Роман Глушков - Дрожь земли

– Глупо, Джорджик, нам сейчас на целый век жизни замахиваться, – мрачно заметила Динара, отползая назад и позволяя гранатометчику протиснуться на огневую позицию. – Но твой оптимизм мне определенно нравится. Глянешь на тебя, и сразу умирать неохота. Возможно, Гена все-таки прав: из вас, хронических недотеп, действительно получаются самые лучшие друзья на свете.

– Слышали, Геннадий Валерьич, как наша шельма теперь запела? – полюбопытствовал Жорик, перешагивая через ретирующуюся из авангарда питерку. – А то, ишь ты, в ваших словах усомниться посмела! Да, мы – недотепы, – все как один классные парни! Только на нас, можно сказать, мир еще держится. А будь все вокруг сплошь умниками, он давно в тартарары бы загремел. У умников ведь что обычно на уме? Деньги и власть. А у нас, недотеп?..

– Не отвлекайся от дела, философ, – попросил я, не имея никакого желания гадать, что на уме у напарника, тем паче это и так было понятно. – Тебя только похвали, так ты сразу обо всем на свете забываешь. Даже об элементарной осторожности… А теперь, Динара, меня пропусти – я сразу за Черным Джорджем пойду. Пока враги не опомнились, выпущу по ним несколько пуль. А то потом начнут метаться, и я в них уже не попаду. Ну а ты, Ипат, добьешь тех, кого мы не успеем.

– Советую успевать получше, – проворчал узловик, пропуская бывшую подругу в арьергард группы. – У меня лишь две руки и один армган, чтобы все огрехи за вами подчищать.

– Это уж как повезет, – отозвался я и, хлопнув Жорика по спине, скомандовал: – Вперед, Машина Смерти! Порви там в клочья все, что шевелится! И не мешкай! Задержишься в проходе хоть на секунду дольше положенного, получишь от меня пинка, невзирая на все твои боевые заслуги…

Идеального вторжения – такого, какое мы планировали, – не вышло. Виноват в этом, как нетрудно догадаться, был самый нерасторопный член нашей штурмовой команды. Вопреки моему наказу он все равно замешкался и за время атаки вообще ни разу не выстрелил.

Конечно, в иной ситуации Дюймовый получил бы за это крутую выволочку, но сегодня он не услышал в свой адрес ни одного обидного слова. Более того, за проявленную при штурме «сердечника» рассудительность Жорик мог бы с чистой совестью потребовать от нас благодарность. И наверняка ее получил бы, окажись все наши враги уничтоженными, а достигнутая победа – окончательной. Но поскольку ни одно из этих счастий нам пока не улыбалось, значит, от криков «Виват!» и качания друг друга на руках пришлось воздержаться.

Но как бы то ни было, повод для радости – хотя бы чисто символической – у меня, Динары и Жорика был. Претерпев столько мытарств, забравшись к черту на рога (или, с учетом «пещерного» характера наших приключений, – в задницу) и бросив вызов одному из злейших богов Пятизонья – Трояну, – мы все-таки обнаружили того, кого искали. Чтó мы и сам Мерлин от этого выиграли, неизвестно, но формально правда восторжествовала: мы исполнили свой товарищеский долг и пришли Пожарскому на помощь.

Жаль только, в нашем случае принцип «Лучше поздно, чем никогда» был неприменим. Все, на что мы, горе-спасатели, оказались способны, это захватить камеру, в которой содержался Семен. И всё. Тюрьма же, где его заточили, так и оставалась под властью его тюремщиков, а подавление творимого нами беззакония – лишь вопросом времени. Самого ближайшего…

Дверцы автоматически раскрылись, после чего сразу выяснилось, что стрелять прямо из коридорчика у Жорика не получится. Весь обзор нам загораживала какая-то техническая стойка, которую волей-неволей нужно было сначала обойти.

– Давай налево! – громким шепотом скомандовал я напарнику, пока тот не впал в растерянность. Куда именно бежать, принципиальной разницы не было. Просто срочно требовалось вывести тугодума Дюймового из вредного для него состояния «витязь на распутье» и направить его к конкретной цели.

– Ну, суки, молитесь, если успеете! – подбодрил себя Жорик и, выпрямившись во весь рост, первым выскочил из-за стойки. На его перекошенном от гнева лице читалось жгучее желание повергнуть окружающий нас мир в огненный хаос. Что, не сомневаюсь, сталкер непременно осуществил бы… кабы вдруг не застыл истуканом с «душегубом» наперевес и открытым от изумления ртом.

Как здорово, что я выбежал из коридорчика следующим и рванул в ту же сторону, что Черный Джордж. Окажись на моем месте Ипат, он мог бы заорать на замешкавшегося гранатометчика, и тот, инстинктивно подчинившись бывшему командиру, совершил бы ужаснейшую и непоправимую ошибку. Но я-то был не столь прямолинеен и нахрапист, как бойцы Ордена. И, прежде чем заорать: «Пли, дурень!», решил сначала выведать причину, повергшую Дюймового в смятение.

Заметить ее оказалось легко. Причем таковых причин здесь имелось сразу несколько. Люди! К тому же так много, что для Ангара это выглядело вдвойне необычно. Неудивительно, что рука Жорика дрогнула и не сумела спустить курок. Я и сам, едва заметив эту компанию, непроизвольно убрал палец со спускового крючка и задрал ствол револьвера в потолок. Стрелять по людям в центре скопища биомехов было бы святотатством даже для закостенелого мизантропа вроде меня. По крайней мере до того, как не прояснится, кто эти ребята такие и что они здесь забыли.

– Не стрелять! – прокричал я, опасаясь, что выбежавший следом за мной Ипат не сориентируется в изменившейся обстановке и начнет бойню. – Отставить огонь! Здесь – люди!..

Их было двенадцать, но только трое свободно разгуливали по залу. Прочие девять висели, пристегнутые ремнями к расставленным полумесяцем, одинаковым металлическим конструкциям, сделанным по принципу наклонных и поднятых почти вертикально операционных столов, однако не в пример грубее медицинского оборудования. Отчего больше напоминали станки для четвертования или иных инквизиторских пыток.

Впрочем, ни на полу, ни на стенах следов крови не наблюдалось. И вообще, помещение, куда мы ворвались, походило не на пыточную, а на командный центр: широкий, почти во всю стену, панорамный телеэкран; по бокам от него – несколько экранов поменьше; повсюду – кабели и стойки с непонятными устройствами. Для полной аутентичности не хватало только яркого освещения, кресел и суетящегося персонала, который должен был заполнять такой просторный зал. Девять выстроенных перед огромным экраном невольников – а как их еще назвать? – и трое ошивающихся возле них не то помощников, не то надсмотрщиков – вот и все здешние сотрудники. И никаких биомехов. Даже безобидных стюардов-ботов, и тех мы тут не заметили.

Сходство с командным центром усиливалось за счет демонстрируемых на мониторах спутниковых карт. Испещренное зашифрованными пометками изображение медленно двигалось по экранам. А девять прикрученных ремнями к своим «рабочим местам» людей не отрываясь и, кажется, даже не мигая молча впитывали визуальную информацию. Которая также выдавалась им без каких-либо звуковых комментариев.