Дмитрий Манасыпов - За нами – Россия!

– На что?

– Ну, вот же – нож ткнулся в темно-сиреневый шар, напоминающий губку. – Это… это просто немыслимо, Коль.

– Да? – разведчик дернул уголком рта. – А медведекрокодилы мыслимы, что ли? Я вот удивляюсь тебе самой. Ладно, нам нужно за голову хвататься и охать от удивления, но не тебе же, Саш. Мы идем в место, где творится черт знает что, через районы, где тоже много непонятного. И про это мне говорил твой же начальник, командир или кто он там.

Девушка вздохнула. Капитан вполне понимал то, что она сейчас чувствовала. Одно дело быть готовой к встрече с существами пусть и странными, но созданными такими же, как и она, людьми в белых халатах. А тем более знать многое и ждать чего-то понятного. Здесь же, сразу, без подготовки, им встретились существа, о которых только сказки рассказывать. Суеверные, наполненные страхом сказки. Про упырей и прочих вурдалаков. Как такое воспринимать, особенно когда ты сама проводишь вскрытие и видишь, насколько существа, с которыми вместе сидели за столом, отличаются от них самих?

– Я…

– Что, Саш?

– Я не знаю, что дальше-то предпринимать? Знаешь, Коль, давай вот что сделаем. Вон там, в моем рюкзаке, во внутреннем кармане чехол с фотоаппаратом. Достань, пожалуйста, пленка заряжена. Надо будет только присоединить вспышку и запитать от аккумулятора автомобиля. Пользоваться умеешь?

Куминов посмотрел в ее глаза с застывшим в них вопросом, и чуть было не расхохотался. Вспомнил самого себя летом прошлого года, на пузе исползавшим не меньше ста километров за неполный июнь месяц, и свои, постоянно затекавшие запястья. Уставали руки от пускай и небольшого, но все-таки веса специального фотоаппарата, полученного у командира разведроты. Оперативная съемка передислокации 7-й танковой дивизии с пехотной бригадой обеспечения и прикрытия. Умеет ли он пользоваться техникой фотосъемки? Оставалось только понять: что Саша имела в виду под «вспышкой».

Аппарат в кожаном кофре был хорош, очень хорош. «ФЭД», один из тех немногих образцов техники для съемки, что делали на эвакуированном производстве. Металлический прямоугольник был дополнительно утоплен в специальном прорезиненном корпусе. Мягкое и гладкое, матово-черное покрытие закрывало даже часть широкого цилиндра объектива. Куминов провел по нему кончиками пальцев, внимательно присмотрелся к небольшой пластинке с загнутыми краями, что выступала поверх резины сверху. Залез в один из двух боковых карманов кофра, но наткнулся на еще один объектив. Зато во втором, судя по всему, оказалось именно необходимое устройство. Небольшой прямоугольник с длинным шнуром, прозрачной поверхностью впереди и большой лампой, спрятанной за стеклом. Дальше было дело техники.

Знание фотосъемки сделало свое злодейское дело. Взять с собой Саша ничего не могла, оставалось лишь сделать снимки для последующей проявки. Бредовая затея, которая Куминову понравилась лишь одним моментом: настроем ученого специалиста. Если девушка, в первый раз оказавшаяся за линией фронта, считает, что неоценимые для исследований снимки она собственноручно превратит в фотографии по прибытии «домой», то настрой у его подопечной хороший. Боевой такой настрой, можно сказать. Но это оказался единственный понравившийся ему момент. Пришлось-таки капитану наблюдать за всем процессом правильно-научного потрошения недавно погибшей хозяйки заимки, оказавшейся непонятным существом.

Когда Саша закончила, за окном уже полностью рассвело.

Отоспавшиеся разведчики вышли на осмотр окрестностей. Трое из дежурной смены расположились по периметру, скрывшись в секретах, оборудованных на скорую руку. В самом доме остались лишь те, кто сменился утром, завалившись отдыхать, и Пчелкин, которого Куминов отправил на чердак наблюдателем.

