Мёртвый континент

Клешни опустились ниже, звякнули цепи, руку сильно дёрнуло и разрубленные звенья сыпятся к ногам. Уже через пару секунд Павел чувствует, что он свободен. Не веря самому себе, делает неверный шаг, поднимает и опускает руки. Нет, всё верно – свободен! Рядом слышится шорох, топтанье. Оборачивается, видит, как девушка брезгливо сбрасывает с себя остатки верёвки.

- Эй, Павел, осторожнее! – раздаётся совсем рядом знакомый голос. - Не делай резких движений, мой друг может неправильно истолковать.

Из темноты выступает маленькая коренастая фигура и Павел сразу узнаёт карлика, предводителя компании мутантов.

- Очень приятно встретится с вами, сэр Арчибальд, - учтиво произносит Павел. - Огромное спасибо за освобождение из плена, но причём тут резкие движения?

- Мой друг мало похож на человека, а если честно, то совсем не похож. Образ жизни, внешность и воспитание наложили неизгладимый отпечаток на психику. Одним словом, вы оба для него добыча и только воспоминания о прежней жизни удерживают от желания сожрать вас обоих немедленно. Для него люди враги, - ответил Арчибальд.

- Спасибо за исчерпывающее объяснение. Думаю, знакомить нас нет необходимости, - произнёс Павел, с опаской оглядываясь по сторонам. – Нападение на транспорт с ракетой ваших … э-э … рук дело? – спросил он.

- Разумеется. Мы давно решили отомстить этим гадам, да и пожрать хотелось. Свежатинки, - ухмыльнулся в темноте карлик.

- Чудненько! Во-он там, за мачтой, есть каморка, где сидит последний из гадов. Только осторожнее, он заразный.

- И чём болеет?

- Такой странной болезнью, ей страдают исключительно люди – национализм. К твоим друзьям не пристанет?

- К нам? – удивился карлик. - Да никогда, мы же все совершенно одинаковые!

- Да, действительно … И как я сразу не понял этого? Прошу прощения, - смущённо произнёс Павел.

Страшные уроды, нелюди считают себя равными друг другу, несмотря на столь явную разницу во внешности. Люди, с их точки зрения различающиеся между собой не больше, чем горошины из одного стручка, умудряются – нет, умудряются делиться на расы, нации и народности!

Слышен быстрый топот, стук, шорох крыльев. На минуту всё стихает, а потом из кромешной тьмы раздаётся такой страшный крик, что Павла невольно пробрала дрожь. Он оглянулся, разыскивая глазами девушку, но никого не увидел. Хотел было броситься на поиски, как откуда-то снизу раздался дрожащий голосок:

- Павел Андреевич, я здесь.

- Где? Не вижу ни хрена!

Павел раздражённо всматривается в темноту, видит светлое пятно на земле. Вытянутые пальцы натыкается на копну волос.

- Ой! – раздаётся писк. - Не дёргайте за волосы!

- Да больно надо … - убирает руку Павел, - в песок закопалась, что ли?

Девушка поднимается с колен, быстро прячется за спину. Слышится недовольное сопение. По периметру потолка зажигаются прожектора, пещеру заливают потоки света. Видны быстрые тени, исчезающие в трещинах стен, слышится шорох и треск, напоминающий щёлканье клыков. Зал пустеет, наступает тишина. Павел задумчиво рассматривает цепи, которыми совсем недавно был привязан. Толстые, почти сантиметровые звенья перекушены, будто они сделаны из карамели или макарон. В одном месте клешни неведомого существа прихватили арматуру. Прут толщиной в дюйм срезан начисто, словно лезвием опасной бритвы! Павел покачал головой, хмыкнул. Всё-таки хорошо, что он познакомился с этими ребятами. Пузатая, словно самовар, ракета нагло раскорячилась на платформе. Павел несколько мгновений рассматривает её немного проржавевшие бока, взгляд останавливается на механизме подъёмника.

- Готовь дрезину к отъезду, не забудь открыть ворота, - говорит он девушке, - а я займусь ракетой. Близко не подходи, она радиоактивна.

Маша стремглав бросается к дрезине, а Павел идёт обратно в тоннель. Там, рядом с воротами бункера, осталась противотанковая мина. Чего зря добру пропадать? Привести в порядок и сунуть под задницу ракете. Велел девушке отъехать на всякий случай подальше, подошёл к подъёмнику. Счётчик уровня радиации сразу суматошно застрекотал, индикатор налился злобным красным цветом.

- Вижу, вижу… - забормотал про себя Павел, - без тебя знаю, что здесь больше пяти минут находиться нельзя, так что заткнись!

Меньше чем за минуту мина приведена в боевое положение, установлена рядом с двигателем. Осталось только сделать так, чтобы заряд взорвался в нужное время. Работать в бронированных перчатках не очень удобно, зато относительно безопасно. Провозился чуть больше, чем допустимо при таком уровне излучения. По взмаху руки девушка заводит мотор дрезины. Раздаётся тарахтение, Павел прыгает с платформы, рычаг подъёмника опускается под тяжёлой рукой. Платформа вздрагивает, мощные электромоторы воют, словно стая голодных волков, скрипит зубчатая передача. Павел недоверчиво смотрит, как громадная платформа медленно ползёт вверх. Оставаться рядом уже опасно. Что есть силы бежит, запрыгивает на ходу в дрезину. Едва миновали ворота, как Маша спрыгивает с сиденья. Пальцы порхают над кнопками пульта, словно крылья испуганной бабочки. Ворота медленно ползут вниз. Едва створка касается пола, как гремит один взрыв, за ним второй. Глухо грохочет, земля трясётся, словно в бункере обваливается потолок.

Мощный взрыв вдребезги разносит платформу, тросы один за другим лопаются. Тяжёлая ракета рушится вниз, увлекая за собой элементы конструкции шахты и остатки платформы. Крепления толстой стальной плиты, на которой установлены электродвигатели и тросовые барабаны, не выдерживают резкого увеличения нагрузки. Железные болты толщиной в руку взрослого человека лопаются, будто пластмассовые заклёпки и вся плита медленно ползёт в шахту. Кусок железа весом в сотню тонн переворачивается, с грохотом летит вниз, сметая всё на пути. От удара остатки ракеты сплющиваются в жесть, пятиметровый слой твёрдого, как гранит, бетона крошится в пыль, волной взлетает к потолку. Каменные стены зала не выдерживают, огромные куски породы отваливаются один за другим, ещё больше сотрясая своды. Железобетон рвётся, словно картон, потолок валится вниз. Тоннель трясётся так, словно это старая водопроводная труба, по которой стучат пьяные сантехники молотками, чтобы сбить ржавчину. Колёса вот-вот сорвутся с рельс, дрезина качается, как шлюпка в шторм, с потолка сыпется старая штукатурка, лампы дневного света лопаются, словно воздушные шарики. Бетонные кольца, из которых построен тоннель, трясутся и разъезжаются в стороны, по потолку и стенам ползут трещины, из которых льётся вода и кусками вываливается порода. От гула и шума на сверхнизкой частоте болит голова, ломит сердце и закладывает уши. Павел бросает взгляд на девушку. У Маши из носа течет кровь, лицо белее мела. Поручни вот-вот выскользнут из слабеющих пальцев и девушка вывалится наружу. Рука Павла касается талии Маши и, как по заказу, гул стихает, тряска прекращается. Павел останавливает дрезину. Лампы продолжают лопаться и тоннель постепенно погружается в тьму. Далёко впереди одиноко светит единственная уцелевшая лампа, за ней стена сплошного мрака.