Олег Белоус - Последний шанс человечества [litres]

– Батареи, огонь! Огонь!

Гигантских размеров огненный шар полыхнул на месте гибели линкора, шрапнелью расшвырял куски металла по космосу, десяток кораблей перестали ускоряться, запарили выходящими в космос газами.

Мелькнул лазерный луч, пронзая толстую, сверкающую белоснежной броней шкуру русского линкора – в дыру, вместе с дымкой вылетающего воздуха, вынесло незакрепленный мусор. Ответный луч насквозь, словно шпага, пронзил уязвимое место вражеского линкора, корабль разлетелся в яркой вспышке. Полетели осколки металла и разорванные в клочья тела инопланетян.

Русские не успевают насладиться победой: шустрый дрон, прорвавшийся к линкору на расстояние поражения, исчезает в немыслимо яркой вспышке, потоки тяжелых частиц пронизывают корабль, превращая хрупкую электронику в хлам, а экипаж – в обгоревшие трупы.

Вот русский линкор, влепив луч в уязвимый борт оппонента, удачно спрятался за щитом завесы металлической пыли. Ответный удар завяз в ней и не смог пробить броню русского.

Дальше русский корвет получил в лоб облако вольфрамовой шрапнели, застыл безжизненно, заполненный вакуумом, и мертвыми, и еще живыми людьми. И те, кто еще жив, позавидуют мертвым: воздух скоро закончится, а смерть от удушья, когда легкие отчаянно, но безуспешно стараются выцедить из отравленного воздуха последние молекулы кислорода, очень мучительна…

Сколько раз молодой напарник Ивана Алексеевича в мечтах представлял, как расстреливает из лазерного орудия вероломных волфов, но все оказалось слишком страшно и кроваво, как в видеоиграх и фильмах с полным погружением.

– Да твою же мать… – раздался в наушниках яростный, отчаянный мат юного напарника; казалось, даже голос изменился, стал низким и рокочущим. Он легко перекрывал царивший в эфире дикий свист и вой помех, крики погибающих и команды. Дальше пошел загиб, который ветеран военно-космических сил Иван Алексеевич слышал не часто, очень нечасто. И самое главное, напарник, совсем молоденький артиллерист, так удачно всадил лазерный луч в корпус линкора хвостатых, что тот перестал ускоряться и запарил газами из пробоины. Если и не окончательно прикончил, то на некоторое время обездвижил. Не прекращая выцеливать юркий корвет хвостатых, ветеран довольно крякнул и уважительно покосился в сторону двери, напротив которой стояло кресло напарника. Однозначно с паренька будет толк… если выживем.

В эфире продолжалась какофония сражения.

– Потеря управления боковыми двигателями!

– Перейти на запасную цепь!

– Выполнено!

– Батареям сконцентрировать огонь по линкору в квадрате 18-6. Повторяю! Батареям сконцентрировать огонь по линкору в квадрате 18-6.

– Вас понял, исполняю!

– Говорит капитан, потеря основного электроснабжения центрального поста, электрикам немедленно разобраться и восстановить!

– Есть!

Кораблю пока везло: он поймал всего пару лазерных лучей, не разворотивших ничего важного, а лишь продырявивших несколько отсеков, да краешком зацепило шрапнелью. Трое погибших и полтора десятка раненых – ничто для такого сражения. Гораздо хуже другое: люди медленно проигрывали. «Свинья» вол-фов, не считаясь с собственными потерями, медленно, но неотвратимо продавливала центр людского флота.

Камнем преткновения стали русские эскадры, гораздо лучше оснащенные, чем остальные человеческие: сумасшедшие русские традиционно вкладывали немалую часть бюджета в вооружение вместо того, чтобы тратить его на потребление, и имели больше всех отлично вооруженных линкоров. И главное, сражались с таким исступлением и самоотверженностью, что напор наступающих ослаб. Даже чуждая психика волфов не выдерживала людской ярости. Больше сотни их кораблей летели мертвыми, развороченными коробками, лишенными электроэнергии и жизни, но и люди несли большие потери. Стоявшая в первом ряду сводная русская эскадра погибла почти полностью, в двух оставшихся потеряли боеспособность от трети до половины кораблей.

Сам момент ядерного взрыва Иван Алексеевич не помнил. Миг тому назад он азартно ловил в перекрестье целеуказателя очередной корвет волфов. В глазах – невыносимо яркая вспышка, могучая сила несет вместе с креслом, пронзительная боль в ноге… все исчезло.

Сознание включилось неожиданно. Рывком. Ему показалось, что всего через миг он открыл глаза. Темнота, виртуальное пространство исчезло, болезненно ноет ступня, словно ее расплющил обезумевший слон. Перед глазами мигнуло, по экрану шлема торопливо поползло сообщение: «Внимание! Полная разгерметизация отсека! Отсутствует связь! Получено повреждение средней тяжести, серьезное радиационное поражение. Место пробоя скафандра загерметизировано, в кровь введен препарат № 1!»

Ах, вот оно что… перед мысленным взглядом промелькнули события последнего часа. Мысленно он приказал открыть светофильтр шлема. Каждые несколько секунд включалось дежурное освещение, разгоняя кромешную тьму артиллерийского отсека алым, цвета крови, светом. Он лежал в дальнем углу, на месте левой ступни – черная нашлепка наномассы, выпущенная умным скафандром. На полу – стеклянное крошево лопнувших плафонов. Рациональная красота военного корабля исчезла. Как ни странно, многие механизмы продолжали работать, функционировали генераторы гравитации. Иван Алексеевич с трудом повернул голову – молодой напарник лежал у двери в куче хлама, в который превратилось его кресло. Сверху на нем лежала перекореженная дверь, шлем расколот, лицо потемневшее, распухшее в вакууме. С первого взгляда ясно – бесповоротно мертв. Ветеран отвел взгляд. Не пожил, не полюбил, никого после себя не оставил. Эх, сынок-сынок…

– Есть кто живой? – хриплым после ударной дозы обезболивающего и транквилизаторов голосом повторил он несколько раз в микрофон.

Тишина… Надежда, что остался хоть кто-нибудь живой, еще теплилась.

– Компьютер корабля, я рядовой первого ранга Фролов, личный номер А-3382478р, прошу информации: есть ли кто живой?

– Говорит компьютер корабля, вы единственный выживший, и в соответствии с боевым уставом ВКС России, статьей вы назначаетесь временным командиром корабля. Для принятия полномочий вам необходимо прибыть в командирскую рубку.

Конструкция линкора позволяла управлять только из командирской или резервной рубок. Ветеран облизал пересохшие губы. Несмотря на вколотое лекарство, все еще отчаянно ныла левая нога, но с каждой секундой боль уходила… Капитан… это много, это слишком много для простого матроса первого ранга… но устав надо выполнять.

– Не помню… Что случилось с «Непобедимым»…

– В непосредственной близости от корабля взорвалась ракета с термоядерной БЧ. Корпус получил множественные повреждения и сильное нейтронное облучение.