Роман Глушков - Кровавые берега

– Полагаю, дону Балтазару тоже об этом известно, и он сделает все, чтобы избежать подобного, – предположила Долорес.

– Будем на это надеяться, – поддержал я ее, – потому что перед причаливанием к берегу «би-джи»-снаряды будут розданы всем расчетам дальнобойных орудий… Ладно, слушайте, как было дело. Такелажники, конечно, не такие дружелюбные ребята, как этот Раймонд, но убирать грязь им тоже страсть как неохота. «Короче, – говорят, – если ты, рыбацкая морда, за два дня в одиночку весь трюм выдраишь, мы с парнями завтра скинемся и наши ежевечерние порции кактусидра тебе отдадим, идет?» «По рукам!» – соглашаюсь. Потом беру швабру, метлу и ведро и первым делом топаю к переборке, что носовой трюм от основного отделяет. А такелажники мне вслед кричат: «Эй, а ну стой, куда это ты двинул? Там же запретная зона!» Я-то у той двери часового давно приметил и смекнул, где наш контейнер может быть, но, ясное дело, помалкиваю. А вслух говорю: «То есть как – куда? У нас в семье есть такое поверье: рыба чистится с хвоста, а лодка моется с носа! И не иначе, поскольку в противном случае можно беду накликать – шторм, безрыбье или еще какую напасть…»

– Сам, что ли, выдумал такую традицию? – недоверчиво прищурилась Моя Радость.

– Естественно, сам, а кто же еще? – как ни в чем не бывало, сознался я. – Ляпнул такелажникам эту ерунду и дальше, как ни в чем не бывало, топаю. Тут они меня догоняют, хватают и объясняют: к черту, дескать, твое поверье – нельзя соваться в носовой трюм без особого распоряжения капитана или его старшего помощника. Потому что за той переборкой – запретная зона, где хранятся особо ценные грузы. И если я подойду к ней ближе, чем на десять шагов, часовой меня оттуда выгонит. «Так много ценностей? – удивляюсь. И снова дурачком прикидываюсь: – И зачем Владычица все свои деньги с собой возит? Неужто в Садалмалике под охраной оставить не могла? А если с кораблем в пути что-то случится? Хватит ли Ферреро шлюпок, чтоб такую гору денег спасти?» «Темнота ты фермерская! – отвечают такелажники. – Нет там никаких денег! Где ты видел, чтобы денежное хранилище одним часовым охранялось? Сказано же: в том отсеке прячут грузы, которые нельзя хранить в обычном трюме. Дорогое вино, ключи от городов, какие Владычице в Атлантике вручали, всякие древние артефакты, снаряды с метафламмом, еще много чего…» «Ух ты! Вон оно что! И вы сами все это добро грузили? Ну даете! – опять удивляюсь и спрашиваю: – Неужто вы и эту странную штуку видели… ну, такой древний аппарат, который простую воду в крепчайшее белое вино превращает. Мой кузен, что в эскадре Дирбонта служит и Гексатурм штурмовал, рассказывал, будто они нашли там такой артефакт. Причем работающий! А потом отправили его прямиком Владычице в Садалмалик. И раз вы говорите, что она все свои сокровища за этой стеной держит, стало быть, чудо-аппарат табуитов тоже там». «Все возможно, – отвечают такелажники. – А как выглядит эта хреновина?» «Кузен видел, что ее упаковали в огромный черный куб, – поясняю. – Вместе с ним она якобы тонн пять весит, не меньше». Тут-то парни и оживились: «Какие пять?! Да в том кубе не меньше дюжины тонн – чуть тросы у лебедок не полопались! Правда, нам не сказали, что там внутри, но явно что-то важное, раз это в носовой трюм запихали… Винный аппарат, говоришь? Тогда почему Владычица им не пользуется?» «А может, пользуется, – возражаю. – Только втихаря его по ночам запускает, чтобы вас запахом крепкого вина не дразнить». Вы бы видели, как после этого у такелажников глаза загорелись! Многие из них, кроме кактусидра, вообще ничего в жизни не пили, а тут выясняется, что прямо под носом у них скрывают винный генератор, да еще работающий на обычной воде…

– Ну и что? – хмыкнула Долорес. – Чему обрадовались эти идиоты? Там же охранник.

– Любезная мадам Проныра! – снисходительно улыбнулся ей де Бодье, уже смекнувший, чем завершится моя история. – Уж поверьте, когда несколько жаждущих выпить мсье вдруг выясняют, что в шаге от них бьет неиссякаемый источник вина, из которого можно безнаказанно зачерпнуть ведерко-другое, они уже не успокоятся. И уж такую-то преграду, как один-единственный охранник, рано или поздно обойдут. Я прав, мсье шкипер?

– Вы на редкость проницательны, mon ami, – подмигнул я в ответ Сенатору. – Воистину, именно так все и случилось…

…Как только такелажники начали красноречиво переглядываться, кто-то из них тут же вспомнил, что один из часовых трюмного караула – вроде бы его земляк. Стали дожидаться, когда этот матрос заступит на пост. Я все это время усердно драил пол, но снова примкнул к заговорщикам, едва наш караульный объявился. Благо никто против моего присутствия не возражал. Как-никак, а идея разжиться халявной выпивкой была подброшена мной, и я по праву заслужил несколько глотков будущей добычи.

Дабы не нервировать охранника, мы не пошли к нему толпой, а спровадили туда одного «земляка». О чем конкретно они там шептались, до нас не долетало, но в итоге все сложилось благоприятно. Спустя четверть часа наш парламентер обернулся и показал большой палец. Мы облегченно выдохнули и оживились. После чего нам было велено оставаться на месте, пока нас не введут в курс предстоящего дела.

– Хосе – парень с понятиями, и он не против, – подтвердил «земляк», вернувшись с переговоров. – Да и он тоже хотел бы угостить своих приятелей. Только Хосе нас туда не пустит, а сам все сделает, если, конечно, разберется, как эта штука работает… Давайте сюда ведро!

Никто не возражал. Встречные условия Хосе были справедливы. Если вдруг нагрянет начальник караула, часовой легко выкрутится, сказав, что заслышал в трюме странный шум и пошел проверить, что стряслось. А вот если там вместе с Хосе окажутся посторонние, тут уже никому не поздоровится: ни ему, ни такелажникам, сунувшимся туда без приказа.

Ведро с чистой питьевой водой у нас давно было наготове. Передав его охраннику, мы выставили наблюдателя, дабы он в случае чего подал нам сигнал, и столпились возле поста в ожидании результата. Прежде чем отпереть дверь, Хосе заставил нашу компанию отступить на несколько шагов назад, потом отомкнул замки, оглянулся напоследок, вошел в носовой трюм и поспешно заперся там изнутри.

Вход оставался открытым всего несколько секунд, но их вполне хватило на то, чтобы я удостоверился, что наш контейнер также находится на «Шайнберге». Свет в хранилище проникал через специальные зарешеченные отверстия в носовой палубе, и иллюминация там была намного лучше, чем в основном трюме. Помимо знакомого куба (век бы его не видеть!), я заметил штабеля из одинаковых иностальных ящиков помельче. Видимо, это и были упакованные в ударопрочные футляры, дожидающиеся своего часа, снаряды с метафламмом. Так оно или нет, выяснится на подходе к цели, когда боеприпасы начнут разносить к позициям. Прочее содержимое хранилища меня не беспокоило, хотя, возможно, там было много чего такого, что в иной ситуации тоже вызвало бы мой интерес.