Вячеслав Шалыгин - Восход Водолея (сборник)

— Вирусы… — неожиданно для себя самого закончил Паша.

— Ну да, — согласился Фил. — Так и тут. Можешь называть их киборгами или как-то еще. Нам важнее — что они союзники. Выкинут Глюкова из города и войско его прогонят. Народ будет жить свободно и долго, не умирая раньше времени. А счастье сам себе заработает.

— Верно… — Жутиков крепко задумался. Над чем, он пока не понимал, но что-то его тревожило, какое-то предчувствие озарения.

— Ты к нему в доверие втерся, так? — вдруг спросил Фил.

— Да, но из чисто тактических соображений, — у Жутикова захватило дух — настолько легко ему далась такая сложная формулировка.

— Я так и понял, — Фил радостно потер руки. — Поступим следующим образом… Ты пойдешь к нему во дворец на прием — дело придумай какое-нибудь неотложное, — а мы за тобой. Нейтрализуем охрану и возьмем гада тепленьким!

— Сомневаюсь, — Паша покачал головой. — Он знаешь какой фокусник? Раз — и нет его, а потом два — и снова есть.

— Ничего, справимся…

— Справимся… — Жутиков еще раз обвел взглядом невозмутимых десантников. — А чего ты их нашими винтовками не вооружил?

— Им нельзя. От нашего оружия они сами погибнуть могут. Да они и так справятся. Глюковские солдаты от них знаешь как драпают? Просто глаз радуется.

— Странные союзники, — засомневался Паша. — Как бы хуже не получилось.

— Куда хуже-то? От глюковского счастья народ умирает, а эти ребята только поквартируют маленько, да и улетят.

— Не накладно будет такую ораву кормить забесплатно?

— Накладно, — согласился шериф. — Но ведь всего неделю. А сколько пользы! Выгодная сделка, точно тебе говорю.

— Ну, раз так, пошли…

…Резиденция Глюкова выглядела внушительно. Огромный дворец с золотыми крышами и витражами, множеством разнокалиберных башенок и зеркальными дверями. В целом, на вкус Жутикова, довольно странное было сооружение, но все равно внушительное. Дверей Паша насчитал восемь. Он выбрал самые широкие, украшенные по косяку золотыми завитушками. На стук никто не откликнулся. Тогда Жутиков толкнул левую створку, и она подалась.

В огромном холле было прохладно и пусто. Никаких предметов обстановки, если не считать пары длинных кожаных диванов и красивого фонтана. Прохладой веяло именно от него.

Паша повертел головой — никого — и подал знак замершим в проеме десантникам. Первым в резиденцию проскользнул Фил. Он воинственно выставил перед собой оружие, но стрелять было не в кого. Никакой охраны или серых солдат. Фил разочарованно пошмыгал носом и знаками приказал десантникам рассредоточиться.

— Неужели сбежал?

— Я же тебе говорил, он хитрющий тип, — Паша кивнул. — Сейчас сидит где-нибудь за сто километров отсюда и посмеивается.

— Что, Фил, прокололся? — откуда-то с потолка прилетел ехидный смешок.

— Глюков, выходи, поговорим! — Фил сверкнул глазами.

— О чем? Нет у нас общих тем для беседы. Ты к тому же соплями захлебываешься, а я инфекции боюсь.

— Инфекции… — эхом повторил Паша.

— А сам ты кто?! — прорычал шериф. — Ты же сам хуже заразы!

— Я, Фил, культурная зараза. У меня все красиво и аккуратно. Люди сыты и счастливы. А вот что можешь дать народу ты и твои союзники?

— Мы свободу людям дадим!

— А она им нужна? Им спокойствия и «сбычи мечт» охота, а не свободы. Э-эх, демократы неблагодарные! Я вам тут устроиться помог, жизнь наладил, а вы интервентов на меня натравливаете. Стыдно!

— Ты устроиться помог? — заинтересовался Жутиков. — Разве тут до нас ничего не было? Ну, всех этих городов и прочего наследства исчезнувшей земной цивилизации?

— Земная цивилизация! — Глюков фыркнул. — Павел, опомнись! Разве ты до сих пор не понял, где находишься? Разве бывают планеты без солнца, с красным небом, или деревья, которые напоминают что угодно, только не растения. Разве могут реки течь толчками, будто кровь по артериям? А вспомни болота и пасущихся на них странных животных…

— Ишаков? — Жутиков напрягся и вспомнил другое название. — Ишерихий?

— Вот именно. Это бактерии, которые помогают перерабатывать остатки пищи в кишках, — Глюков вздохнул. — А шоссе, похожие на натянутые нервы, и есть нервы! И еще Рабочий город вспомни, четырехкамерный, в котором земля ходит ходуном, но в строгом ритме — сто двадцать толчков в минуту…

— Как пульс у лихорадочных больных, — прошептал Паша.

— Доходит?

— Понемногу, — признался Жутиков. — А Леса Ветров…

— А в Лесах Ветров ветер дует то туда, то обратно, причем равномерно. И направление меняет двадцать раз в минуту.

— Сердце и легкие? — догадался Паша. — То-то я думал, что мне это все напоминает? А коричневые горы издалека, как печенка…

— Она и есть.

— А Главный город — это… мозги?

— Действительно доходит, — констатировал Сан Саныч. — Вся ваша Земля внутри вас, олухи! Я виртуально воссоздал ваше внутреннее устройство и внушил вам, остолопам, что это и есть родина предков.

— То есть мы живем внутри… себя? Все эти Отводящие реки и притоки — это сосуды, дороги — нервы, горы — мышцы и так далее?

— А деревья — ворсинки слизистой оболочки в кишечнике, — добавил Глюков. — А что я еще мог придумать? Я же не знал, как выглядит ваша вожделенная Земля на самом деле!

— Но что означает переселение всех людей в Главный? Зачем?

— Затем, — обиженно буркнул Глюков. — Чтобы никто из вас не пытался от меня сбежать.

— Нет, ты не увиливай! Зачем тебе заставлять нас всех работать в одном месте? Что ты хочешь соорудить из наших воспаленных мозгов? Коллективный разум?

— А ты против? Это, заметь, не только для меня полезно. Ты вот умнеешь на глазах, да и другие довольны.

— Умнею, это верно, — Паша незаметно запустил руку в карман.

— Но дело не в ваших мозгах. Из них никакого единого разума не составишь. Мне просто надо, чтобы вы подольше оставались на Земле. Чтобы я успел создать достаточное количество собственных частиц. Размножиться, грубо говоря, до состояния полноценного мыслящего организма.

— А солдаты твои, получается, те самые вирусы, которыми ты нас заразил? Частицы твоего распыленного пока организма? Они внутри нас, значит, размножатся, а когда их станет достаточно — создадут единую империю. И ты станешь в этой империи главным, так?

— Объясняешь тебе, объясняешь… Я не главным стану, Паша, а самим собой. Пока я в виде жалкого миллиона замороженных вирусов, я никто. Внутри отдельных людей я тоже немного могу — Фил меня потому и гонял, как шавку, пока космолеты не сели да люки в них не открылись. А вот когда врачебные бригады начали из корабля в корабль перебегать да всех больных в одни больницы свозить, тогда мои частицы хорошенько размножились и пришла пора стать единым и непобедимым… Почти.