Сергей Дормиенс - In the Deep

«Тупица», — подумала я.

— Подсказываю. Весь — можешь не вставать.

Я, шатаясь, шла по коридору.

Он меня выпотрошил. Я даже не знаю, как это объяснить себе, даже не знаю, как это понять. В какой-то момент удовольствие стало болью, а потом меня вывернуло наизнанку. Алый взгляд стал водоворотом — и я ушла туда, выдернутая из самой гущи ощущений. Я уходила — еще не остывшая, горячая, получившая немного простейшего тепла.

Я снова уходила на дежурства, снова видела первый корабль, вернувшийся из зазеркалья, меня били на тренировках, я стирала строчки своих писем, меня неуверенно обнимал мой первый парень.

Глаза были повсюду — они ножами взрезали меня, вытаскивая секундные мысли.

Нагиса шел рядом со мной, а его глаза кружили вокруг.

— Ты получила свое от меня, а я от тебя — свое.

«Ты получил меня, ублюдок», — хотела сказать я, но поняла, что он и впрямь получил меня, просто чуть не так, как я рассчитывала.

Каору остановился. Перед ним сидела маленькая девочка — совсем кроха еще, в персиковом платьице и с копной непослушных рыжих волос.

— Эй! — сказал Каору. — Привет.

Я замерла, а потом рванула за ним. Он склонился над сидящей девочкой и потрепал ее по головке. Малышка улыбнулась доверчивой улыбкой и смотрела только на него, а я все бежала к ней — к ним — и кричала, кричала что-то, кажется: эй, ты, ублюдок, отойди от нее, не смей. Когда, запыхавшись, я наконец приблизилась, с меня ручьями лил пот, как после спарринга в центрифуге. И я опоздала.

Каору бережно закрыл девочке глаза и обернулся.

— Ну что ж ты так, Аска? — спросил он с укором.

Я проснулась и первым делом осмотрелась по сторонам. Вокруг помаргивала сигнальными огоньками рубка. Ярко светился пульт сканирующей сферы, обозначая недремлющий ВИ, который следил за космосом.

Оптические локаторы — отрубить. Не хочу еще приступ звездной болезни.

Устроившись на самом краю ложемента, я пыталась заставить себя думать. Майя пообещала продолжить, а значит, у меня есть шанс. Черт, она легко меня вскрыла, слишком легко, я подалась, как гель. И ничего странного, в конце концов: я была не на допросе, я хочу себе помочь, хочу себя вылечить.

Еще был кошмар с Каору. Было? Не было?

Я помотала головой: «Рыжая, ты не помнишь, был ли у тебя секс. Похоже, тебе надо лечить не только голову» . Нашлась еще сотня вопросов, каждый из них не имел опыта и прецедентов в прошлой жизни. И хотя вокруг была рубка, хотя вокруг был все тот же космос, я просто не справлялась с волной нового. С волной страшного.

Главное, Аска. Вычлени главное.

«Твое безумие вторгается в реальность» .

Я смотрела на экран видеолокатора и пыталась принять две вещи. Первое: я вроде выключала все средства визуального наблюдения. Второе: я только что наконец призналась себе, что сошла с ума.

Это было весело, правда, Аска? Дурить аналитиков, загонять все в себя, просчитывать наперед профориентационные тесты, состоящие из тысяч вопросов. Ты всегда была гением, Аска, а гениальность — это не лечится, она ходит рука об руку с лоботомией, стимуляцией нервных контуров и нейролептиками.

Это было весело — загонять все в кошмары, все в себя, взвинчивать, затягивать пружину, знать, что космос все спишет, потому что в космосе главное — навыки. И вот твоим навыкам, рыжая, пришел конец. Но ты гениальна, и потому ты сидишь и прикидываешь с высоты своих заоблачных баллов ай-кью, как разваливается твое «я».

Это было весело.

Был еще последний способ узнать, есть ли у меня шанс остаться в космосе. В строю. Пусть далеко от этих идиотов, пусть хотя бы на несколько часов, чтобы красиво умереть так, как ты хотела — не от выстрелов сбрендивших контрабандистов, не в гравитационной давилке, не от удушья.

Ты всегда хотела стать одним с кораблем и уйти в звезду.

Романтичная восторженная дура. Как жаль, что никто не знает, какая ты на самом деле, даже ты сама.

Я облизнула губы и легла на ложемент.

«Просто проверить. Просто проверить. Просто проверить. И давай еще пару раз повторим для надежности» .

— «Сегоки». Синхронизация. Порт экстренный.

Над головой сгустилось облако — зародыш цифрового канала. Я почти молилась на него, и оно пришло, снизошло. Оно сломало мой мир, сшибло все ограничения, как много-много лет назад, когда только начали проектировать такие умные корабли, когда твоя мама привела тебя в лабораторию…

Мир мигнул и погас.

Я встала, уже зная, что происходит и чего не происходит. Осталось только всмотреться в содержимое десятков алых строк, которые перечеркнули мониторы корабля.

‹Синхронизация невозможна. Ментальная погрешность — 93 %› .

Ну, вот и все.

Снова коридор. Давящая прохлада стен корабля, который я когда-то по глупости считала теплым, считала своим домом. Я шла умирать, и желательно не здесь. Не в рубке, да и вообще не в этом корабле.

«Я пережила потерю одного смысла жизни. Я пережила «Нигоки». Переживу и это» .

Это была очень хорошая и где-то даже правильная мысль, вот только не хотелось мне ни разу переживать. Не хотелось даже разбираться, что со мной, не хотелось ждать вердикта спивающейся дуры.

Я сжала кулак и поднесла его к глазам, рассмотрела.

«Жить тебе не хочется. А умирать?»

В голове появились странные мысли, которые принадлежали словно бы не мне.

«Я столько всего не успела», — это был номер раз.

«Это интересно», — это был номер два.

Малышка. Девочка в простом платьице с любопытством выглядывала из-за края борта лодки. Ее столько раз пытались убить, она умирала с того мгновения, как к ней прикоснулся разум машины, потом я ее регулярно душила, топила, сжигала, и вот наконец до маленькой Аски добрались Хикари и Каору.

А она все жива и жива.

Улыбаясь, я повернула к воздушному шлюзу. Ответная улыбка девочки стояла у меня перед глазами, а значит, я могу чего-то еще хотеть.

— Уходи.

У дверей шлюза стояли Рей и Синдзи. Нахмуренный обормот, никакая синевласка.

— Тебе не надо сюда.

Это же надо, со мной разговаривает последняя из Аянами, а мой капитан только отмалчивается и сверкает глазами. Я пожала плечами:

— А в чем дело?

— Не приближайся к нему.

— Очень надо, — ответила я, глядя в красные глаза. — Я вообще шла к шлюзу.

— З-зачем?

Заговорил-таки, успела удивиться я. А потом Аянами повернулась к Синдзи и взяла его за руку. Я окаменела.

— Не надо с ней разговаривать, — сказала Рей и поцеловала обормота.

В губы.

Я смотрела, как в облачках ледяного пара лицо обормота превращается в ледяную маску, как стынут черты его лица, превращаясь в лед, и когда послышался легкий звенящий треск, я наконец все поняла.