Олег Серегин - Дикий Порт

Уловив тревогу их мыслей, Старшая удивилась. Ее покровительство всегда было самой надежной защитой. Зря ли наставляла мужчин своего прайда? Напрасно ли гордилась ими? Погрузившаяся в глубокий сон Мать должна быть уверена, что никакая опасность ей не грозит. Иначе гибель. Таков закон жизни.

Приближаясь, Старшая все яснее понимала, что произошло, и недоумение ее возрастало. Склоняясь над крышей маленького белого гнезда, она уже осознавала все, что могла осознать; мысли, подобно дотошным детям, едокам молока, обшарили обстоятельства, вытащили на свет догадки.

Нечто неизвестное посетило ее владения; и Мать была гневна.

Нитокрис стояла над домом, точно дикое дерево – обугленное, накренившееся, в поблескивающей черной смоле. Длиннейший хвост огибал коттедж, тяжко лежал на цветущих травах, пересекал дорожку; он сам по себе казался отдельным драконом. Жуткие заостренные шипы топорщились, поднимались и опускались, точно дышали.

Двадцать девять метров от носа до хвоста огромной самки псевдоящера. Старая, гордая и могучая, она даже с Яниной не разговаривала никогда, только с Дитрихом и Игорем. И с Лилен.

Лилен когда-то сглупа надеялась, что чокнутый Макферсон испугается хотя бы Великой Матери.

Ошибалась.

Макферсон пришел в бурный восторг.

– Уй-ю! – присвистнул он, не вспомнив о неуместности восхищения здесь и теперь. Дитя.

– Снимать будешь? – исчезающе тихо спросила Лилен, глядя ему в затылок.

– А… – начал Майк; обернулся, обиженный и испуганный, – я… Лилен, ты что? Я что, похож на человека, который… – И поник, вспомнив, что чрезвычайно похож.

«Нитокрис», – подумала Лилен.

Та повернула громадную голову.

Броневые заслонки внешних век скрылись в карманах надбровных гребней, внутренние веки поднялись, и драконьи глаза нашли человека. Мягко, неспешно подступила плотная волна мыслей, поднялась, топя Лилен в себе, укутала, согрела, даря знакомое чувство абсолютной защищенности, спрятанности внутри этой смертоносной громады. Лилен подалась навстречу, позволяя сознанию Старшей слиться с ее разумом.

«Ты славная женщина, – без вступлений сказала нуктиха. – Очень злая. Отомсти».

Не было нужды спрашивать, за что.

«Кому?!»

Женщины нукт умели думать человеческими словами, если хотели. Но друг с другом драконы все же общались иначе. Раз за разом придавать пестрой и яркой психоэнергетической волне четкую форму было нелегко. Нитокрис не хватило слов, и она не стала утруждать себя.

…образы. Ощущения. Перемены в структуре мира. Мультисенситивность; гамма, в которой семь красок, семь нот для человека и семь миллионов для нукты…

Нечто неизвестное. Странное. Небывалое.

«Что это?» – спросила Лилен.

Ответ оказался простым и коротким.

Ничто.

Майк, оказывается, уже минуты две осторожно тряс ее за плечо, не понимая, что Лилен занята разговором. Думал, опять впала в прострацию. Она раздраженно дернулась, сбросив его руку, и зашагала в дом.

Малыш сидел над подругой, опустив голову. Плечевые лезвия выдавались над холкой. Он не притрагивался к своему экстрим-оператору, только качал тяжелой башкой, изредка тихонько, горько посвистывая. Лилен закрыла глаза, стиснула зубы. В приотворенное окно скользили звуки пробуждающегося леса, сумерки таяли, море дарило ветру влагу и соль…

«Малыш, – позвала дракона его дочь: для нукты не было разницы, он ли оплодотворил яйцо во чреве своей возлюбленной, или другой самец прайда. – Малыш, послушай меня… расскажи мне…»

– Лилен, – сказал ей в спину нудный бесчувственный Макферсон. – Извини, я идиот в некоторых вещах, ты знаешь…

Она с силой выдохнула через ноздри, почти зарычав.

– Не болтай, – посоветовала сквозь зубы.

– Мы не нукты, – отрешенно проговорил Майк. – У людей мало чувств, но зато мы умеем мыслить логически…

Пауза.

– Ну помысли, – с тихой ненавистью процедила Лилен. – Я послушаю.

Макферсон вздохнул.

– Так не бывает, чтобы два здоровых нестарых человека вдруг одновременно внезапно умерли, – начал он.

– Какая умная мысль.

– Ты тоже думаешь, что их… убили? – шепнул Майк.

– Нитокрис сказала – отомсти.

– Нитокрис? – быстро соображающий Майк все никак не мог сложить два и два. – Ты… Лилен, она сказала? Сказала ТЕБЕ? Ты… м-можешь…

– Я говорю с нуктами, – без выражения сообщила Лилен. – Я тут выросла. Что дальше?

– А она еще что-нибудь сказала?

– Ничего.

– А ты можешь спросить?

– Я спросила. Она ответила – ничего. Тут ничего не было. И Малыш.

– Что – Малыш?

– Он ничего не почуял… – Лилен наклонилась, вытянула руку над гладким сводом малышова черепа, погладила, не притрагиваясь. Малыш застонал страдальчески, с почти человеческими интонациями; даже Майк сглотнул.

– Он долго не проживет, – продолжала девушка. – Обычно бывает, умирают просто от тоски. Долго грустят, не едят ничего, ходят, лежат… а он мучается. Не защитил. Виноват…

Выпрямилась и вдруг остервенело дернула себя за волосы.

– Нукты. Нукты! Целая куча гребаных драконов. Оружие! Их на войне используют! Мама с Малышом воевала! С ррит! И он ничего, ничего, ничего не слышал! – последнее она вопила уже в истерике, не слыша майковых уговоров.

– Лилен! – наконец, потеряв терпение, выкрикнул тот, – да заткнись ты! Я же… я же предложил подумать логически…

– Ну, – мгновенно утихнув, сказала она.

Полиция должна была прибыть с минуты на минуту. Майк посмотрел на убитых… возможно, убитых. На Малыша. На Лилен. И сказал:

– Пойдем отсюда.

Великая Мать все еще стояла над домом, замерев – словно в карауле над телом мастера.

– Наверное, нужно попросить ее уйти, – сказал Майк шепотом, точно это могло уберечь слух Нитокрис от непочтительных слов. – Полицейские летят.

– Сама уйдет. Когда почует, что они близко.

Показалась Анжела. Шла, чуть запыхавшись.

– Я позвонила Игорю, – сказала она.

– По галактической? – глупо спросила Лилен.

Анжела приглушенно вздохнула.

– Да, по галактической… он вернется так скоро, как сможет. Но в любом случае не раньше чем через две недели.

– Я хочу отсюда уехать, – Лилен покосилась на Майка, ища поддержки; тот смотрел тревожно и сочувственно, и Лилен впервые ощутила к нему что-то теплое. – Меня допросить должны, да? Пусть допросят, а потом я уеду. Хоть в Город. Не могу я тут. Майк, ты со мной?

– К-конечно, – изумленно подтвердил тот.

Анжела странновато, нехорошо улыбнулась.

– Ты не можешь отсюда уехать.

– Почему? – Лилен глянула на нее исподлобья.

– Здесь больше нет мастеров.

– И при чем тут я?

– Лилен… а сама не догадываешься? – ксенолог склонила голову к плечу, в прежней гримасе кривя полногубый широкий рот.