Олег Белоус - Последний шанс человечества [litres]

При подготовке сражения волфы учли все, кроме того, что на пути атакующих линкоров окажутся безбашенные русские. Столько раз они собственными руками уничтожали свое государство и столько раз проявляли чудеса смелости и беззаветного служения Родине, что это, наверное, стало национальной традицией.

Гвардия… она была всегда, сколько существовали на Земле государства и войны. Речь идет не об изукрашенных и изнеженных, блистающих диковинными доспехами или формой полках, которые сильны лишь в устройстве дворцовых переворотов и красовании перед любовницами и женами, кто лишь по недоразумению называется гвардией. Не о преторианской страже римских цезарей или блистающих золотом «бессмертных» персидских царей. Истинная гвардия, какими бы ни были мотивы: защита Родины, рыцарский гонор, воинское братство, алчность или что-то иное – это прежде всего честь.

– Гвардия умирает, но не сдается!

Именно эти слова начертаны на памятнике генералу Камброну, участнику битвы при Ватерлоо, в которой погибла старая гвардия Наполеона, его «ворчуны». Погибли, но на предложение спасти собственную шкуру выплюнули короткое и емкое: «Merde!» – ДЕРЬМО!

Они погибли, но «Гвардия умирает, но не сдается!»

Так родилась легенда. Легенда о погибающей, но не сдающейся гвардии.

Судьба России была таковой, что множество ее сынов, даже не называясь гвардией, были ею: истинной гвардией, гвардией духа. И гремел через тысячелетия существования страны призыв князя Святослава: «Да не посрамим земли Русской, но ляжем костьми, ибо мертвые сраму не имут. Если же побежим – будет нам стыд. Не отступим, но станем крепко. Я пойду перед вами – если моя голова падет, тогда делайте что хотите».

Несутся по кровавому Аустерлицкому полю навстречу многократно превосходящему врагу восемьсот блестящих кавалергардов, сыновей цвета петербургской аристократии, давая время спасти отступающую русскую армию. Насмерть стоят суворовские чудо-богатыри. Выхаркивая после химической атаки остатки легких, бросаются на немецкий ландвер в самоубийственную атаку защитники крепости Осовец, и пораженные таким героизмом немцы бегут. Умирают, но не сдаются моряки крейсера «Варяг», и сквозь столетия гремят бессмертные слова:

Два месяца защищали дом Павлова меньше трех десятков советских солдат – больше дней и ночей, чем сопротивлялись нацистам некоторые европейские страны.

Так умирает ли гвардия? Умирает, но не сдается!

Все рассчитали волфы, не рассчитали только того, на кого они наткнутся…

– Внимание флоту! – раздался в наушниках знакомый голос командующего объединенным флотом.

Иван Алексеевич вздрогнул от пробежавшего по спине неожиданного холодка. Повинуясь мысленной команде, беззвучно растаяла чернота светофильтра иллюминатора на шлеме. С потолочного экрана в отсек заглядывала окутанная белесыми тучами громадная планета, похожая на грозный и мрачный Юпитер Солнечной системы. На миг пришли воспоминания о жене и любимом внуке-первенце Алешеньке, сердце болезненно сжалось. Усилием воли он отогнал неуместные мысли, на худом лице застыло сосредоточенное и гневное выражение. Ветеран угрюмо покосился в угол отсека, где находился динамик, дублирующий трансляцию. Первая линия флота драпанула от волфов: не те пошли люди, вот в его времена, Второй галактической войны, такого позора никогда бы не допустили… и если уж командующий лично обращается к морякам, то дело плохо.

– Братья и сестры, моряки и офицеры русского флота, – голос говорившего человека был спокоен, но в нем чувствовалась затаенная горечь поставившего на кон последнюю ставку. – Как и в прежние времена, от вас, от вашего мужества зависит судьба человечества. Я верю в вашу стойкость, в то, что вы остановите смертельного врага человечества и будете биться так, как нам завещали наши великие предки, герои Бородина и Сталинграда, герои битвы у звезды Капелла. Флоту необходимо время для сосредоточения сил, я жду и требую от вас выполнения воинского долга до конца. Помните: сражаются все, не отступает никто!

Когда голос командующего умолк, ветеран крякнул и, вобрав в рот седеющий ус, покосился на напарника. Тот слегка побледнел, но во взгляде черных бедовых глаз – все то же поселившееся недавно ожесточение. Иван Алексеевич одобрительно хмыкнул. «А молодец мальчишка, будет с него толк… если выживем!»

Шлем бесшумно затемнился, в виртуальном пространстве загорелась сетка целеуказателя, красными огоньками светились несколько сотен, от линкоров до корветов, вражеских кораблей. Впереди двигалась, хаотичными маневрами пытаясь сбить прицел, густая стая из тысяч дронов и ракет. Волфы успели приблизиться на дальность эффективного огня. Ветеран нахмурился: пора открывать огонь!

– Противник атакует, – раздался в наушниках преувеличенно спокойный голос капитана «Непобедимого». – Лазерщикам дать огонь по линкорам, старшим артиллеристам распределить дроны для атаки по целям, – и после паузы в один стремительный удар сердца: – Огонь!

Старый солдат поймал в крестик целеуказания ближайший вражеский линкор, тот стремительно приблизился: уже не красная звездочка, а блестящий броней диск с нашлепкой вверху – там находятся основные узлы корабля. Глаза сузились, он мысленно скомандовал: «Огонь!» На виртуальном изображении нарисовалась вполне себе симпатичная дырка в корпусе, но корабль продолжал неумолимо приближаться к охраняемому русским флотом пространству. «Что, не нравится?» Он переждал, пока не перезарядится лазер и не загорится зеленым индикатор готовности. «Огонь!»

Началась свалка. Волфы лезли вперед, не считаясь с собственными потерями, демонстрируя лучшие черты своей расы: бесстрашие и верность воинскому долгу. В сплошной мешанине целей ориентироваться могли лишь интеллектуальные управляющие системы, способные одновременно отслеживать маневры многих тысяч целей. Самое ожесточенное сражение закипело в центре боевых порядков, где наступающие линкоры и корветы волфов встретились с упрямцами из Новороссийской федерации. Пространство, яростно кромсаемое лазерными лучами гигаваттной мощности, разрываемое в клочки взрывами термоядерных и аннигиляционных зарядов, пронзаемое разогнанной до космических скоростей вольфрамовой шрапнелью, стонало. В бескомпромиссном поединке схлестнулись людская ярость, ярость десятков тысяч людей, и гнев волфов: кто победит, тот спасет свою расу.

Темп огня линкоров вырос до немыслимых параметров, грозя не просто расплавить, а взорвать энерговоды. Отборный флотский мат, яростные крики заживо горящих людей, проклятия умирающих волфов, вой дронов-постановщиков помех сплелись в страшный гул, заглушивший радиоэфир на расстоянии несколько световых секунд. Корабли нащупывали врага радарами, а торпеды и дроны в единый миг превращали стоящие миллиарды совершенные творения разума в бесполезный хлам. От ответных попаданий или взрывов ядерных боеголовок корабли сотрясались, двигатели вылетали из креплений, огневые башни выворачивались наизнанку. Ремонтные бригады сбивались с ног, туша многочисленные пожары и закрывая пробоины. Русские дрались отчаянно.