Сергей Дормиенс - In the Deep

— Это уже с правками Кацураги, не обольщайся.

— А-а… Ого.

Я дала отбой. Дурацкий оптимизм в голосе, даже не хочется продолжать обмен этими невинными шутками. Нет, не хочу я философии. И убийственно серьезного пафоса, собственно, тоже не хотелось бы, но и слышать, что кто-то относится к нашему полету как к походу за аккумуляторами — это, оказывается, малоприятно.

— «Йонгоки».

— Да, Аска.

Капитан Киришима. Дурище в превосходной степени, мой спаситель и темная лошадка. Черт, вот с ней я так и не поговорила по-нормальному. Можно, конечно, наплевать на Мисато-сан и устроить трескотню в эфире, тем более что… Тем более. Просто тем более.

— Уточнение текущих координат.

— Спасибо, принято.

Девочка-солнышко отключилась. Вот и поговорили, вот и славненько. Теперь на повестке дня оставался самый сложный вызов.

— «Сегоки».

— Д-да, Аска.

Захотелось включить видеосвязь. Обормот был собран, деловит и — где-то глубоко-глубоко на дне — взволнован. Я попыталась представить, какое там напряжение царит на корабле, и посочувствовала составу войд-десанта. Парень, который летит только потому, что со мной, и морозное супер-оружие, которое летит с этим самым парнем.

Черт, как же плохо, когда у тебя в жизни так мало хорошего.

Будь я сама хоть чуть-чуть лучше, я бы непременно попыталась объяснить Синдзи, что он так и не понял свою первую любовь — просто вообще никак не понял. Да, будь я чуть лучше. На деле же так поступают только записные дуры в мыльных операх.

— Обнаружены векторы выхода из изнанки.

Я подняла голову от пульта связи и увидела кипящий космос. Вокруг укреплений червоточины «Фойершельд» из ниоткуда выплескивало в реальность десятки кораблей ежесекундно. Я не успевала принимать информацию о классах выходящих судов, не успевала вообще почти ничего, кроме одного.

— «Сангоки», синхронизация! Порт экстренный!

Метка головного корабля, которую я успела рассмотреть, принадлежала сцинтианскому военному флоту.

Первую же дельную мысль рассекло напополам копьем экстренного слияния с кораблем.

Фрегат был броней — не мной, а броней, высококлассным скафандром со всеми примочками и тяжелым вооружением. Проклятье, я так и не успела стать одним целым с судном, но… Впрочем, так даже к лучшему: необычное ощущение щекотало нервы, оно, черт, заводило.

Я мчалась в пустоте, словно воин из старых сказок: говорящее оружие, приросшие к телу доспехи, снять которые можно только с кожей. Враг в количестве совершенно неприличном тоже прилагался.

Сцинтиане сформировали восемь полноценных трилистников, это без малого двадцать процентов их флота с ума сойти — целых двадцать процентов, и против них сейчас висели форты червоточины и спешили из далей четыре фрегата. Я поводила плечами, рассчитывая свои действия, и замерла.

— Зафиксированы множественные пуски.

— Дальность? — быстро переспросила я.

— Ракеты станут неуправляемыми на расстоянии…

Картинка, передаваемая ВИ «Сангоки», всплыла у меня перед глазами. Плохо. Флот сцинтиан палил считай что в пустоту, и вряд ли это означало что-то, кроме резонансных снарядов. Чертовы трехпалые хотели, чтобы мы никуда не свалили, и ради этого тратили дорогущие боеголовки.

«Что ж вам такого наобещали эти Предвестия?»

Я прислушалась: призрачный голос Кацураги, ставший уже почти привычным, молчал. Что ж, продолжаем движение, тем более что пытаться удрать в изнанку уже поздно. Впереди весьма скромно заполыхали первые разрывы: настоящий урон эти снаряды наносили границе между мирами.

«Включить изнаночный режим навигации, что ли? Хоть на фейерверк погляжу» .

Тем временем оборонные станции вокруг червоточины приняли на себя первый удар: сцинтиане безо всяких изысков выпустили на них целую орду дронов, и я мысленно попрощалась с тысячами своих сограждан. Их только что обрекли на не самую добрую смерть.

— Аска, — сказал призрак в моей голове. — Торможение по команде. Отрицательное ускорение три с половиной тысячи g.

Призрак. Сходство с привидением голосу Кацураги придавал холод, который сейчас основательно грызнул мне сердце. «Тормозить? Лишать себя скорости в бою?» Это круто для толстенного линкора или дредноута: кучнее залп, вернее урон противнику. Это минимально оправдано для дрон-носителя: в крайнем случае, от залпов прикроют свои же «паучки».

И это смерть для фрегата.

«Смерть? Да ладно».

Я перебросила свободные ресурсы на носовые щиты, чувствуя, как тяжелеет мой шлем, как он наливается свежей грозой. Я перетряхнула сочленения брони, ища изъяны в компенсаторах перегрузки — ища и не находя. Призрак шептал что-то, призрак приказывал остальным судам, а у меня уже было все готово — все, вплоть до алгоритмов тормозных импульсов.

— Торможение.

Мир загустел, когда пустота вдруг стала упругой. Запела броня, я вслушалась в ее мелодию и поняла, что все удалось. Слабые огоньки жизни во мне даже не почувствовали ничего — все эти группы сдерживания, все эти десантники и протезированные.

Все прошло хорошо, под знаком вопроса «на хрена?»

Забавно, подумалось мне, висящей в космосе с нулевой скоростью. Я даже не стала обдумывать приказ Кацураги: чертова карга почти доломала меня своим авторитетом, настолько доломала, что я висела себе, висела, просто отстраненно наблюдая, как надвигаются на меня корабли врага, развернутые в боевые трилистники.

Полминуты до попадания в зону прицельных пусков, около минуты — до зоны действия энергетического оружия, около двух — до дрон-атаки.

«Ну, давай, войд-коммандер, — попросила я. — Подавай уже свой десерт» .

А потом в голове стало тошно, когда в нее вошли тонны новой информации. Метка, еще метка, десяток сигналов, десяток, десяток… Космос стремительно переставал быть пустым. В десятках километров от нас вспыхивали звезды, рожая силуэты кораблей, а ВИ все шептал, шептал, шептал, и сквозь этот шелест пришел приказ:

— Разрывай синхронизацию.

Я прикрыла глаза, чувствуя, как растворяется броня, как я становлюсь все меньше, как вокруг становится все больше рубки и все меньше — пустоты.

— Что это?

Ложемент подо мной был почти горячим: я никогда не любила торможения. В затылке неприятно кололся острый взгляд, а экраны светились, как голый реактор.

— Это флот Империи, Аска. Пойдем пить кофе.

Я обернулась. Мисато Кацураги выбралась из своего кресла, махнула дежурящим в дверях десантникам и остановилась у выхода. Ну, а я… Я успела только встать. Встать, включить мозги и все понять.

Кофе оказался странным напитком. Он очень напоминал кофесинт, только был кислее и более терпким, и вообще — страшная гадость. Я вспомнила, что кофесинт, собственно, изобрели как подражание кофе, и прониклась отвращением к генетикам. У кого-то явно было извращенные вкусы.