Дмитрий Манасыпов - За нами – Россия!

– Ой, как со светом ты хорошо придумал. Так, что у нас вместо стола… ну, в принципе ладно, фиксированные конечности это хорошо. Коль, ты мне не завяжешь вон тот фартук, который на крючке висит. Грязный? Да и ладно, мне в нем не ватрушки печь, в конце концов. Зафиксируй лампу, пожалуйста, сюда посвети, еще чуть, да. Бака или бочки пустой нет? Есть? Хорошо… поставь вот сюда, пожалуйста. Ага. Вот так, спасибо. Поехали…

Натянула до локтей высокие перчатки, щелкнув плотной резиной по пальцам. Вооружилась длинным ножом с широким лезвием. Несколькими уверенными движениями разрезала разлохмаченную попаданиями в упор одежду. Куминов помог девушке повернуть тяжелое, закостеневшее тело, выдернуть материю из-под спины. Пинком отправил грязную кучу в дальний угол.

Лязгнула скоба двери, пропуская Воронкова, затащившего ведро парящей горячей воды и несколько чистых тряпок, найденных на кухне. Саша намочила одну из них, начала отмывать желтоватую, с восковым оттенком, гладкую кожу. Красная от крови вода немедленно потекла вниз, звонко застучав по холодным доскам. Куминов решил помочь Саше, чтобы не тянуть до того момента, когда все это внизу замерзнет, превратившись под ногами в тонкую ледяную корку. Не хватало еще получить нелепую и ненужную травму сейчас, в самом начале пути. Работы хватило обоим, Шутяк, стреляя в тетку через окно, постарался на славу. Нашпиговал ее так густо, что вся передняя часть и половина спины была сплошь покрыта темными потеками.

– Торопиться надо? – Саша закурила, выпустив дым колечком. Капитан уже обратил внимание на то, что после недавней пробежки курить она стала заметно меньше. Говорить, правда, ничего не стал.

– Необязательно, – еще раз провел мокрой тряпкой по деревяшке под руками, еще недавно бывшей живым… существом. Человеком ее Куминов считать не мог. – Пойдем вечером.

– Почему? – девушка недоуменно посмотрела на него.

– Знаешь, какое любимое время разведчика и какая любимая погода?

– Нет…

– Холодная дождливая ночь. Снегопад, как вчера, тоже подойдет. Просто мы бежали весь день, время еще позволяло. А сейчас мы на другой стороне от линии фронта. Теперь будем передвигаться только ночью. Так что как закончишь – иди, отдыхай, силы понадобятся.

– Хорошо. О, смотри, видишь? – она показала пальцем на подмышку, наклонилась и постаралась развернуть руку.

Куминов пригляделся. На синюшно-бледной коже четко выделялись несколько букв с цифрами, нанесенных очень аккуратно черной тушью. Сделано было на совесть, Николай мог поклясться, что, судя по цвету, татуировка сделана не меньше пяти лет назад. И при этом все линии были четкими, не размазанными или расплывшимися.

– Вот так дела… – Саша присвистнула. – Знаешь, что это?

– Конечно. – Куминов пожал плечами. – Метка концентрационного лагеря, что удивительного?

– Нет. – Девушка отрицательно мотнула головой. – Метка лагеря вот здесь, на руке, так? А это отметка из того самого места, куда мы идем.

– Ты уверена?

– Абсолютно. Их клеймение отличается от лагерного, я его хорошо помню.

– И что?

– Да то, что это может многое объяснить. И то, что ночью случилось, в первую очередь. Сейчас и попробуем что-то узнать. – И она взялась за дело.

Когда большие ножницы с острыми краями мягко вошли в желтую кожу на впалом животе, выпустив в воздух первую порцию очень неприятного запаха, Куминов понял, что занятие не для него. Именно тогда капитан отошел в сторону и принялся слушать Сашу. Девушка комментировала собственные действия голосом, напомнившим Куминову разговоры хирургов в госпитале во время операции. Так же ровно, бросая специальные термины, сосредоточенно. Капитан внимательно улавливал все нюансы, стараясь не перебивать.

– Внутренние органы повреждены, но хорошо заметны отличия от органов обычных людей. В первую очередь странная структура кожи. Скорее всего, она более упругая и прочная, позволяющая подобным существам делать вещи, на которые мы с тобой точно неспособны. Гарантирую, что они абсолютно не побоялись бы передвигаться через лес без одежды. Количество ссадин, ран и обычных подкожных гематом отличалось бы от полученных любым из твоих разведчиков кардинально. О как…

Девушка вооружилась вытянутым узким предметом, напоминающим скальпель, только увеличенный в пару раз:

– Мышечная ткань также отличается, и серьезно. Это было понятно еще по тому, как наш добрый хозяин передвигался тогда в комнате. Наверняка и суставные сумки, кстати, подверглись изменению. Отсюда такая пластика в движениях, ускоренные реакции и быстрота. Но знаешь чего, Коль, странно как-то. Такое впечатление, как будто ей закачали в мышцы раствор, приведший к таким изменениям. А мышцы в это время были уже в состоянии окоченения… но такое же невозможно, просто невозможно. Если эта женщина находилась в таком состоянии, то ведь тогда получается, что она труп. Бред какой-то…

Саша недоуменно посмотрела на Куминова. Тот лишь пожал плечами. Нет, а чем он мог бы ей помочь в такой ситуации? Да ничем, оно же просто и понятно. Кто тут целый профессор непонятно-неизвестных наук и научных дисциплин, он, что ли, Куминов Николай Саныч? Нет, в чем-то подобном капитан не разбирался. Поняв, что от него она не добьется даже простого и понимающего покачивания головой, Саша вернулась к своему занятию, вооружившись зловещего вида ножницами на длинных ручках.

– Так, перехожу к грудной полости…

Лучше бы она этого не говорила, хотя толку-то? Хруст, раздавшийся вслед за этим, заставил Куминова пожалеть о том, что напросился присутствовать. Он отвернулся, уставившись в стену напротив. И лишь когда неожиданно возникшая тишина зависла непозволительно долго, оглянулся.

Саша стояла, уставившись куда-то внутрь тетки. Оглянулась на него, хлопнула ресницами, удивленно изогнув брови:

– У нее сердце нечеловеческое, Коль.

– Конечно, Саша. – Разведчик невесело усмехнулся. – Иначе разве полезла бы она нас жрать, а?

– Я серьезно, ты посмотри только.

Куминов подошел, сглотнув слюну. Глянул на поблескивающее всеми оттенками красного нечто на верстаке. Его знаний в медицине хватило понять удивление девушки. Орган, находившийся в грудной полости, напоминал сердце очень отдаленно. Да и то расположением. Больше всего это было похоже на раздувшийся огурец пурпурного цвета, покрытый сверху какими-то бляшками. От него в стороны отходили четыре толстых пучка сросшихся сосудов, темных, с заметными узловатыми наростами.

– Мне бы сейчас это в нормальную лабораторию… – Саша огорченно вздохнула. – Тут исследований месяцев на пять, это минимум. Пищеварительная система тоже изменена до неузнаваемости, взгляни на желудок.