Он сидел за столом, понимая, что от силы через час все-таки отключится. Попивал крепкий чай, густо забеленный сгущенным молоком, найденным в обширных закромах заимки. Закрома были вдобавок и тайными, но разве утаишь что-то от армейского разведчика, когда он хочет что-то найти? То-то и оно, что не выйдет такая манипуляция, каким жизненно хитрым и опытным ни был бы желающий скрыть от всех свою тайную жизнь. Осмотрев три тайника, устроенных «хозяевами», Куминов лишь подтвердил свои не самые хорошие догадки.

Кем бы ни были те, кто напал ночью, урками там, или еще кем, умными людьми он бы их точно не назвал. Как веревочке ни виться, а конец-то – он всегда настанет. Потрошить дойчевские патрули с надеждой на то, что ничего за это не будет… было как минимум неразумно. А если судить по наличию добротной обуви, одежды, амуниции, оружию и съестным припасам, украшенным клеймами различных интендантских служб Вермахта, творилось подобное безобразие давно и постоянно. И это, при дальнейшем рассмотрении, наводило на очень нехорошие мысли. Те самые, которые уже приходили в голову капитану ночью, во время находки грузовика. Сейчас они лишь получили новое подтверждение.

Заимка могла быть создана специально. Той самой службой, что и произвела на свет непонятных сущностей, загрызших ночью одного из старых товарищей Куминова. И именно эта самая служба прикрывала пропажу немецких солдат, чьи маршруты точно имелись у их командования. Какие цели преследовали те, кто позволял уркоупырям делать такое, вот что интересно? Но никакого ответа найти не выходило. Лучшим вариантом Куминов видел немедленный отход со случайной базы, но делать это днем, спустя сутки после попытки прорыва фронта было смертельно опасно. Такая вот закавыка – куда ни кинь, а всюду клин.

– Саша?

– Да? – ученая прихлебывала чай из собственной кружки. К той посуде, что разведчики нашли в шкафах небольшой кухоньки, притрагиваться никто не захотел. – У тебя еще какие-то вопросы, на которые ответов у меня заведомо нет?

– Скорее всего, ответы у тебя есть. – Куминов покрутил в руках нож, тот самый, немецкий. Извлек он его на полном автомате, как бывало в тех случаях, когда капитан крепко задумывался. Прокрутил несколько раз между пальцев одной ладони, быстро перекинул в другую. – Это…

– Коля… – голос Саши неожиданно изменился. – С удовольствием отвечу на все, что смогу. Есть, правда, просьба, небольшая.

Капитан, все это время рассматривавший разложенную тут же на столешнице карту, перевел взгляд на нее. Столкнулся с немного испуганным взглядом, проследил за ним, обращенным на сверкающие круги, проделываемые ножом.

– Понял. – Нож незамедлительно вернулся на положенное место. – Можно спрашивать?

– Обязательно можно, спасибо. Так что именно?

Куминов отстучал пальцами дробь по доскам стола:

– Ты очень сильно удивилась обнаруженным при вскрытии этой тетки странностям, так? Не перебивай, это вопрос риторический. А вот тому факту, что нас всех чуть не пожрали ночью самые обычные граждане, находящиеся на оккупированной территории, удивляться не стала. Смотрите, товарищ профессор, как интересно выходит, я даже в легком удивлении. Поражает вас требуха той самой тетки, что перегрызла горло одному из моих боевых товарищей, а вовсе не то, что это дико и непонятно. Гоголя, как мне кажется, мы читали в одном возрасте. Так это Гоголь, Николай Васильевич, классик русской литературы. Это байки и бабкины сказки на ночь, казалось бы, но… я вот испугался. До усрачки, Саша, до дрожи в коленках испугался ночью, а ты не особо. Так что получается тогда? Что-то знаешь, но молчишь, говорить не хочешь? Или существование подобного есть какая-то новая государственная тайна? Тайна, которая касается уродов, которые вместо того, чтобы бороться с врагами партизанскими методами, жрут бойцов Красной армии почем зря?