Артем Мичурин - Песни мертвых соловьев

– Да наша метров двадцать всего, и глубиной не больше полутора. Видно, маломощная боеголовка, или рванула высоко.

– Маломощная? Половину вашего злоебучего городишки стерла.

– Ну, насчет половины ты загнул, а насчет злоебучего верно.

Ткач усмехнулся и удостоил меня взглядом.

– Я думал – ты постарше.

– А я думал, что мыслительный процесс слишком утомителен для наемника. Мы сегодня оба интеллектуально обогатились.

– Не любишь нашего брата?

– Никто не любит цепных псов, особенно когда цепи в чужой руке. Но я – исключение. Просто обожаю наемников, оттого – предвосхищая следующий вопрос – за вами и увязался. Вместе ж веселее. Разве нет?

– Что, так сильно общения не хватает?

– Отчего же? Этого добра у меня в избытке. Но все больше по работе, а хочется и для души немного.

– Скольких ты убил?

– Бросил считать на седьмом десятке. Хочешь списком павших помериться?

– Хм, – Ткач подцепил веткой сухой лист и поднес к костру. – А я никогда не считал. В бою не до того, а после – кто там разберет, чья пуля панихиду отслужила? Вот был у меня в отряде огнеметчик, Факиром звали, отлично здания зачищал своей горелкой. Фух-х, и полетели «светлячки» из всех щелей. Он покойникам домами учет вел. Да-да, так и говорил: «У меня сегодня два дома. Итого – тридцать семь». Хм. Погиб глупо – пуля аккурат в редуктор угодила. Полыхнул факелом наш Факир. Сгорел за секунды, – Ткач снова посмотрел на меня и недобро ощерился. – Только головешка черная осталась, в сапогах и ремнем кожаным подпоясанная.

– Какая прелесть. Я смотрю, и Весло ваш большой был любитель этого дела. Вон, все цевье насечками испоганил.

– Это он по молодости. Молодые на славу падки. Пока жизнь не вразумит. Хотя кому я рассказываю…

– По ту сторону Оки взрослеют быстрее.

– Возможно. А с глазами что? Мутация?

– Ты разве не слышал рассказов про то, как меня сука вскормила? Маленький мальчик упал с телеги по пути через лес. Никто этого не заметил. Кроме собак. Но собаки его не разорвали. Нет. Старая сука – глава стаи – не позволила. Она забрала его и вскормила, как собственного щенка. Мальчик рос, охотился вместе с четвероногими сородичами, жрал двуногих сородичей. Ну и в результате выросло, что выросло. А потом мальчик покинул стаю. Но люди не приняли его. И тогда он пришел в Арзамас. Вот, теперь ты знаешь мою грустную историю. Прошу, не нужно жалости.

– Нет, этой сказки я не слышал. Мне нравится другая, про то, как ты ночью ходишь по домам и высасываешь у спящих людей мозг через глазницы.

– Да-да, и этим я тоже промышляю.

– Тебе, должно быть, льстит такая слава?

– Она помогает в работе. Известны два подтвержденных случая, когда пустившиеся в бега должники добровольно вернулись к кредитору, узнав, что за ними послали Коллекционера.

– Впечатляет. На Муром работал когда-нибудь?

– Только один раз. Я получил от эсбэшников ориентировку на беглого рейдера. Дело было непростым, пришлось почти три недели по лесам мотаться. А когда я принес голову, тот чинуша, что мне заказ выдал, начал визжать, мол, это беспредел, нужно было живого доставить, для показательного суда, и все в таком духе. Расчет зажал, да еще и аванс грозился вытрясти, если дальше буду права качать. Ну, я плюнул и ушел. А через неделю вернулся и вырезал всю его семью. Даром. С тех пор у нас сложные отношения.

– Вернулся в Муром? Без пропуска?

– Пять золотых с аванса. Служивый на КПП был счастлив подписать мне хоть верительную грамоту. Мзда солидная, но… В моей профессии существует неписаный закон – клиент всегда платит. Если отступить от него, потеряешь авторитет, а это дороже пяти золотых. У вас разве по-другому?

– Нет. Но я не вырезаю семьи. Ограничиваюсь обычно ломанием ног и обещанием зайти через месяц.

– Помогает?

– Твой способ, конечно, эффективнее. Но он мне не по душе.

– При чем тут душа? Душа в церкви хороша, а как выйдешь за притвор, ты – убийца, лжец и вор.

– Атеист?

– Большую часть времени. А ты – истово верующий?

– Я верю, что за все воздастся.

– Кем?

– Богом. Кем же еще?

– Ну, исходя из того факта, что я сейчас не горю в аду, а мило беседую с тобой, и приняв за аксиому существование бога, можно сделать два вывода: первый – бог недееспособен, второй – бог на моей стороне.

– Хорошо, что Ряба тебя не слышит.

– Разве я не прав? Посуди сам – сколько мирных обывателей гибнет каждый день ни за хер собачий? А ведь их прегрешения, согласно церковным канонам, ничтожны в сравнении с моими. Они умирают в муках, я наслаждаюсь жизнью. Так, может, мои грехи – и не грехи вовсе? Может, в небесной канцелярии случился переворот, и поклоны теперь бить нужно не доброму старичку с белоснежной бородой и нимбом, а рогатому? У того ведь, я слышал, несколько иные вкусы. Представляешь, каково будет разочарование праведников, представших на высшем суде перед Сатаной? Ох, черт! Я, похоже, ошибся дверью! Э, нет, дружок. Постой. Что тут у нас? Был верным мужем, любящим отцом, честно трудился от зари до зари и даже – Иисус мне в печенку! – давал милостыню нищим. Получи распределение на серные шахты! – Я живо представил себе только что отыгранную сцену и невольно хохотнул, рискуя оскорбить религиозные чувства командира.

Но тот вопреки ожиданиям лишь приподнял бровь, продолжая спокойно смотреть на языки пламени.

– Может, и так. Кто знает? – Он взял ветку и, пошурудив в костре, добавил жару темнеющим углям. – А все же, зачем тебе в Москву?

– Говорил ведь – посмотреть охота. Рассказы рассказами, а своим глазам доверия больше. Жизнь коротка, если хочешь все увидеть, нужно торопиться.

– То, что я до сих пор верю в бога, еще не делает меня идиотом, – процедил Ткач с легкими нотками раздражения в голосе.

– Желаешь услышать правду? Хорошо, я скажу. Но взамен и сам хочу кое-что узнать.

– Ты начинай, а там видно будет.

– Эк хитер. Хорошо, признаюсь – я целенаправленно шел за вами, не только как за буфером. Но никакого злого умысла не имел. Что ты смотришь? Ладно, имел, небольшой. Опять не убедил? Ну, все-все, большой, только перестань так злобно глядеть, а то прям на кишечнике некомфортно делается. Да, я – гнусный тип. Кто ж отрицает? Хотел поживиться за ваш счет.

– Каким образом?

– Обычным – узнаю́ место нычки и толкаю инфу заинтересованным товарищам.

– С чего ты взял, что после нас там что-то останется?

– Пожалуйста, только не говори, что собрался в Москву с одной телегой, чтобы вывезти на ней весь хабар с хранилища Росрезерва.

Физиономия Ткача сложилась в удивленную гримасу. Неужели угадал?!

– Откуда такие сведения?

– Твои бывшие бойцы не особо довольны роспуском отряда и за бутылкой да под хорошую закуску становятся весьма словоохотливыми.