Роман Глушков - Дрожь земли

Поврежденный ограничитель армгана превратил тот в мощное, но быстро разряжающееся и крайне недолговечное оружие. Теперь оно стреляло не строго дозированными импульсами, а сплошным лучом, выжигающим оптику пульсатора и садящим аккумуляторы. Естественно, узловик знал об этом не хуже меня. Начни он размахивать таким армганом, словно джедай световым мечом, и через считаные секунды Ипат полностью израсходует наше самое эффективное средство для уничтожения генератора. Вот почему, едва вспыхнув и пройдясь туда-сюда, луч сразу же погас. А в следующее мгновение из-за тумбы нарисовался сам устроитель лазерного шоу, весь заляпанный серебристой «кровью» убиенных им сталтехов.

– Дорогу!!! – проорал соратник, срывая голос и пиная валяющиеся у него под ногами останки порубленных врагов. Половину его лица покрывал жуткий, еще дымящийся ожог. Видимо, отбиваясь, Ипат не особо переживал о брызгах расплавленного металла, которые при такой резне должны были разлетаться во все стороны. Куда опаснее была серебристая жижа, растекавшаяся у него по одежде и въедавшася в кожу. Скорги, заражая собой человека, планомерно переделывали его в сталтеха. Привычная для них работа. И если мнемотехник, не дай бог, потеряет сознание или, сойдя с ума от боли, забудет о своей цели, уже завтра он пополнит ряды противников, с которыми сейчас ожесточенно сражался.

– Дорогу!!! Доо-роо-гуу!!! – ослепленный яростью и болью, мнемотехник ревел как безумец, но свое единственное оружие тем не менее берег и больше не включал. Он прорывался к цели и требовал расчистить ему путь. Пять сталтехов все еще представляли для Ипата серьезную угрозу, несмотря на то, что трое из них были покалечены. Из которых один – одноногий – и вовсе перемещался по-лягушачьи: опираясь на руки, отталкивался уцелевшей нижней конечностью, после чего неуклюже, но с силой выпрыгивал вперед.

– Поберегись! – крикнул я соратнику, хотя вряд ли он меня уже слышал. После чего прицелился и опустошил гранатометный барабан еще на три заряда, обстреляв сталтехов до того, как те бросились в очередную атаку. Заслышав уханье «душегуба», мнемотехник шарахнулся за тумбу. Но не успел еще грохот в отсеке умолкнуть, а рыцарь уже мчался во весь дух к генератору, снимая на ходу ранец.

Поскольку Ипат бежал напрямик, перепрыгивая через вновь сбитых с ног сталтехов, стрелять по ним я не мог. Но прохлаждаться в бездействии тоже не собирался. Раскрутив привязанную к тросу кошку (в шахте было тесновато, но мне все же удалось придать броску кое-какое дополнительное ускорение), я что было сил выбросил ее вверх – так, чтобы она перелетела через край колодца. Опыт в подобных метательных упражнениях у меня имелся богатый, а внешняя броня Жнеца изобиловала неровностями, так что повторная попытка зацепиться за нее якорем не потребовалась. Десять секунд, и трос закреплен. А я получаю шанс выбраться из вентиляции на порядок быстрее, чем мне пришлось бы делать это без страховки.

Но бежать еще рано. Пока Ипат не подобрался вплотную к генератору, а в барабане «душегуба» остались две гранаты, моя миссия не может считаться выполненной. И раз уж рыцарь-смертник исполнен решимости продолжать бой, мне – сидящему на безопасной высоте стрелку – и подавно не пристало покидать позицию до срока.

За время, что я разбирался с тросом, мнемотехник достиг генератора и положил свою взрывоопасную ношу на трубу охладителя. И когда я опять выглянул в отсек, Ипат уже бежал вдоль границы силового кокона, дабы заслониться им от грядущего взрыва. Дав диверсанту еще несколько секунд форы, я хорошенько прицелился в ранец и пальнул по нему двумя гранатами подряд. После чего швырнул отныне бесполезное оружие вниз, отпрянул от проема и, заткнув ладонями уши, прижался к стенке колодца…

Как взрываются четыре гранаты одна за другой, я сегодня уже слышал. Но когда их сдетонировал зараз целый десяток, это были совсем иные ощущения. Хорошо, что я уперся ногами в край проема, а иначе зацепившая колодец ударная волна могла бы выбросить меня из него, как шар из лототрона. Прикрытые в последний миг уши, к счастью, тоже не заложило, и это невесть какое за день потрясение я пережил без последствий.

Чего нельзя было сказать о тех, кто находился в отсеке. Когда встряска утихла и я решил оценить ситуацию, повлиять на которую отныне уже не мог, многое внизу успело измениться.

Сталтехов, как и ожидалось, отмело от генератора аж к стенам зала. Но на сей раз враги очутились не в эпицентре взрыва и пострадали разве что от осколков, получив лишь мелкие, не фатальные повреждения.

Несмотря на то что Ипат заслонился силовым куполом, полностью обезопасить себя от взрыва соратнику не удалось. Сбитый с ног отраженной от стены ударной волной, он стоял на четвереньках и, судя по его рассеянным движениям, пребывал в контузии. Неслабо мы с ним разбуянились, черт возьми. Еще бы чуть-чуть и точно перестарались бы, пав жертвами собственной нахрапистой тактики. Ладно хоть желаемого добились, разбомбив не только трубу, но и погасив один из ближайших к ней защитных экранов. Оборудование, что отвечало за его установку, находилось внутри непроницаемого пространства, но несколько гранатных осколков и обломков трубы пролетели сквозь возникшую на месте разбитого воздуховода брешь. И, уничтожив часть системы безопасности, образовали в силовом периметре открытый сектор. Такой, что туда при необходимости мог прорваться не только человек, но и биомех вроде Раптора.

Одна беда: прыти у контуженного, обожженного и терзаемого скоргами мнемотехника заметно поубавилось. Что, впрочем, никак не отразилось на его целеустремленности. Несмотря на боль и шок, он поднялся-таки на ноги и, шатаясь из стороны в сторону, побрел на едва гнущихся ногах к бреши. Здоровой рукой он поддерживал раненую – ту, к которой был прицеплен армган, – поскольку, судя по всему, она полностью отказала. А от стен отсека к Ипату тянулись разбросанные взрывом, но все еще боеспособные сталтехи. Их решимость убить диверсанта была не менее сильна, чем самоотверженность рыцаря. И шансы на победу у него и его противников были примерно одинаковы. Он находился гораздо ближе к генератору, но каждый шаг давался ему ценой неимоверных усилий. В то время как потрепанные «мотористы» двигались хоть и неуклюже, но заметно резвее. Лишь разделяющее их и Ипата расстояние не позволяло им пока наброситься скопом на жертву и растерзать ее на куски.

– Беги!!! – издал соратник очередной хриплый вопль, смысл коего также был предельно ясен. – Беги!!! Беги-и-и!!!

Таким я и запомнил Ипата: изуродованным, оглушенным и ослепленным болью, но не сломленным и одержимо идущим к цели по останкам растерзанных врагов. Да, я всегда ненавидел членов Ордена Священного Узла и царящие в нем порядки. Но иногда – как, например, теперь – его рыцари демонстрировали мне редкостные по здешним меркам стойкость и преданность своим убеждениям. И потому, при всей моей нелюбви к этому сталкерскому братству, я не мог не отдать дань тем его героям, какие без раздумий кидались в пекло и жертвовали своими жизнями в угоду сомнительным идеалам Командора Саввы Хантера…