Вадим Косинцев - Боевой устав Гоблина

Чем дальше мы продвигались, тем чаще встречались плавающие и ползающие по лишайнику хухум. Людей они практически не боялись. Видимо, привыкли к почтению со стороны киафу.

– У-у, разлеглась. Посмотри, наглая какая! Наших бы сюда привести, – забормотал Зак, увидев феноменально жирную змею, устроившуюся на бережку ручья.

Из пасти гадины свешивался в воду крысиный хвост, шея была раздута. Хухум переваривала ужин. Похоже, змеи и крысы с мордами мопсов образовали здесь симбиоз. По старому доброму принципу: кто успел, тот и съел.

– Они б тебе устроили курорт, падла, – добавил орк и жезлом ловко сбросил пресмыкающееся в воду. Та, лениво извиваясь, поплыла прочь.

– Кого наших? – поинтересовался я.

– Таха, конечно.

– С каких это пор таха стали для тебя «нашими»?

– С тех самых, – уклончиво ответил Зак.

– Нет, ты конкретно доложи, рядовой Маггут, – насел я на него. – Что это еще за вихляния в сторону от генерального курса? Забыл, какое у нас задание? Не миловаться с мятежниками, не угощать их змеями, а Черного Шамана завалить.

– Слушай, мужик, затрахал ты меня со своим заданием! – взорвался вдруг орк. – Разве не ясно, что мы его уже провалили ко всем дерьмовым чертям? Задача стояла – ликвидировать Шамана, чтобы предотвратить поход его армии на Ксакбурр, так? А сейчас ОАТ уже в городе. Значит мы, во-первых, не выполнили приказ. Во-вторых, продались мятежникам за метикалы. В-третьих, напали на твоего друга в «Крокодильих яйцах». В-четвертых, отказались сегодня сдаться офицеру «небесных повязок». К тому же устроили во дворце погром! И как на это отреагирует наше, мать его, командование, абсолютно ясно. Стратег! Уж мне ли Огбада не знать? Запишут в предатели, контракт разорвут и вышибут на Землю без единого цента. А то и вообще в лагерь перевоспитания упекут. Мне-то что, в Гуантанамо пару месяцев в баскетбол поиграю. А вот ты в своем русском ГУЛАГе живо здоровье подорвешь.

На слова о жутком ГУЛАГе я только пренебрежительно усмехнулся.

Рассмотрев мою улыбку, Зак перестал кипятиться и завершил речь довольно мирно:

– Так что хватит ссылаться на старый приказ. Нужно заново придумать, как жить дальше.

– План изменился! – процитировал я. – Утопим заразу!

– Тьфу! – плюнул в раздражении орк, но потом губы его запрыгали, нос сморщился и он хохотнул. – Ну да, вроде того.

– Эх, не нужно было с мувропским шпионом ссориться. Попросили бы политического убежища, зажили бы припеваючи. Я бы хухум разводил на экспорт. Ты бы тоже чем-нибудь полезным занялся. Например, кишечно-газовую станцию завел бы или «живой» кожей торговал. Прибыльное дело!

– Опять шутишь, – с некоторым сомнением сказал орк. Он почему-то замедлил шаг, приложил руку к верхней части груди, начал ее мять и тереть.

– Иронизирую, – отозвался я. – Хоть тебе это слово, вероятно, незнакомо.

– Сейчас как дам по шее, – вяло пригрозил орк, после чего окончательно остановился.

– Отставить давать по шее! Не сметь увечить старшего по званию.

– Мы сейчас равны, – пробормотал Зак глухо, словно из последних сил. И вдруг, согнувшись пополам, рухнул на колени.

В тот же миг раздался отвратительный булькающий звук. Затем еще и еще. Обтянутые мокрой гимнастеркой плечи Маггута вздрагивали, голова в голубой каске ныряла вниз, точно орк что-то клевал. Его рвало.

Наконец спазмы прекратились, Зак выпрямился. Его подбородок и губы были перемазаны мокрым, ярко-оранжевым, глаза выпучены. Дыхание было тяжелым. Прохрипев «I guess I’m fucked now», он зачерпнул горстью из ручейка и плеснул себе в лицо. Утерся рукавом, отполз в сторону и сел, привалившись спиной к стене.

– Что с тобой, брат? – спросил я тревожно. – Отравился чем-то? Наверняка чипсы были просроченные! Или кола. Ты хоть на дату выпуска посмотрел?

Зак отрицательно помотал головой. Я поспешно отстегнул от ремня фляжку, протянул ему:

– На, полечись. Выпей все. Если даже опять вытошнит, так хоть желудок промоешь.

– Отвали, мужик. Промываниями это не лечится.

– Почему? Отравление только так и лечат. Промывания, клизмы…

– Это не отравление, – убежденно просипел Зак. – Это проклятие Черного Шамана. Мы решили дезертировать, вот оно и подействовало. Я сейчас сдохну, а после труп встанет и задушит тебя. – Он снова прижал руки к груди. – Беги, мужик, ты еще можешь спастись!

– Кончай молоть чушь, – рассердился я. – Никакого проклятия нет, я уже объяснял. Просто ты нажрался жирной, просроченной дряни. А может, и не просроченной, просто твой организм здесь отвык от всего этого американского дерьма. Пей, солдат, это приказ.

Я сам открутил крышку у фляги и сунул горловину в рот Маггуту. Наклонил. Тому не оставалось ничего иного, как начать покорно глотать. Опустошив флягу почти без остатка, Зак несколько секунд прислушивался к себе, затем громко рыгнул. К счастью, тем дело и ограничилось. Посидев еще немного, орк слегка приободрился. Видимо, спиртное подействовало именно так, как следует. Нельзя сказать, что Маггут воспрянул духом, но умирать определенно передумал.

– Ты не все знаешь, – сказал он и помахал пальцем из стороны в сторону, – потому и думаешь, будто я дикарь. Верю всяким штучкам с колдовством и все такое прочее. Тошнота – не главное. Может, она и на самом деле из-за чипсов. У них был какой-то странный привкус. Да и кола кислым отдавала. Но это все чепуха. Главное-то, брат, мне грудину жжет. Как раз там, где Шаман метку верности поставил. Будто огнем, понял! А это уже тухлой колой не объяснишь.

– Да я и не собираюсь. Ранка могла воспалиться, только и всего. Дай-ка взглянуть. Да не вздрагивай ты, как девочка! Я аккуратно.

Присев на одно колено, я расстегнул пуговицы орочьей гимнастерки. Обнажилась блестящая от пота желто-черная грудь. Чуть повыше все еще припухшего кружочка «метки верности» извивалось и подергивалось что-то живое, удлиненное и проворное.

– Ну, это же все объясняет, – облегченно сказал я.

– Что объясняет? – забеспокоился орк. Опустить глаза, чтоб увидеть самостоятельно, он боялся. – Что там? Гниет, да? Гангрена?

– «Отрежем, отрежем Маресьеву ногу! Не надо, не надо, я буду летать! Но ваша гангрена внушает тревогу. Так режьте же, режьте же…» – процитировал я с выражением. Однако, заметив, как испуганно прислушивается к словам русской речи орк, пообещал: – Сейчас сам увидишь.

Я примерился и крепко ухватил живчика двумя пальцами. Шкурка у того была твердая, немного шершавая и в то же время скользкая. Живчик завертелся вдвое шустрее. Я вонзил в него ногти и резко дернул. Звериный рев Маггута смешался с моим торжествующим возгласом.

– На, любуйся своим проклятием, – сказал я и сунул дергающуюся тварь Заку в ладонь. После чего выплеснул ему на грудь остатки шиповникового эликсира.