Роман Глушков - Боевые псы Одиума

Пришлось уважить недоверчивого доктора и повторить для него вчерашний эксперимент со входной дверью. Разумеется, пожилой Хансен был более сдержан в эмоциях, чем молодой банкир. Когда превенторы вернулись из холла в квартиру, лицо гостя, который просматривал только что сделанную съемку, сохраняло прежнюю невозмутимость.

– Ну что, доктор, теперь-то вы мне поверили? – нетерпеливо полюбопытствовал Макдугал, глядя на Хансена с видом победившего в споре. – И что вы скажете насчет талантов моих новых друзей?

– Да, я прилетел определенно не зря, – согласился бородач. – Ты правильно сделал, Брайан, что не стал принимать скоропалительные решения и перво-наперво проконсультировался со мной. Однако вынужден тебя огорчить: заключать с этими людьми договоры о сотрудничестве ты не имеешь права.

– Но позвольте! – возмутился Макдугал. – Что значит «не имею права»? Они не подписывали с Холтом никаких соглашений! А если даже подписывали, после того, как он с ними обошелся, все их соглашения аннулированы! Любой суд признает мою правоту!..

– Прежде чем спорить, послушай, что я тебе скажу, Брайан! – мягко перебил его Хансен. – Люди, называющие себя превенторами, действительно не подписывали договоров с Мэтью Холтом. Но контрактные обязательства у твоих новых друзей все же имеются. Причем такие, какие возложит на себя не каждый храбрец, даже за очень большие деньги. Однако все превенторы как раз и были такими вот «не каждыми» храбрецами. Я кое-что знаю о Контрабэллуме и могу тебя заверить – в это дело тебе ввязываться не захочется. Три года назад мне пришлось в составе сенатского комитета по разведке принимать участие в закрытии этого секретного военного проекта.

– Так, значит, Бунтарь и Невидимка до сих пор работают на министерство обороны? – спросил Макдугал.

– Фактически – да, – признал доктор. – Но ситуация складывается гораздо сложней и запутанней, чем я думал. Согласно результатам нескольких сенатских проверок, все до единого превенторы официально числятся мертвыми. Причиной их массовой гибели, кажется, послужил взрыв в лабораторном бункере. Правительственная комиссия завизировала двадцать пять свидетельств о смерти подопытных добровольцев – то есть, ровно столько, сколько и было подписано контрактов на участие в экспериментах.

– Двадцать пять?! – вырвалось у Бунтаря. Все это время он и подруга стояли и внимательно следили за беседой Хансена и Макдугала, пытаясь вникнуть в ее смысл. И надо сказать, небезуспешно – сказывалось-таки общение с патером Ричардом, открывшим Первому глаза на правду. – Но нас в «Ундециме» служило всего одиннадцать! И как вообще была засвидетельствована смерть двадцати пяти человек, если, по крайней мере, половина из них три года назад была жива и здорова? Вы лично видели тела тех добровольцев?

– Нет, лично я не видел, но мои коллеги – да, – ответил Хансен. – Только не тела, а их останки. Сами понимаете, когда в наглухо задраенном бункере происходит мощный взрыв, опознать потом кого-либо из погибших чрезвычайно сложно. Но тем не менее останки двадцати пяти подопытных добровольцев коронеру были предъявлены. В том числе и ваше тело, мистер Бунтарь, он же «превентор номер один», он же… Извините, но я не запомнил вашего настоящего имени – того, что значилось в контракте. Хотя непременно сделал бы это, знай тогда, что через три года мне доведется встретиться с мертвецом. Пока я летел сюда, то не переставал думать, что рассказанная мне Брайаном история – всего лишь дикое недоразумение. Но теперь вижу, что ошибался. Выходит, три года назад наш комитет стал жертвой какой-то аферы.

– И кто, по-вашему, ее затеял? – поинтересовался Макдугал. – Крэйг Хоторн?

– Нет, Крэйг и его институт были в этом проекте всего лишь исполнителями заказа, – уточнил доктор. – Идея обвести вокруг пальца сенатский комитет наверняка исходила свыше – от самого заказчика. Того, кто и предоставил Хоторну добровольцев.

– Проклятые вояки с их проклятыми контрактами! – выругался Брайан. – Уж не хотите ли вы сказать, что наши превенторы и сегодня обязаны соблюдать договоренность? Ведь они числятся умершими!

– Не числятся, а числились, – поправил банкира Хансен. – Но поскольку эти двое превенторов живы, значит все их действия не должны противоречить букве контракта.

– Это также означает, что и наниматель обязан придерживаться всех контрактных условий! – упорно стоял на своем Макдугал. – Но он их нарушает, причем в открытую! А раз так, следовательно, Бунтарь и Невидимка могут расторгнуть контракт в одностороннем порядке и заключить другой – со мной или еще с кем-нибудь!

– Брайан, мой мальчик… Не обижайся, что я тебя так называю… – Хансен вынул из кармана пиджака платок и вытер взмокшее лицо. Упорство молодого банкира раздражало доктора, но он продолжал держать себя в руках. – Просто сейчас ты напоминаешь мне своего отца. Он тоже был известный упрямец и если уж задумывал какое-нибудь выгодное предприятие, никто не мог заставить его от этого отказаться. Отец научил тебя, что в банковском бизнесе без разумного риска не обойтись, и это абсолютно верно. Ты твердо настроен утереть нос самой «Ультрапротектор секьюрити систем» и готов ради этого судиться даже с министерством обороны. Да, в теории эта победа могла бы оказаться самой главной победой в твоей жизни. Но ты не знаешь большинства обстоятельств этого дела. К сожалению, я не имею права знакомить тебя со всеми известными мне подробностями. Поэтому постараюсь рассказать о них в общих чертах, чтобы ты ухватил суть… Во-первых, каждый из превенторов был кадровым военным и оставался таковым до самой своей смерти. Это значит, что даже сейчас Бунтарь и Невидимка состоят в каком-то армейском подразделении и несут ответственность за нарушение воинского устава. И, разумеется, не могут заключать никаких договоров без согласования с командованием. Во-вторых, все превенторы добровольно подписали бессрочные контракты, сделав это в здравом уме, трезвой памяти и в присутствии юристов. То есть, любое принуждение со стороны командования исключалось. Со всеми условиями новой службы добровольцы были тщательно ознакомлены, поскольку их подписи стояли под каждым из более чем сотни контрактных пунктов. В-третьих…

– Не могли бы вы припомнить, о чем там говорилось, доктор, – попросил Бунтарь. – Просто чтобы быть в курсе, под чем мы в свое время подписались.

– Вы действительно ничего не помните? – на всякий случай осведомился Хансен и, получив утвердительный ответ, покачал головой, а затем продолжил: – Да, эти контракты были изучены нами вдоль и поперек, поскольку ваши наниматели сделали все возможное, чтобы вы уже не могли опротестовать в тех бумагах ни единой строчки. Впрочем, никаких протестов не было – будущие превенторы заранее знали, чем рисковали… По сути, вы добровольно обрекали себя на смерть и были к ней готовы. Вы полностью вверяли свои жизни и здоровье ученым специалистам из Контрабэллума. Они не давали вам никаких гарантий безопасности и не несли ответственности за вашу гибель или полученные в ходе экспериментов увечья. Вы обязались выполнять любые приказы без права их обжалования. И, как я уже упоминал, срок вашей службы в институте определялся только нанимателем. Иными словами, вы продали себя в пожизненное рабство и лишились практически всех прав и свобод, гарантированных гражданам нашей страны.