Роман Глушков - Грань бездны

– Твоя женщина умеет врачевать, шкипер? – осведомился Сандаварг, кивнув в сторону озлобленной Малабониты.

– В Аркис-Сантьяго, откуда она родом, все женщины с малолетства обучаются искусству врачевания. Долорес – не исключение, – ответил я, не отрываясь от размышлений, нужно ли идти на поводу осенившей меня идеи или продолжать следовать прежним курсом.

– Уж не хочешь ли ты, чтобы я заштопала тебе задницу? – возмутилась гордая дочь алькальда Сесара. В отличие от погруженного в раздумья меня, она быстро уловила смысл вопроса северянина.

– Я бы мог подлатать себя и сам, но при такой качке это очень неудобно, – как ни в чем не бывало пожал плечами Убби. – Однако если моя просьба кажется твоему мужу оскорбительной, я готов заключить с ним сделку: ты помогаешь мне, а я в ответ забываю о том, какой ценой вы хотели купить себе милость дона Балтазара. По рукам?

И выжидающе уставился на меня.

– А по чьей вообще милости мы пытались выпросить у него эту милость? – презрительно парировала Малабонита и тоже повернулась ко мне, ожидая, что меня до глубины души возмутят условия такого джентльменского соглашения.

Но я рассудил иначе. Вряд ли от Сандаварга последует второе предложение о перемирии, и потому нужно соглашаться на это. Тем более если взглянуть на вещи трезво, а не через призму взаимных обид, северянин не требовал от Долорес чего-то для нее невозможного или постыдного.

– Сделай, как он хочет, Моя Радость, – попросил, а не приказал я, хоть и осознавал, что она мне это все равно припомнит. – В конце концов, мы ведь сами впустили на борт гвардейцев, от которых пострадал Убби и от которых он затем нас спас. Так неужели мы откажем ему после этого в медицинской помощи?

– Ага, вот, значит, как ты теперь себе это представляешь! – насупившись и сверкнув очами, фыркнула Малабонита, но затем чуть отходчивее добавила: – А, ладно, пес с ним! Что я, в самом деле, голых мужских задниц не видела? Или бычьи шкуры не сшивала? Давай, грубиян, топай на палубу, ложись и спускай штаны. Заделаем твою прореху, так тому и быть. Может, после этого ты хоть немного к нам подобреешь…

Спустя час все оставалось по-прежнему. Кавалькада упорно двигалась за нами, больше не пытаясь атаковать «Гольфстрим» и явно собираясь взять нас на измор. Наверное, дон Риего-и-Ордас уже пожалел, что не поступил так сразу, когда мы пустились от него наутек, и в горячке отправил на смерть несколько своих бойцов. И теперь наученный горьким опытом команданте дожидался темноты, которая рано или поздно вынудит меня допустить ошибку и остановиться.

Я остерегался делать какие-либо прогнозы, поскольку на хорошие практически не наделся, а забивать голову плохими не было ни малейшего желания. Я просто гнал бронекат к обширному участку, являющему собой классическое белое пятно, которых полным-полно на картах отрогов Срединного хребта. Вскорости мне предстояло совершить очередное безумство, сравнимое по дерзости с теми, какими я уже сегодня отличился. И какое, можете быть уверенными, до меня еще не совершал ни один из перевозчиков Атлантики.

– Коралловая «терка»? – удивленно переспросил Убби, увидев на карте место, куда мы направляемся. Он не пожелал отлеживаться после операции, заверив Малабониту, что наложенные ему швы достаточно крепкие и не разойдутся. – Видел пару раз это дерьмо, но не слыхал, чтобы кто-то заходил, а тем более заезжал на него дальше чем на сотню шагов. Говорят, эти окаменелые кораллы такие же хрупкие, как камнеил, а внутри «терок» попадаются пустоты глубиной по полкилометра и больше. Ты уверен, что мы не влетим в такую яму и не загремим прямиком в рай вместе с буксиром?

– Нет, не уверен, – честно признался я. – Зато точно знаю, что Кавалькаде по «терке» не проехать при всем старании. Чтобы рапидо не переломали ноги, дону Балтазару придется огибать ее с запада, а это лишних километров двести пятьдесят – триста.

– Ха! Ну и что мы при этом выиграем? – усмехнулся Сандаварг. – Когда… или, вернее, если мы переедем через эту дырчатую дрянь, гвардейцы уже будут ждать нас на противоположном ее конце, причем совершенно не запыхавшиеся.

– Ты прав, – согласился я. – Все именно так и случится. А чтобы мы не прорвались где-нибудь в другом месте, команданте расставит дозоры не только на северном краю «терки», но и по всему ее периметру. Кабальеро обложат нас со всех сторон и станут ждать, когда мы появимся. День прождут, второй, третий, а «Гольфстрима» все нет и нет…

– А потом у них кончится вода! – перебил меня северянин. – Однако если ты думаешь, что после этого они решат, что мы погибли, снимут дозоры и все как один поскачут к Столпу Кейна или в Аркис-Нью-Инглэнд…

– Я так не думаю, – в свою очередь перебил я его. – Дон Риего-и-Ордас далеко не наивен. У него хватит терпения искать вокруг «терки» наши следы и два, и три месяца напролет. Конечно, мы тоже можем тянуть до последнего – запасов воды и провизии у нас примерно на полгода. Но ведь «терка» – не хамада. Она – это абсолютно голое и безжизненное пространство. Вряд ли мы высидим слишком долго на солнцепеке, дыша раскаленным воздухом и глядя на окружающую нас ослепительную белизну. Вот почему нам придется выгадать момент и убраться оттуда через три или четыре дня.

– То есть когда часть Кавалькады отбудет за водой, – понимающе кивнул Сандаварг.

– Именно, – подтвердил я. – В этом случае оставшиеся кабальеро станут патрулировать лишь те сектора периметра, на которых наше появление наиболее вероятно. И вряд ли они будут думать, что мы сунемся в каньон Дельгадо – ведь мы не идиоты, чтобы загонять себя в тупик, верно? Но если вдруг дону Балтазару тоже стало известно, что сегодня Дельгадо проходим для бронекатов…

– Насчет этого не переживай, – заверил меня Убби. – Люди, которые открыли этот путь, не выболтали бы о нем даже под пытками. И если ты сумеешь переправить свою развалюху через коралловую «терку», у нас в распоряжении будет не просто дорога, а своя собственная дорога! Это я тебе, шкипер, обещаю совершенно точно, загрызи меня пес!..

Чем хороша коралловая «терка», так это тем, что ее очень легко описать человеку, ни разу в жизни ее не видевшему.

Представьте себе, что вы стоите на раскинувшемся до горизонта пространстве, похожем на остекленевшую, густую и блестящую на солнце пену. Самые крупные пузырьки, из которых состоит эта пена, величиной со зрелую тыкву. Из-за того, что их верхний слой веками выгорает на солнце, они постоянно крошатся и лопаются, отчего поверхность «терки» и впрямь выглядит шершавой. Вот, в общем-то, и все, что можно сказать об этой уникальной, но скудной на детали и краски пустыне.

Само собой, что ходить по ней пешком или ездить на лошадях невозможно в принципе. Хрупкая как кварц и пористая структура этого окаменелого образования не является препятствием только для широких колес бронеката. И то – лишь гипотетически. До нынешнего дня среди перевозчиков не находилось идиотов, готовых рисковать своей техникой ради прокладки дороги по сомнительной местности. Было гораздо практичнее объехать ее стороной, тем более что это, как правило, не отнимало много времени.