Сергей Дормиенс - In the Deep

Я хлебала кофе, поглядывала на экраны и завидовала.

В пяти мегаметрах от нас заканчивали потрошить флот сцинтиан. Ударные эскадры «Мор» и «Война» при поддержке пятого и шестого флотов разорвали строй трилистников, высадили три СН-заряда и вот уже второй час дорезали выживших. Сцинтиане угодили в свою же ловушку: резонансные боеголовки — это дестабилизация изнанки. Можешь попробовать смыться, но удачи тебе на том свете. Очень иронично, что при этом никто не мешает вываливаться из этой самой изнанки, чем и воспользовался имперский флот. Правда, был один нюанс.

— Как вы так точно рассчитали координаты для выхода флотов?

Мисато-сан прекратила греть нос чашкой и посмотрела на меня:

— Я ничего не рассчитывала.

Во как. Я прикусила губу. Подпространственная связь после резонансных боеголовок не работает — это раз. Значит, она не могла их вызвать. Корабли точно ориентировались не на червоточину и не на взрывы этих самых резонансных боеголовок — это два. Значит, они ориентировались на…

— Ага, — сказала Кацураги, и я вздрогнула. Стратег искоса следила за моим лицом.

— Гравитационный сдвиг при торможении — это теория. Их из изнанки видно тысячи, — сказала я, понимая, что вытянула счастливый билет. — Вы можете фильтровать нужный?

— Давай вкратце пройдемся по свойствам двигателя, — хмыкнула Мисато-сан. — Помнишь зависимость между калибровкой реактора и программой торможения?

Я кивнула. Меня трясло, потому что зависимость я помнила, но в упор еще не понимала решения. Но, черт побери, решение ведь существует! У меня над головой полыхали взрывы, а я сидела, жрала этот невкусный кофе, тосковала по простому и понятному кофесинту. И слушала слегка улыбающуюся женщину.

— …Вот так вот, — завершила Кацураги, откладывая стило в сторону.

Формула выглядела до безобразия изящной и простой, я пожирала ее глазами со всех сторон и очень хотела добавки.

— И кстати, — добавила Мисато-сан. — Помнишь Звезду Безумия? Именно по тормозному импульсу «Сегоки» я вывела «Ясиму» на перехват.

А-а, ну да. Я еще думала: что ж так близко и точно? Машинально кивнув, я снова вернулась к формуле. Все гениальное просто, говорите? Нихрена. Все простое — гениально.

Кацураги внимательно рассматривала меня, так что я даже смешалась и отвлеклась от выкладок стратега. Нет, ну что такое? Что еще мне надо сказать умного или глупого? И когда же, мать вашу, закончится ваш вечный экзамен?

— Хорошо, — сказала наконец женщина и поднялась. — Очень хорошо. Я буду в рубке. Примерно через час мы сможем пройти через «Фойершельд».

Я улыбнулась своим мыслям, и когда Кацураги вопросительно приподняла бровь, решилась:

— Знаете, войд-коммандер, мне на какую-то секунду показалось, что вся эта червоточинная эпопея была затеяна именно для разгрома сцинтианского флота. Чтобы они клюнули на нас, попали в капкан…

Кацураги пожала плечами:

— Мы всего лишь удачно достигли побочной цели.

Двадцать процентов флота вражеского государства при мизерных собственных потерях — клевая побочная цель, вот это я понимаю. Мимоходом, можно сказать. Только вот ни разу не ясно, почему сцинтиане так жаждут уничтожения кораблей с ATF. Их вон и без «дыроколов» разобрали на запчасти. И, опять же, еще где-то есть четыре пятых флота.

А, черт!

— Какие еще позиции людей атакованы?

— Столичная планета, Бездна Гадеса.

— Поэтому ушла «Тень»?

— Верно.

«Верно» . Черт, я молодец. Странная война со странными приоритетами. Атака на оплот Империи и судоремонтные системы — это, получается, обманные маневры сцинтиан, а вот мы — самая настоящая цель. Допустим, Кацураги их переиграла, и хитрые комбинации трехпалых засранцев горят в аду. Мотивация расстановки приоритетов неясна.

— И за что они воюют? — поинтересовалась я.

Кацураги стояла у двери и поправляла воротник своего кителя. Что-то там было неправильно с эти воротником: он натирал шею.

— Наша разведка так и не смогла добраться до сути переговоров сцинтиан и Предвестий, — медленно произнесла Кацураги. — Беда в том, что посредниками выступали Черви Пустоты.

— Зато сцинтианам вы смогли влегкую слить наши летные данные, и подвоха те не заподозрили.

— Ты имеешь в виду то, что их легко выманили к «Фойершельду»?

— Да.

— Когда-нибудь расскажу, как обмануть самую хитрую разведку, — сказала Кацураги и открыла двери. — Я в рубке. И можешь называть меня «Мисато-сан».

В коридоре свет был приглушен, там маялся размазанный силуэт металлопода, он рад был даже хоть честь отдать, лишь бы не торчать и не бездельничать. А потом дверь встала на место, и я осталась одна.

Я улеглась на диван. Прозрачный потолок кое-где вспыхивал последними огоньками сражения, и мне выпало любоваться им вот отсюда. Мягко, на языке — горечь треклятого кофе, в голове — хитрые комбинации замудреной имперской политики и стратегии.

Я улыбалась.

Какая-то часть меня хотела быть звездным рыцарем и мстить за людей, которые рисковали собой, охраняя опасную червоточину. Это была моя замечательная часть, она познакомила меня с Синдзи, эта часть меня выгрызала победу у баронианцев, у мутировавших ученых с «Ируила», у девочки-солнышка.

Мне нечего было делить с этой собой, не на что было обижаться.

А вот другая часть меня… Другая часть меня слушала Кацураги, выдерживала ее экзамены. Другая часть меня никак не отреагировала, когда Мисато-сан упомянула захват «Сегоки».

«Ясима», противоторпедная спираль. Его Тень. Друзья.

«Простите меня» .

Срочно надо с кем-то поговорить, решила я. Надо просто посмотреть кому-то в глаза. Кому?

Мане? Еще чего. Я заняла ее место — прочно и всерьез, теперь я любимица Мисато-сан, которая разрешила называть себя «Мисато-сан». Ученики не бывают бывшими, а вот фавориты — о да. Осталось только приложить усилия и всего лишь выжить в самоубийственной миссии.

Каору? Гм, смешно.

Синдзи? Пожалуй, стоит. Я приложила пальцы к губам. Просто разговаривать с ним мне не хотелось. От его тепла я бы не отказалась, от его внимания, от поцелуев… И — стоп. Хватит. Короче, не пойдет. Видеосвязь с обормотом меня точно не порадует.

Я обдумала эту мысль, встала и пошла в рубку. В конце концов, осталось меньше часа до прыжка в Закат, а корабль еще не проверен.

Обломки были повсюду.

Флот зачистил местность от дронов и крупных остатков фортов, но с медленно перемещающейся мелочью ничего не мог поделать. Пластик, металлорганика, металл, металл, металл… Обломки были мертвы — безнадежно и без вариантов, словно никогда и не было людей здесь. Я не любила вот такие кладбища, а есть ведь любители разбирать уничтоженные станции и взорванные корабли.