доме цыганском таборе — вернувшиеся в город беженцы нашли на месте своих жилищ только руины, пепелища и завалы. Кирилл привёл сразу четыре семьи сослуживцев «перекантоваться», как он выразился.

Постепенно и они «рассосались». Одни уехали куда-то в сёла, другие отстроились заново. А она осталась потолстевшая и несчастная, чувствуя как в животе пинаются двойняшки. Нет, тревоги она не выказывала, чтобы не огорчать мужа, приходящего с работы усталым и издёрганным. Он изо всех сил старался успокоить и приободрить её, притаскивая купленные или выменянные на барахолке детские вещички. А, добыв где-то сразу пару горшков, вид имел победоносный и гордый. Вокруг царил дефицит — из продажи исчезли многие привычные вещи. Зато продуктов опять было много: качественных и доступных.

Жизнь вокруг как-то налаживалась и приближался срок родов, когда из своей лесной школы вернулся пасынок, вымахавший ростом чуть не с Кирилла. Выглядел он диким, словно превратился в аборигена. Да ещё и девчонку привёз. Вот эта заноза и встревожила Лену не на шутку.