Роман Глушков - Кровавые берега

Первую половину пути мы двигались по гидромагистрали табуитов и сошли с нее после того, как эта дорога свернула в другую сторону. Произошло это южнее, где-то между плато Мадагаскар и вставшим перед нами первым индианским хребтом. Он оказался вдвое ниже Срединного Атлантического, отчего почти не имел предгорий. И был рассечен поперечными разломами-каньонами так часто, словно некий великан возжелал его съесть и порубил на ломтики, но потом передумал и оставил веками «черстветь» на ветру и солнце.

Накатанная «Геологом Лариным» дорога уходила на восток, где пересекала хребет по одному из каньонов и затем вела прямиком к антарктическим озерам. Наш маршрут, наоборот, поворачивал на запад и тоже шел первое время вдоль горной гряды. Но преодолевать ее не было нужды. Вскоре она заканчивалась, и начинались земли, за какими уже лежали пограничные территории Владычицы.

Шкипер Вирен снабдил нас нарисованными от руки картами этого участка Индианы. Но все они были весьма приблизительные, ведь табуиты, боясь рассекретить свою гидромагистраль, в эти края не совались. Владычица, впрочем, тоже – здесь ей попросту было нечего делать. Большая часть ее армии рассредоточилась у переправ через Фолклендский разлом – естественной преграды, отрезавшей Атлантику от водоносной Антарктиды. Только благодаря ему королева Юга удерживала свою торговую монополию, не позволяя проникать за разлом конкурентам – другим водовозам.

Прочие войска Владычицы стерегли насосные станции. Их сеть была выстроена по берегам озер, в местах, удобных для заправки курсирующих между Севером и Югом танкеров. Вокруг каждой такой станции вырастал целый город, и он перекочевывал вслед за ней, если из-за капризов талых вод станцию приходилось переносить на новое место. Для привычных к такой жизни обитателей Юга это не представляло серьезных проблем, потому что сельским хозяйством они отродясь не занимались. По двум причинам. Во-первых, в здешних холодных краях земледелие было более трудоемким и невыгодным, нежели в экваториальном поясе. А во-вторых, к чему южанам горбатиться в поле, если возвращающиеся с Севера танкеры в изобилии привозили им все, что нужно? Вдобавок всю черную работу за южан выполняли рабы – плененные и согнанные сюда Кавалькадой со всей Атлантики, бродяги и бандиты-кочевники.

Сами южане – те, кто родился за Фолклендским разломом или заслужил право на жительство здесь, – занимались более престижными делами. Поборники мирного труда обслуживали насосные станции; строили, водили и ремонтировали танкеры; собирали иносталь возле стоящих на подвластных им территориях Столпов. Любители военного уклада жизни служили в армии и надзирали за рабами. Наиболее образованная часть южан, которой руководили ставленники самой Владычицы, поддерживала нехитрую местную экономику. Привозимые с севера товары первой необходимости распределялись между свободными гражданами бесплатно. За лишнюю пайку, роскошь, выпивку и развлечения приходилось отдавать уже кровно заработанные деньги. Они имели хождение лишь на землях Юга, зато востребованный везде и всюду водный ресурс, каким они были обеспечены, не позволял им обесцениться.

Обогнув Африку по безлюдной и безводной хамаде, мы вновь возвращались в цивилизованный мир. Однако радоваться этому было пока рано.

Чем ближе мы подъезжали к воде, тем выше была вероятность столкнуться с дикарями-кочевниками, чьи племена обитали на юге Индианы. Шкипер Вирен и пограничники Владычицы не раз наблюдали на берегах озер конные отряды варваров. Правда, наблюдали лишь издали, поскольку те панически боялись грохочущих чудовищ, какими им виделись бронекаты. Такое положение дел южан вполне устраивало. И они всячески поддерживали среди дремучих соседей этот миф, раскатывая на боевых машинах по пограничным территориям и пускаясь вдогонку за каждым замеченным дикарским племенем. Что было весьма разумно – не хватало еще, чтобы варвары утратили страх и начали совершать набеги на страну культурных водовозов. Хорошо защищенным городам и станциям это не грозило, но вот путешествовать между ними верхом стало бы небезопасно.

Небезопасно было встречаться с варварами и нам, даром что наш отряд насчитывал три десятка хорошо вооруженных всадников. И потому, завидев однажды на юге клубы пыли, команданте не стал выяснять, кто ее поднял, а сразу отдал приказ изменить курс севернее и пришпорить рапидо.

Оставляемое нами пылевое облако также было заметно издали. И когда спустя пару часов мы дали рапидо передохнуть (про себя я и не заикаюсь), наши худшие опасения сбылись. Неведомый враг сел нам на хвост, продолжая выдавать себя тем же способом, каким мы выдавали себя ему. Нас выручало то, что мы скакали на быстроходных и выносливых конях, с которыми варварским лошадкам было не тягаться. Однако преследователи знали эти края намного лучше нас и не только не отставали, но мало-помалу сокращали дистанцию с нами.

К вечеру наше положение не улучшилось, и на закате мы сумели разглядеть, кто нас преследует. Группа всадников, раза в три превышающая нашу по количеству, неслась галопом, явно планируя настичь нас до наступления темноты. Лошади врагов выглядели вполне обычно, но сами они казались несуразно высокими. Тойво Вирен рассказывал, что индианские дикари любят напяливать шлемы, сделанные из голов убитых зверей, что, видимо, и объясняло эту загадку. Конечно, могло быть и так, что варвары обознались и, рассмотрев нас поближе, прекратят погоню. Вот только останавливаться и проверять, так оно или нет, никто из нас даже не думал. Не сбавляя хода, мы продолжали скакать на северо-запад и поторапливать солнце, дабы оно быстрее убралось с небосклона.

Незадолго до того, как сгустилась тьма, варвары сошли с нашего следа и стали отклоняться обратно к югу. Нельзя было понять, что они задумали: оставили нас в покое или рванули наперерез, потому что где-то впереди имелось препятствие, которое вскоре заставит и нас повернуть южнее. Способны или нет враги путешествовать во мраке, нам также еще только предстояло выяснить. Но, в любом случае, сегодняшнюю ночь мы проведем в седле. Что было привычным делом для гвардейцев и очередным этапом изнурительных испытаний для меня и Дарио.

Полнеющий месяц практически не освещал хамаду. К тому же он частенько нырял за облака, которые здесь, неподалеку от большой воды, были тяжелые и густые, не то что в экваториальных широтах. Я и днем почти не управлял своим скакуном, а сейчас и вовсе полагался лишь на его инстинкты и острое зрение. Моей главной и единственной задачей было не выпасть из седла, а обо всем остальном я не задумывался. Потеряв после многочасовой гонки не только силы, но и счет времени, я будто очутился в непроницаемом коконе. Порой мне в темноте чудилось, что мой конь не летит во весь опор вперед, а подпрыгивает на месте, словно на родео. И стоит лишь на мгновенье расслабиться, как я тут же свалюсь ему под копыта.