Сергей Палий - Безымянка

Окончательно извозившись в грязи и попомнив по родословной напомаженного предводителя, я все же попал ключиком в скважинку. Механизм щелкнул, и я с облегчением тряхнул кистью. Если б не Вакса — еще часок в этих тисках, и с рукой можно было бы попрощаться.

Не теряя времени, я размял конечности, встал и бросился освобождать Еву. На ходу спросил у Ваксы:

— Оружие наше куда дели, не видел?

— Кажись, в машину побросали. За углом. Только не звени, как вагонетка. Их караульный вон там, в столовке. Не успеешь оглянуться, а он тут как здесь…

— Тут как тут, — привычно одернул я Ваксу, расстегивая браслеты на Еве.

На этот раз наручники поддались быстрее. Но теперь передо мной стояла другая проблема: Ева все еще не пришла в сознание. Тащить ее на себе в сложившихся условиях нереально, оставить здесь — тоже исключено.

— Эй. — Я тихонько шлепнул девушку по ободранной щеке и поправил маску респиратора. — Доброе утро. Подъем.

Ноль реакции. Что же делать? Что делать? Пока мозг лихорадочно соображал, ладонью я продолжал автоматически хлопать Еву по щеке.

Внезапно взгляд мой упал на автомобильную аптечку, валяющуюся в салоне перевернутой «Цыпочки». Я подполз, добрался до пластиковой коробочки с отсыревшей этикеткой и открыл ее. Должен быть нашатырный спирт, должен… Ага, вот. Сколупнув крышку, я сунул Еве под нос флакончик.

Секунду ничего не происходило, а затем она дернулась и отстранилась от резкого запаха нашатыря. Широко распахнула глаза и тут же зажмурилась.

Я прижал палец к губам, чтобы чего доброго не вскрикнула с перепуга. Успокоил:

— Тихо-тихо. Как дела?

Она помотала головой, продолжая щуриться. Поднялась на локте и огляделась, приходя в себя.

— Голова раскалывается…

— Это мы переживем. Руки-ноги целы?

Ева ощупала себя, морщась от боли и постанывая. Кивнула. Заметила перекореженную «копейку» и печально вздохнула, проведя ладонью по желтой дверце. Наверное, у нее с этой машиной были связаны действительно теплые воспоминания. Признаться, я тоже почувствовал жалость к «Цыпочке», но распускать слюни сейчас было категорически некогда. Скорбеть о павших станем потом.

Я надел болтающийся на шее респиратор на лицо, закрепил лямки. Подошел к Ваксе, нацепил маску и на него — негоже уличной гадостью дышать. Осмотрел проволочные оковы. Сурово. Попробовал разогнуть толстые концы, но тщетно — голыми руками не взять. Чёрт, как же ее скручивали-то…

Я подхватил крестовую отвертку, вылетевшую из багажника во время аварии, просунул тонкое, но прочное жало между верхними витками проволоки и нажал на импровизированный рычаг.

— Ой-ё! — приглушенно вскрикнул Вакса.

— Терпи.

Шипя от боли, я прижал моток проволоки к кузову машины исцарапанным коленом и снова повернул отвертку. Концы разошлись в стороны. Отлично! А теперь полегоньку, полегоньку, по четверти оборота… Оп, оп, оп.

Через минуту пацан был свободен. Он с остервенением растер запястья и поднялся на ноги. Тут же стянул полумаску респиратора и принялся ощупывать дыру на месте вышибленных зубов.

— Куда лапищами-то грязными полез, — покачал я головой. — Заразу ведь занесешь.

— Намана. Ща в аптешке чего-нибудь найду, прополощу… — прошепелявил он. — Шпасибо, что отвинтил.

— Тебе спасибо.

Ева, стоя на четвереньках и поглядывая через плечо на крыльцо столовой, копошилась под сиденьем опрокинутой машины.

— Чего ищешь? — спросил я.

— Ствол у меня там припрятан был…

— Не трудись. — Вакса шмыгнул носом и, наконец вытащив пятерню изо рта, обтер рукавом кровь с подбородка. — Обрез выскочил, когда мы кувыркались. Они его подобрали.

Ева чертыхнулась и, пятясь, вылезла из салона.

— Нужно обойти здание, — предложил я. — Если оружие в грузовике, есть шанс захватить его, пока караульный в столовой.

— Да, — поддержала Ева. — Но кому-то нужно остаться на стрёме.

— Вот и оставайся сама, — буркнул Вакса. Ему явно не хотелось сидеть на месте. — А что, так везде принято: чья идея, тот и крайний.

— Не угадал, — сказала Ева. — Вы оба шумите, как телеги в перегоне. Поэтому будете стеречь выход, а я быстренько метнусь на ту сторону и раздобуду стволы.

Мы переглянулись и не нашлись что ответить.

Ева, крадучись, словно кошка, скрылась за углом. Отпускать ее одну не хотелось, но умом я понимал: скромный полевой опыт городского переговорщика нечего даже сравнивать с диверсионной подготовкой сталкера. Только под ногами буду путаться.

На пустынных аллеях санатория было тихо. Лишь ветерок, дующий от реки, с едва уловимым шелестом гонял пожелтевший обрывок с черно-белыми фото и столбцами текста, видимо, выскочивший из багажника, когда мы перевернулись. Края газетной полосы уже набухли от слякоти, отяжелели — недолго осталось кувыркаться странице из прошлого. Блеклая бумага, словно чувствуя скорый конец, старалась взлететь повыше, но ветер здесь был слишком слаб…

— Не сердись на меня, — тихо проговорил Вакса, отбрасывая распотрошенную аптечку. — Ну, за то… за то, что хотел стянуть эти картонки.

Я поглядел на него и снова уставился на выход из столовой.

— Не сержусь.

— Не хочу, чтобы ты меня крысой продажной считал. Я не предатель, Орис.

— Знаю я. Отстань уже. И хватит языком чеса…

Я заткнулся на полуслове. Предупреждающе поднял руку, в которой до сих пор продолжал держать отвертку. Вакса, заметив жест, тоже застыл, как изваяние.

Из-за крыльца, покачиваясь и шевеля средними конечностями, вышел мэрг. Сутулая фигура двигалась почти бесшумно, лишь чуть-чуть пришлепывая. Красноватые глазки, казалось, смотрели вправо и влево одновременно: настолько широко они были разнесены на уродливом черепе.

Скорее всего, амфибия выждала, когда вломившиеся на ее территорию люди угомонятся, и пришла полакомиться свежатиной. Если б мы до сих пор были прикованы к «Цыпочке»… Ой-ой… Дальше я даже думать не стал.

Мэрг пожаловал матерый: в нем было центнера полтора мышц и жира, скользкое тело бугрилось от шрамов, полоски на месте жабр отливали аквамарином, зубные пластинки кое-где подгнили, но все еще оставались страшным оружием.

А вот мне, кроме крестовой отвертки, противопоставить хозяину Приволжья было нечего. Рельсы-шпалы! Куда же Ева запропастилась?

Однако, как выяснилось, мэрг пришел не по наши души.

Он неторопливо поднялся на крыльцо и, не обратив на нас с Ваксой внимания, зашел в столовую. Оттуда донесся ворчливый клекот, а через секунду страшный матерный крик. Что-то разбилось, загремела отодвигаемая мебель, дважды оглушительно хлопнуло.

Хищник явно застал караульного врасплох.

— Грибы цветные… — вырвалось у Ваксы, когда тот выскочил из дверного проема спиной вперед.