Сергей Дормиенс - In the Deep

Чертовы некрофаги.

— «Сангоки», — позвала Мисато-сан. — Приказ. Всем родственникам служивших на станции «Фойершельд» обеспечить продвижение в гражданстве. Материальная компенсация по второму тарифу.

— Принято, войд-коммандер.

Даже так, удивилась я. Кацураги оказалась из этих: «Всем выжившим выпивки, всем погибшим награды». Неожиданно.

— Я оттрубила три года на станции «Химера», — сказала Кацураги.

Черт, а я уже привыкла, что она так запросто лазает мне в голову. Начать, что ли, мыслить неординарно.

Обломки кружили вокруг, искрили от столкновения со щитами, и черепашья скорость начинала серьезно бесить, а пристроившиеся в хвост фрегаты давно уже раздражали своим молчанием, и все острее ощущалась совсем близкая червоточина.

— Ну, вот и…

Поле руин раздалось в стороны, и как я заметила моргнувший кусок алюмопласта — даже не знаю. Ангел-хранитель, не иначе.

Припозднился ты, крылатый.

— «Сангоки»! Синхронизация!

Торпеда вынырнула из ниоткуда прямо в полусотне метров от щитов, и раскрывшийся стелс-бомбер не намеревался останавливаться на достигнутом. Цифровое копье канала синхронизации летело в меня, и я на трех языках молилась, чтобы успеть, и, видимо, мне не хватило чего-то.

Наверное, проклятой кармы.

Копье вздрогнуло и исчезло, а вместе с ним задрожал агонизирующий корабль.

Мой скафандр мгновенно отрастил шлем, я захлебнулась холодным воздухом, и развернулась, чувствуя, как исчезает искусственная гравитация. Рубку позади ложемента разворотило: взрыв сместил первую установку гразера ПРО, которая в падении смяла переборки, как бумагу.

Войд-коммандер сидела у консоли, сжимая ладонями колени. Ног ниже колен у нее больше не было — они остались где-то в месиве ее бывшего командирского кресла. Броня корабля зарастала, фрегат пытался нагнать воздух в раскуроченную рубку, я слышала десяток источников характерного свиста.

Не успели, совсем чуть-чуть.

Я села около Мисато-сан.

— Медотсек около гразерной установки, — спокойно сказала женщина. — Верно?

Я кивнула. Именно там. Был.

— Аска, тебе надо запустить ATF.

— Но…

— Стелс разделают, даже если он не один. Главное — запусти поле.

Кацураги очень быстро бледнела, а у меня даже кровеобразующих не было: аптечку тоже размолотило, и вообще все размолотило, и я, наверное, родилась в сорочке. Два мои корабля убиты прямым попаданием в рубку, два фрегата, а я — а я вот она, жива и в последний путь провожаю свою несостоявшуюся наставницу.

— Диагностику «дырокола»… — слабеющим голосом сказала Кацураги. — И сними вероятностную логику. Давай, давай…

— Логику? Что это?

— Выберешь в меню… Ты… Ты поймешь.

Безнадежно. Слишком быстро уходит, наверное, какое-то еще внутреннее кровотечение. Я потянула из пояса реанимационный набор, но женщина окровавленным пальцем указала мне куда-то за плечо. Я обернулась, считая удары пульса: и — раз, и — два…

В указанном направлении был только размолоченный пульт диагностики реактора, а когда я обернулась, Кацураги уже потеряла сознание. Вот так вот, подумала я, вставая. Вот так вот. Не дождалась ты, Аска, красивых предсмертных слов.

«Сангоки» тряхнуло еще раз. Я запустила резервные системы диагностики. Ту-дум. Ту-дум. Моя кровь играла сейчас против меня, она колотилась в висках — медленно колотилась, но очень сильно, и вокруг меня было дежа-вю, пусть и неполное, потому что «Сангоки» — не «Нигоки», он искалечен, но жив, и хоть молчит ВИ, я знаю, что он в строю.

Меню трансаверсального привода. Диагностика — пройдена. Подменю логики. Что это?

Плевать, нет времени. Я нашла пункт «вероятностная логика» и отключила его. Ту-дум, сказал мой пульс, и это было уже в горле. Ну же, Аска, захлебнуться своим собственным сердцебиением — совсем не дело. Совсем-совсем!

Ту-дум.

— «Сангоки», порт синхронизации!

«Запусти поле» . Это вам не кнопку нажимать, Мисато-сан.

Я падала на ложемент, копье падало на меня, я скреблась в себе, ища те крохи безумия, что помогут мне — и все замерло.

Больно. Черт, как же больно. Это была как пытка: мое тело всунули в покореженную броню, на мне медленно застегивали фрагменты скафандра, ломая кости, растягивая связки. Я врастала во фрегат, который был грудой биометалла, синхронизироваться с которым — глупо.

Слева шел бой. «Рокугоки» прикрывал меня бортовым маневром, а «Сегоки» и «Йонгоки» как раз взорвали стелс-бомбардировщик. Видимо, уже не первый и, увы, — не последний. Из обломков вдогонку Мане устремились две торпеды, и кто-то рвался сквозь разрушенные станции, я слышала чьи-то крики в эфире.

«Это не мой бой» .

Мысль далась тяжело, но у меня и впрямь была другая забота. Мне срочно надо найти ту самую кнопку.

— Режим изнаночной навигации.

— Да, Аска.

В сером космосе было мало обломков. Изломанные резонансными ракетами струны еще дрожали, путая карты желающим быстро исчезнуть, серость колебалась, в ней кто-то будто менял яркость, игрался с настройками. Фиолетовую кляксу червоточины я обнаружила почти сразу: яркие искры сражающихся кораблей точно огибали пылающую дыру в Закат.

— Туда, — приказала я.

— Внимание, — сообщил фрегат, — обнаружены критические повреждения двигательных систем. Скорость — маневровая. Система защиты и компенсации…

— Туда, сука. Ускорение — полторы тысячи g.

— Заданная программа не может быть выполнена…

— Туда, мать твою, я сказала!

— Заданная про…

Сволочь ты такая, шептала я, глядя на фиолетовую кляксу. Я тебя ненавижу, я тебя ужас как боюсь, и не хочу тебя. Я бы тебя за мегаметр обошла, погань. Но так уж получилось, что мне надо.

Просто надо.

Иди сюда.

— Внимание, не установлено ограничение вероятностной логики…

Получилось, поняла я, и мир поплыл. Где-то я это уже видела — чувствовала — слышала. Зрение сказало мне «упс», и мир непослушно раздвоился, копия ушла куда-то в сторону, потом еще одна копия, и еще.

Давай, копирка. Давай!

В какой-то момент я оказалась в колоде карт — одинаковых карт, которые змеились в руках фокусника, которые тянулись, тянулись и тянулись. Лента карт стала бесконечной и в какой-то момент я поняла, что жульничаю: карты оказались из разных колод.

Я ощущала себя в сердце разрушенного фрегата, меня откачивала живая и невредимая Кацураги, в рубку вламывались десантники, меня волокли в спасательный бот… Беги, Аска, беги!

Бот. Спасательный бот — это выход. Не мой бой, не моя война. Просто отсидеться.

Я замерла. Аска сидела, скорчившись, в спасательной капсуле, вокруг нее бушевало сражение, радиоузел капсулы был поврежден, воздушные системы — тоже.

«Я не герой», — прошептала Аска — я. Я молилась, потому что струсила и оказалась в ловушке.