Роман Глушков - Стальная петля

– И какие же условия ты намерен в таком случае мне поставить? – осведомился мнемотехник, зевая и потягиваясь. В отличие от меня, он, судя по всему, за минувшие сутки ни разу не сомкнул глаз.

– Взаимовыгодные, – сказал я, успев на скорую руку продумать дальнейшую стратегию своего блефа. – Я слышал, что однажды Механику уже удалось от тебя откупиться. Вот и мне хочется заключить с тобой такую же сделку. Ты знаешь пирс, который находится в устье Коваши?

– Допустим. Ну и что?

– Так вот, если вы и ваш дракон просидите на этом месте ровно час и дадите мне уйти, я могу пообещать, что оставлю Энергетическую Чашу на пирсе, откуда ты сможешь ее затем забрать. В этом случае ты исполнишь одну свою клятву, и у тебя все еще останется шанс исполнить вторую. При ином раскладе артефакт будет уничтожен, и тебе придется оправдываться перед Командором, почему это случилось…

Идея была отчаянная, но она могла сработать. Если я пущусь вплавь по течению реки, через четверть часа она вынесет меня в Финский залив. Прямиком к тому пирсу, о котором я упоминал. Окрест него, на побережье, я знавал несколько укромных местечек, где никто в жизни не догадается меня искать. Лишь бы только выторговать у Ипата необходимую фору и заставить его Сикстинью не подниматься в воздух пусть не час, а хотя бы вдвое меньше. И тогда, если я поднажму…

Кстати, что за странное имя дал мнемотехник своей дрессированной зверушке? Поначалу я решил, будто оно – из старорусских женских имен, вроде Аксиньи или Ефросиньи, либо имеет какое-то отношение к Сикстинской капелле. Но сейчас до меня вдруг дошло, что я заблуждаюсь. И то, что тайна этого имени сокрыта в нем самом, причем сокрыта не столь глубоко, как кажется…

– А где гарантия, что на пирсе нас будет ожидать именно Энергетическая Чаша, а не бесполезная посудина или вообще хрен с маслом? – резонно полюбопытствовал узловик. – С Механиком-то все просто было: он нам помог – мы его отпустили. А ты ишь какой шустрый: отпустите, мол, тогда и помогу… может быть. Нет, Мангуст, так дело не пойдет. Боюсь, что если я тебя послушаюсь, то окажусь не с синицей в руках, а с дохлой синицей – чувствуешь разницу? Дохлая синица и улетевший в небо журавль – вот что мне уготовано на твоем пирсе. Ну а сейчас из двух пойманных нами птиц журавль, по крайней мере, никуда от нас не денется. И то, что он грозится склевать синицу… да черт с ней. Я готов пожертвовать ею и смириться с потерей. Тем более что, попав в лапы такого журавля, как ты, она и так, скорее всего, уже мертва. Я не первый год в Зоне, Мангуст, и много слышал о твоем таланте приканчивать технику и артефакты. Судя по тому, как жадно ты лапаешь эту Чашу, ей теперь и таракана не воскресить. Можешь начинать ломать ее прямо сейчас, потому что мы идем за тобой!

И, вскинув армган, выпустил луч по мостовой опоре…

Вспышка и разлетевшиеся фонтаном брызги расплавленного металла на миг ослепили меня. Но я уже знал, что мне делать, и поэтому не растерялся.

Отбросив вновь не спасший меня кубок, я скатился в воду, после чего, яростно загребая руками и отталкиваясь от дна здоровой ногой, ринулся на глубину. Не получилось уплыть по-хорошему, уплыву по-плохому. Лучше уж такое бегство, чем вообще никакого. Хотя, как показывал опыт уже упомянутого мной намедни комдива Чапаева: плаванье под пулеметным огнем крайне полезно для повышения адреналина в крови, но здоровья оно, увы, не прибавляет и срок жизни не продлевает.

Плохо, что солнце почти достигло горизонта и утратило свою дневную яркость, а то я мог бы плыть, держа голову над водой и оставаясь невидимым. Теперь же приходилось уповать на ныряние и задержку дыхания. Ширина Коваши здесь не превышала сорока метров и потому, отдавшись течению, я быстро достиг середины реки. А затем, попав на стремнину, уподобился Ихтиандру и поплыл в мутном потоке по направлению к Финскому заливу.

Алмазное око пронизывало взором подводную мглу и позволяло худо-бедно ориентироваться в ней и не врезаться в валявшийся на дне хлам. Воздуха мне, по грубым прикидкам, должно было хватить минуты на четыре. Я мог покрыть под водой на одном вдохе довольно приличное расстояние, но выигрыш от этого был невелик. Учитывая, что узловики тоже не стояли на месте, а бежали по берегу, когда я вынырну, они меня непременно увидят. А ведь с ними за компанию был еще дракон – обожаемая Ипатом проклятая «крошка Сикстинья».

Град ударивших по воде пуль продолжался всего несколько секунд, после чего разом стих. Ага, понятно: Ипат боится, что меня подстрелят и мое тело застрянет среди устилающего дно мусора. После чего перед охотниками встанет громадная проблема: как отыскать во мраке вод мой труп, пока его не унесло в море или не разорвали на клочки биомехи-гидроботы.

Однако обстрел не утих, а лишь изменил характер. Несколько узловиков взялись палить по воде из армганов, решив не прикончить меня, но сделать мое плаванье на порядок мучительнее. Водная гладь надо мной вздыбилась фонтанами паровых гейзеров. И хоть река кипела лишь у поверхности – там, где попадающие в нее лазеры растрачивали всю энергию, – тем не менее температура окружающей меня воды неуклонно возрастала.

Я опустился почти на самое дно, в наиболее прохладные потоки, и со страхом думал о предстоящем выныривании. Как сделать это, не получив ожогов? Придется молить Бога о том, чтобы к моменту, когда у меня в легких иссякнет воздух, лазерная буря наверху улеглась. А иначе я, скорее всего, предпочту утонуть, нежели свариться заживо, ибо первое будет явно не так болезненно, как второе.

Впрочем, вынырнуть мне пришлось вопреки моей воле. Что, несомненно, было к лучшему, поскольку сам я вряд ли сумел бы так быстро покинуть кипящую реку. Плывя у самого дна, я не заметил, когда Коваши вынесла меня на песчаную отмель, где глубина была от силы мне по пояс. Я лишь ощутил, что вода начала стремительно нагреваться, но едва это стало причинять мне боль, как вдруг надо мной раздался громкий всплеск. И вслед за этим в реку погрузилось нечто, напоминающее связку гигантских рыболовных крючков.

И не успел я увернуться, дабы не быть придавленным этой штуковиной, как все-таки она всей тяжестью навалилась мне на спину. А потом обхватила меня с боков крючьями (не подцепила за ребра, хотя ей ничего не стоило это сделать) и рванула вверх с такой силой, что я выскочил из реки, словно пойманный пескарь, едва успев почувствовать ее обжигающую поверхность.

Собственно говоря, пойманной рыбиной я сейчас и был. Только поймали меня не на удочку или сетью, а гораздо более экзотическим способом – с помощью прирученного ловчего монстра. Летя над самой водой, он только и ждал, когда я покажусь на поверхности, чтобы схватить меня когтями и преподнести своему хозяину. Подвернувшаяся мне на пути отмель здорово упростила дракону задачу. Он заметил мелькнувшую под водой жертву еще до того, как я решил вынырнуть, а все остальное было для него уже делом техники.