Андрей Щупов - Оккупация

Ровно гудел двигатель служебного «Нисана», впереди и сзади ехали машины сопровождения. Они сидели на заднем сидении и вяло переругивались. Удивительное дело, но в общении с Дымовым Дюгонь, сам того не заметив, успел растерять все свое генеральское величие. То ли от уважения к способностям этого чудного экстрасенса, то ли от манеры Вадима всех и сразу делать себе ровней. Вот и этих мозгляков, которых следовало бы по-хорошему выдрать, а после упрятать в кутузку на пару годков, он приласкал и отпустил на все четыре стороны. Еще и услугу медицинскую оказал, за которую иные зарубежные папаши, не артачась, выкладывали по десятку тысяч долларов. Дюгонь знал расценки «Галактиона» и понимал, что своей эффективностью медицинский центр во многом обязан Дымову. Кто знает, не появись среди персонала «Галактиона» этого всемогущего экстрасенса, может, и не было бы никакого лечебного центра. И уж, конечно, никто бы в мире ведать не ведал, что в далеком уральском захолустье работники скромного оздоровительного учреждения берутся за лечение любой напасти. И не просто берутся, а действительно спасают, наперед гарантируя результат! Этим же обкуренным недоделкам Вадим помог совершенно бесплатно, жертвуя собственным временем и собственными силами. Спрашивается — чего ради?!..

— Как же мне надоело объяснять всем одно и то же! — Дымов досадливо поморщился. — Честное слово — запишу как-нибудь на магнитофонную пленку и буду раздавать кассеты.

— Сейчас уже больше на диски пишут. — Проворчал Дюгонь.

— Ну, на диски запишу.

— Да ты пойми, чудила! — Дюгонь и сам не заметил, как перешел с Дымовым на «ты». — Эти козлики, если уж давать строгое определение, являются малолетними преступниками. Они старика чуть было не угробили, деньги воровать пришли, а вор, сам знаешь, где должен сидеть.

— Ну, во-первых, они не козлики, а люди, во-вторых, деньги они вернули, а в-третьих, для меня преступники — всего-навсего плохо воспитанные дети.

— Дети?

— Именно дети. Если разобраться, все люди — дети, будь даже им за пятьдесят!

— Это что же, намек?

— Никакой не намек, просто с людьми надо работать, их надо поднимать, гладить по шерстке и воспитывать. Если этого не делают школа с родителями, значит, должно побеспокоиться общество.

— А ты, значит, их воспитываешь?

— А я, значит, воспитываю. — Вадим вздохнул. — По-вашему выходит: чем хуже, тем лучше? Мол, хлебнет человек лишку, почешет в затылке и возьмется за ум? Только всегда ли так получается? А если науке побеждать он не обучен? Если собственных сил и собственного умишка у него — всего-навсего дохлая пригоршя?… Нет, генерал, без побед — пусть даже самых крохотных — человек никогда не повзрослеет. Так и останется глупым закомплексованным ребенком. И в чем же тогда смысл работы правосудия — в заурядной мести или все-таки в перевоспитании?

— И в том, и в другом. — Буркнул Дюгонь.

— Это только так кажется. А на деле выходит одна голимая месть. Только вы мстите слабакам и интеллектуалам, а волки из примитивных да матерых чувствуют себя как раз неплохо.

— Плох закон или хорош, но это закон!

— Ну, закон мы все, положим, понимаем в меру своей испорченности. Одни воруют гектарами и живут на свободе, других сажают за жалкую щепотку. Опять же ошибок в уголовном кодексе — как листьев в лесу. Взять, скажем, ту же статью о невменяемости, — это же полный бред! Человек на протяжении нескольких лет может резать людей, как баранов, а после выйдет на свободу, прикрывшись справкой о своей полной или частичной невменяемости.

— Сумасшедший не может отвечать за свои поступки.

— Да ну? Тогда уж надо быть последовательными! Пьяный человек тоже по всем показателям невменяем, но те же судьи зачтут алкогольную невменяемость, как отягчающее обстоятельство. Хотя в трезвом виде это может быть расчудесный человек. Таким образом, закон игнорирует то, что алкоголизм или наличие восприимчивой к алкоголю ДНК — тоже подобие болезни. Тем не менее, за это вы судите, не моргнув глазом. На мой взгляд, это не закон, а полное беззаконие. Вернее, пародия на закон…

— Погоди, погоди! Во-первых, сужу не я, а во-вторых, этак можно убрести черт-те куда! — Дюгонь в сердцах пристукнул по собственному колену. — И потом — мы же не об алкоголиках говорим, а о тебе! Ну ладно, решил поморжевать — это я еще могу как-то понять, хотя, если верить агенту — ты там какой-то чемпионат по нырянию устроил.

— Так уж и чемпионат!..

— А как ты думал! Он тоже не лыком шит — время засекал. Говорит: ты десять раз потонуть был должен.

— Может, у меня жабры? — фыркнул Вадим. — Может, я двоякодышащий, откуда вы знаете?

— То же мне — двоякодышащий нашелся!.. Лучше скажи, зачем к киоску поперся?!.. Ты меня прости, Вадим, но иногда мне кажется, что я имею дело с ребенком. И на зоне в игрушки играл, и тут. Спрашивается, чего ради я собираюсь доверить тебе столь важное задание?

— Как это чего ради? Сами ведь знаете: лучше меня пока никого нет.

— Так уж и никого!

Вадим пожал плечами, загадочно улыбнулся, и генерал тотчас насторожился.

— Чего молчишь? Или знаешь кого?

Дымов не ответил. Напрасно прождав минуту-другую, Дюгонь с напором произнес:

— Конечно, я тебе не хозяин, и все же было бы неплохо, если бы ты уяснил одно простое правило: законы, какими бы они ни были, не обсуждаются. Это, если хочешь, тоже закон. Базис, на котором строится все наше общество.

— В том-то и беда, — Дымов вздохнул. — Законы не обсуждаются, уставы с приказами не оспариваются, история не пересматривается… Живем, как зомби — куда послали, туда и топаем. Не сворачивая и не останавливаясь. А ведь путь-дорожку можно корректировать, тебе не кажется?

Дюгонь побагровел.

— Ну, это, положим, не нам судить! Не было бы законов, был бы хаос.

— Верно, хаос — это еще хуже. Но про «хуже» я спорить не собираюсь, я хочу говорить о том, что лучше, только и всего. — Вадим глазом примерился к гигантской бородавке на подбородке Дюгоня, тут же разглядел и первопричину — крохотную язвочку в нижней части пищевода. Сканирование, конечно, было беглым, но даже при такой скоростной диагностике Вадим редко ошибался. Позже пойдут шипиги на пятках, сыпь по всему телу. Ну, а закончится все и вовсе плачевно.

Конечно, это было хулиганством, но Дымов давно уже не задумывался над подобными вещами. Прав был Дюгонь: законов и правил для него действительно не существовало.

Отточенным движением лимба он смахнул бородавку с лица генерала. Все равно как лучом лазера. Тут же и прижег язвочку пищевода. А чтобы Дюгонь не разволновался прежде времени, провел местную анестезию. Получилось грубовато, зато быстро. Бедолга генерал даже моргнуть не успел. Наверное, дома только и поймет что к чему и то — не сразу…