Сергей Палий - Безымянка

Когда мы отдалились от перекрестка на добрые полторы сотни метров, из-за трамвая, наконец, показалась морда «Урала» с горящими дальним светом зенками. Я инстинктивно зажмурился от ксеноновых лучей и пальнул наугад. Автомат с громыханием забился в ладонях, будто схваченная рыбина, и я быстро отпустил спусковой крючок.

Эх, подствольник бы сейчас…

Подъем продолжался. Ново-Вокзальная в этом месте змейкой огибала целый комплекс зданий, обнесенных крепким кирпичным забором. Окна невысоких серых домов, торчащих над изгородью, были убраны решетками. Даже на вторых этажах.

— Похоже на тюрьму, только КПП не видать, — поделился я соображениями.

— Дурка, — бросила Ева.

— Психиатричка?

— Ага.

Я нахмурился, припоминая обрывки слухов и сопоставляя их. По всему выходило, что в этой части Самары только одна крупная больница подобного профиля.

— Так это и есть знаменитая Нагорная?

— Она самая.

Вакса проводил взглядом убегающую за поворот клинику.

— А чем она знаменита?

— Разве не знаешь легенду о сумасшедшем инженере? — удивилась Ева, смело бросая машину между опрокинутой на бок цистерной с надписью «Квас» и искалеченным автобусом.

— Не-а.

— Орис, все равно не стреляешь — разъясни. Мне некогда.

Я, не переставая держать тыл под прицелом, рассказал пацану, что знал.

— После катастрофы пациенты и медперсонал этой больницы исчезли… Ни в убежище не спустились, хотя оно вроде бы есть на территории, ни погибли, ни разбежались. Просто исчезли, и все. Волонтеры потом отсматривали материал на уцелевшем пульте охранки. Так на картинке в момент электромагнитного импульса людей будто стерло чем. Всех, кроме одного. Он за несколько минут до удара пробрался на продовольственный склад и залез в холодильник. Тимофеич говорил, в хранилище ЦД копия видеозаписи есть…

— Фигня, — заспорил Вакса. — Второй эпицентр у южного моста. Это ж сколько километров отсюда! Импульс не добьет.

— Это и странно. Добить-то, конечно, добьет, но даже электронику не повредит — здесь рельеф волну гасит.

— Во! А еще…

— Да утихни ты, дай договорить. Неважно, как пропали все эти люди. Важно, что после этого выживший пациент выбрался из морозилки и вырубил все камеры слежения. Сечешь?

— Чего секу? — тупо переспросил Вакса.

Машину заболтало на кочках, Ева немного сбросила скорость. «Цыпочка» миновала железнодорожный переезд, неизвестно что делающий посреди города. По обе стороны улицы из тумана выросли высотные дома.

Ведя стволом за вновь появившимся в поле зрения «Уралом», я продолжил:

— Этот тип знал, как спастись от неведомой хрени, которая погубила остальных. Он точно был уверен, что в холодильнике его не скикозит.

— А-а… — протянул Вакса, пригибая голову и глядя на высоченную монолитную махину этажей в восемнадцать. Дом мертвой свечой застыл над бетонными собратьями поменьше. Верхушка его таяла в сизой мгле мороси. — А почему инженер-то?

— Говорят, будто в первые годы после катастрофы этого типа видели на разных участках: и в Городе, и на Безымянке. У него по пальцу на каждой руке не хватало, так и опознавали. Проявлялся то тут, то там, искал встречи с теми, кто разбирался в сигналах, идущих от Рубежа. Выведывал у них какую-то информацию. Потом сумасшедший разорил и сжег ВЦ — небольшое убежище четвертой категории, которое дик… то есть, граждане Безымянки прозвали «вычислительным центром». Там хранилась куча старых микросхем. После этого инженер исчез. Считается, что этот чудила пытался изобрести способ, с помощью которого можно приблизиться к Рубежу. Там, видно, и сгинул.

Вакса поднял башку, не в силах больше выкручивать шею и таращиться на удаляющийся дом-свечку. Неопределенно угукнул. Созерцание монолитного небоскреба начисто убило в нем интерес к истории про свихнувшегося инженера.

— Кто знает, — внезапно сказала Ева.

— Ты о чем? — не понял я.

— Кто знает, где завершился путь того человека. Он ведь, как и мы, — искал выход.

— Ну так-то да… — отозвался я. И, не найдясь, что добавить, перевел тему: — Ты раньше-то здесь ездила?

— Пару раз. Но дальше Фадеева не забиралась. — Она толкнула локтем глазеющего в окно Ваксу. — Найди седьмую просеку. Это в районе верхней Ново-Вокзальной, между Московским шоссе и Волгой.

Вакса без вопросов уткнулся в карту — было понятно: доверенная Евой функция штурмана очень ему нравится. Главное, чтоб от гордости не лопнул. Все-таки он еще ребенок. Несмотря на трудное детство, грубо обтесанный характер, воровские привычки, которых понабрался от малолетних бандитов, Вакса до сих пор оставался лопоухим пацаном, тайком верящим в сталкерскую романтику и готовым в любой момент поймать попутный ветер.

— Вот, нашел, — сообщил он. — Просека упирается в реку.

— Ехать лучше по Аминева? — спросила Ева, даже не взглянув на карту. Она прекрасно знала, как ехать, просто снисходительно дала понять пацану, что он кому-то нужен.

Будь Вакса чуть прозорливее, заподозрил бы в ее вопросе подвох. Но он лишь простодушно кивнул:

— Ага. До шоссе, потом правее. И напрямки по Аминева.

— Надеюсь, катакомбы под санаторием не затоплены полностью. Там раньше был бункер командования округа, но еще в конце прошлого века и военные, и спелеологи, и диггеры отказались от спуска на нижние уровни, залитые водой. Вроде бы в этом заброшенном бункере есть вход в систему туннелей. Под Самарой столько нор понаделано, что до сих пор неизученные уголки находят.

Бронированное рыло грузовика приблизилось. «Урал» прибавил скорость и стал нас нагонять.

— Поднажми, — с тревогой сказал я.

— Движок греется, — взволнованно ответила Ева, но поддала газу. — Хорошо хоть подъем кончился.

После очередного перекрестка, где мы все же убрались со «встречки» и вернулись на правую сторону улицы, горка действительно закончилась. Мимо скользнул тихий сквер с частоколом голых стволов и потянулись панельные девятиэтажки, которых по всей стране в семидесятые годы прошлого века настроили несметное количество. Шеренги однотипных домов и раньше, наверное, нагоняли на жителей тоску, а уж теперь, когда квартиры в фонящих коробках пустовали, и подавно угнетали ритмичной мозаикой окошек-сот.

Уже на подъезде к широкой развязке я обратил внимание на угол одной из панелек с затертым номером 217 на табличке. Возле облезшего ящика для сбора писем замерла одинокая фигура в длинном плаще с капюшоном. В руке незнакомец держал вместительный металлический кейс, над плечом торчал длинный ствол винтовки. Далеко же сорвиголова в одиночку забрался от подземки. Профи.

Мне вдруг стало не по себе от мысли, что стоило этому сталкеру захотеть, мог бы с сотни метров нас из снайперки расстрелять. Как в тире. И не узнали бы, откуда смерть прилетела. Бр-р.