Сергей Калашников - Четвёртый поросёнок

Чем больше таких эпизодов, чем сильнее происходящее отличается от имевшегося раньше опыта — тем больше кусков души уходят в подсознание, оставляя за собой зияющие раны. Они мешают испытывать сильные чувства — человек теряет способность радоваться жизни, несмотря на то, что на войне сильнее всего старался именно выжить. Он не может заводить дружеские отношения — все его друзья остались в прошлом, а те, что сейчас живы — отдаляются и становятся чужими. Он испытывает чувство вины перед погибшими, не понимая, почему остался жив — эта информация тоже сброшена в подсознание, но мозг всё равно пытается вытащить её наружу, причиняя дополнительные страдания. Потому что память раз за разом извлекает из своих хранилищ самые жуткие эпизоды из прошлого.

Ведь обработка критических ситуаций и анализ оптимальности действий — важнейший фактор выживания. И человека начинают посещать спонтанные воспоминания — звук, запах, вспышка. Любое событие может сыграть роль спускового крючка, вытаскивающего наружу то, что происходило, порой, десятки лет назад. И заставить пережить эти кошмары заново, вместе с испытанными тогда чувствами — десятки, сотни раз. В снах и в галлюцинациях наяву.

Со временем раны всё же зарастают, а воспоминания блекнут. Так случается, если жизнь вокруг убеждает, что все понесенные потери и пережитый ужас были не напрасны. Человек меняется, но живет дальше без груза прошлого. Но вот если война проиграна… Тогда количество потерявшихся между жутким прошлым и серым настоящим увеличивается в сотни и тысячи раз.

Такие люди ищут забвения в наркотиках и алкоголе, но не находят его. Наиболее сильные стараются пережить всё заново, чтобы вытащить наружу воспоминания, не дающие им существовать…

Фёдор давно сообразил, что понимает очень малую, и возможно незначительную часть информации. Все же медицинская терминология — она не для ученика средней школы, а при «переводе» многое теряется, и хорошо если не суть. Но последняя фраза вызвала некоторое переключение в мозгу:

— Вы проводите моделирование ситуаций схожих с травмирующими в надежде что зацепится тот самый «крючок», и нужное само всплывет в сознании? Ведь весь этот мир, его реализм — он как раз для этого и предназначен! — выпалил Федька, не в силах сдержать в себе такую простоту найденного им решения.

— Умный, малыш… — рука опять взъерошила волосы, но в этот раз не вызвала прилива щенячьего восторга. В душе мальчика, казалось, всё заледенело:

— А почему тогда сюда пустили меня? Я что — тоже…?

— Почти наверняка — нет, — спокойным и уверенным голосом ответила Хранительница, но в её словах еле уловимо мелькнул некоторый подтекст, второй слой. — У детей и подростков практически нет барьера между сознанием и подсознанием — с разной скоростью течения личного времени. Они как бы… живут здесь и сейчас, что ли. Потому и псих травмы у них другие, да и просто взросление тела и изменение социального положения, активное формирование личности — всё это не дает почвы для возникновения подобного синдрома. Так что я сильно удивилась, когда ты вообще заявился в эту группу.

— Значит… — Федьке казалось, что у него внутри застряла ледышка и теперь холод пробивается наружу, заставляя леденеть губы. — …значит я тут ни причём, но тогда…

— Да, малыш, — рука видимо хотела погладить по вихрам, но так и зависла в нерешительности, — я тебя подставила. Ты мне очень сильно помог с одним пациентом — я уже не знала, что еще сделать, чтобы зацепить его «крючок». Точнее просто не догадывалась, где он.

Видимо — это и называется «гора с плеч». Федька прочувствовал, как внутри быстро тает кусок льда, и провел полную ревизию своего отношения к ситуации. С удивлением обнаружив, а точнее — совершенно не обнаружив у себя никаких претензий. Его глупость и наглость использовали, чтобы сделать доброе дело и сшить чью-то разорванную в клочья душу? Ну так это просто значит, что его приняли как взрослого, безо всяких скидок на возраст. Жизнь — она вообще штука сложная, и тут не в игрушки играют. А что он думал несколько по-другому — так сам дурак. И прилетело за дурость тоже по-взрослому.

Селяви!

Покатав в голове приятную мысль о наступившей взрослости: «Всё верно, вон ведь и разведка не как с сопляком говорила. Да и Хранительница правду рубанула в глаза — не стала ему врать», — мигом решил воспользоваться ситуацией — обхватил рукой талию, да прижался головой к мягкому. Над головой раздался вздох — кажется сегодня «камень с души» упал не только у него, после чего его щелкнули по носу, а Хранительница вскочила, легко вывернувшись из объятий:

— Ладно, раз все точки нал «и» расставлены и взаимопонимание установлено, то перейдем к вопросу о компенсации. — Докторша, начавшая весело и задорно, вдруг резко посерьезнела. — Спрашивай!

— Любой вопрос? — в такую лафу Федьке совершенно не верилось, где-то тут была ловушка. Наверняка.

— Совершено любой! — решительно тряхнула головой Хранительница. — А вот насколько глубоко смогу ответить… Но я буду стараться. Так что — не прогадай!

— Есть ли жизнь на Марсе? — Ляпнул Федька первое, что пришло в голову, закружившуюся от перспектив.

Хранительница на пару секунд подвисла от такого вопроса.

— Теперь есть! — ехидно ответила она ему, и заговорщицки подмигнула, глядя на его расстроенную физиономию, говорящую: «Как же я не подумал?!», — но если не принимать во внимание населения станции «Прима» и экспедиции «Купол», а ставить вопрос об сохранившихся аборигенных формах жизни планеты… Слушай, тебе точно нужен ответ на этот вопрос? А то ведь комплексная экспедиция нужна, а она найти ответ может хоть завтра, а хоть и через три сотни лет.

— Да не особо, — разочарованно протянул Федька.

— Ну и зря! — еще ехиднее заявила Хранительница, — мог бы пожить лишних пару сотен лет. Сам понимаешь, собрать такую экспедицию совсем не минутное дело, да и сами исследования — вещь не быстрая — пришлось бы озаботится, чтобы ты лет до трехсот дожил, — и заговорщицки подмигнула, вредина такая, а у Федьки чуть душа не оборвалась — не врёт ведь. Но и не договаривает. Например, а вдруг дожидаться результатов пришлось бы в криогенной заморозке?

— Не, не стоит, — протянул мальчик, — на Мелкую ведь такое долгожительство не распространяется?

— Умный малыш, — рука опять прошлась по волосам и даже почесала за ухом, отчего Федька просто обалдел, — умеешь слушать музыку. Так, глядишь, скоро и танцевать научишься.

Сердце ухнуло в пятки, очень уж прозрачный был намек: «Когда танцуешь с Дьяволом — слушай музыку», — но язык опять отработал быстрее головы: