Роман Глушков - Грань бездны

Хруп!..

Интересно, сколько раз в жизни Сандаваргу доводилось слышать этот омерзительный звук? Звук проломленных им черепов и свернутых шей…

Прикончивший гвардейца кистень вновь взмыл вверх и, направленный тяжелой дланью Убби, обрушился на капрала. Отброшенный к борту, он уже вновь твердо встал на ноги и, завидев опасность, попытался увернуться. Что ему почти удалось, и кабы не кинувшиеся на подмогу Уртадо compaceros , он наверняка избежал бы встречи с братом Ярнклотом.

Оказать медвежью услугу – так мой покойный папаша называл подобную «помощь», хотя он, как и я, смутно представлял себе вымершего зверя, о котором наши предки сложили эту присказку. Двое еще не ввязавшихся в бой кабальеро ринулись на Сандаварга, едва поняли, что их отвлекающая уловка не сработала. Однако в этот момент уклоняющийся капрал метнулся им навстречу и с ходу натолкнулся на ближайшего соратника. Чтобы уйти из-под удара кистеня, Уртадо оставалось сделать всего шаг. Но этого не произошло, и брат Ярнклот долбанул замешкавшегося гвардейца вскользь по затылку. Учитывая вес ядра и силу, с которой оно летело, даже такого касательного удара хватило, чтобы вышибить из капрала дух…

Многокилометровый уклон наконец-то закончился, и мы вновь очутились в хитросплетении скальных лабиринтов. «Гольфстрим» набрал рискованную скорость, поэтому мне потребовалась максимальная концентрация, чтобы успевать и сверяться с картой, и крутить штурвал. Кавалькада не отставала, разве что из-за узких ущелий всадникам пришлось перестроиться, и теперь они двигались позади нас. Гнаться за нами по параллельным ущельям кабальеро не хотели. Знали, мерзавцы, что я буду из кожи вон лезть, дабы не заехать в тупик, а значит, выбранный мной курс однозначно окажется лучше, нежели любой другой.

– Лезут! – прокричала мне с кормы Долорес. – Святой Фидель Гаванский, да сколько же их там?!

Я обернулся и убедился, что мои худшие прогнозы оправдались. Да, помощь святого Фиделя Гаванского или богини всех перевозчиков Авось нам сейчас и впрямь не помешает. Десятка два соскочивших с коней гвардейцев облепили задний борт прицепа как личинки мух – дохлую змею. Несколько кабальеро с пистолетами и винтовками в руках уже выползали на крышу, опасаясь подниматься в полный рост, поскольку видели нацеленную на них баллестираду.

Что они удумали, хотелось бы знать? Обстрелять нас пулями? Но Долорес надежно укрыта щитком «Плаксы», а попасть в меня из пневматического оружия, находясь на болтающемся из стороны в сторону трейлере, крайне сложно. Скорее Малабонита хорошенько прицелится и перебьет этих горе-стрелков, прежде чем они прикроют своих прорывающихся к сцепке товарищей.

Хотя погодите-ка! Если слухи не лгут, духовое оружие Кавалькады способно стрелять не только пулями, но и адскими дротиками, которые в мире изготовляют от силы два или три умельца. Те самые бесшабашные умельцы, кто еще не лишился рук, рискуя работать с оружейными технологиями Старого Мира…

– Уходи оттуда! – весь исполненный дурных предчувствий, крикнул я припавшей к прицелу «Плаксы» Долорес. – Прыгай в моторный отсек! Быстро! Это приказ!..

Прежде чем жениться на своенравной дочурке алькальда Сесара и впустить ее на борт «Гольфстрима», я провел с ней воспитательную беседу насчет того, чем будут отличаться обычные просьбы ее мужа от его же шкиперских приказов. К моему удивлению, второго, более сурового разговора на эту тему у нас со строптивицей не состоялось. Она раз и навсегда усвоила доселе чуждые для нее принципы субординации. Единственное, что позволяла себе Долорес, получая от меня приказы, это ворчание или язвительный комментарий. Но только не задержку или, того хуже, невыполнение команд своего шкипера.

Вот и сейчас она прокричала мне в ответ какую-то грубость, однако спустя пять секунд уже находилась там, куда я ее отправил, – в моторном отсеке. Да, возможно, я преувеличивал и оружие осаждающих прицеп кабальеро не стреляло метафламмом. Но каждая собака в Атлантике знает: когда есть даже малейшая опасность «би-джи», лучше трижды перестраховаться.

Опасаясь, в свою очередь, угодить под наши снаряды, гвардейцы не стали мешкать и открыли стрельбу сразу, как только выбрались на крышу трейлера. После чего я в который раз за сегодня удостоверился: перешедшая мне по наследству хваленая интуиция Проныр – штука крайне полезная и незаменимая. Одно плохо – она неспособна предугадывать беды далеко наперед. Вот тогда ей действительно цены бы не было, а так…

Пожалуй, впервые в истории «Гольфстрима» по нему стреляли огнем. Я подозревал, что заряженные «би-джи» дротики обладают малым радиусом поражения; кабальеро, безусловно, отважные ребята, но не до такой степени, чтобы превращать себя в потенциальных смертников. Впрочем, беря во внимание, сколько врагов засело на прицепе, даже один их залп мог причинить нам уйму проблем. Поэтому можете себе представить, как екнуло у меня сердце, когда я расслышал хлопки первых выстрелов.

Вначале, как и ожидалось, гвардейцы обстреляли дротиками кормовую баллестираду. И она, и щиток были целиком сделаны из столпового металла, так что разрушить орудие метафламм был не в состоянии. Даже порвать на «Плаксе» тетиву, и ту не мог. Я не скупился, когда речь шла о модернизации палубного вооружения, и потому использовал в качестве тетивы только дорогущие иностальные тросы, а не дешевую ненадежную пеньку. А вот находись сейчас Малабонита на своем боевом посту, боюсь, ей сильно не поздоровилось бы. И это в лучшем случае.

Сразу три или четыре черных всполоха слились в один перед щитком баллестирады и прорвались в смотровую щель тысячами смертоносных нитей метафламма. Они же проникли и в прочие, не столь крупные щели и отверстия, какие еще имелись в зоне их поражения. Пара дротиков перелетела через борт и ударилась о палубу рядом с ведущей на мостик лестницей. Эти снаряды упали вдали друг от друга, что позволило мне оценить, насколько опасны они по отдельности. Два «би-джи» клубка диаметром около метра мгновенно распустились и тут же взялись медленно таять, оставляя после себя в деревянноя настиле палубы усыпанные щепой бреши.

Что ж, теперь все понятно. Начиненного в дротики, воспламеняющегося от удара вещества было всего ничего – ровно столько, чтобы при случайном его взрыве пострадало по возможности меньше солдат. Мне доводилось видеть, как загорается порой в хамаде пересохший на жарком солнце, разный мелкий мусор. Черный всполох от гвардейского дротика был подобен тому, какой образуется вокруг вспыхнувшего клочка бумаги величиной с ноготь. Это было не столь серьезно, как я боялся, но и не настолько безопасно, чтобы сохранять при такой «би-джи»-атаке невозмутимость.