Михаил Михеев - Солдаты погибшей империи [litres]

– Знаешь, парень, я бы на твоем месте не артачился, а отвечал на вопросы.

– И на что мне отвечать, если ты ничего еще не спросил?

Оппонент Влада несколько секунд думал над его словами, а потом искренне расхохотался и хлопнул себя ладонями по коленям:

– Это ты меня подловил. В таком случае первый вопрос…

– Стоп-стоп-стоп, – перебил его оруженосец. – Давай-ка сначала договоримся. Ты можешь спрашивать меня о птичках, рыбках, цвете неба и тому подобной ерунде. По поводу целей, задач и прочего я с тобой общаться не буду.

– Мышонок, а ты хам. Я ведь о тебя мараться не буду. Отдам вон Сивому, а тот церемониться не станет. У него к тебе свои счеты.

– И?..

– И такого врага я никому не пожелаю.

– Разве ж это враг? – усмехнулся Влад, неосознанно копируя не только слова, но и интонацию наставника. – Враг – это статус. Даже более высокий, чем друг. Называя человека врагом, мы тем самым признаем его равным себе. А твой Сивый… Какой он враг? Так, дерьмо мелкое. Хотя и вонючее, признаю.

– Ну-ну, – ухмыльнулся собеседник. – Философия – это тоже неплохо. Вот только… Глухой хирург наркоз не применяет. Так что заткнет он тебе рот кляпом – и, в принципе, все. Ты как, готов?

А ведь он не шутил… Что же, Влад не боялся допроса. Конечно, настоящих, серьезных пыток не выдержит даже мазохист, но уж в чем оруженосец не сомневался, так это в своей способности в любой момент остановить сердце. Да, неприятно, даже страшно. Обидно, черт возьми! Но долг тяжел, как гора, а смерть легче пера. Так говорили древние, которые в подобных вещах, чего уж там, разбирались хорошо. И если ради победы необходимо умереть, то для выпускника Ордена выбор очевиден. Да и нет особого выбора, если честно.

Но умирать еще рано. Не потому, что остается какая-то надежда. Его не будут искать – он, Влад, расходный материал в большой игре. Как тогда, в крысином городе. Лучшее, что он может сделать, – это дать остальным хотя бы небольшой выигрыш во времени. Поэтому он обязан терпеть, давая врагу надежду что-то выведать и не отпуская его тем самым от себя. Ибо каждая минута здесь – это лишние метры, отделяющие группу магистра от погони.

А в том, что погоня будет организована, Влад не сомневался. Какими бы возможностями ни обладал враг, без преследования и захвата их отряда все телодвижения превращались в лишнюю трату времени и средств. А потому у него должно быть в избытке этих самых средств. А значит, он, Влад, должен был терпеть! И радоваться предусмотрительности магистра, так и не раскрывшего ему маршрут. Ведь никакими пытками не заставить человека раскрыть то, чего он не знает…

Следующие несколько часов были, наверное, худшими в жизни оруженосца. Потрошили его старательно, хотя и без фатального членовредительства. А он демонстрировал, что на грани, что еще чуть-чуть, и… А ведь это было до жути больно, работали над ним со знанием дела. Какая бы подготовка у тебя ни была, полностью заглушить или хотя бы проигнорировать боль не получится. Так что стоны выходили ну очень натуральными, даже играть не требовалось.

А потом Сивый все-таки перестарался, и Влад потерял сознание. Ненадолго – когда он пришел в себя, то услышал, как незадачливого палача отчитывают за неумение работать. И участвовало в процессе разом несколько человек. Ну, врагов до хрена. Что и требовалось доказать. Однако лежал Влад тихонько, дабы не привлекать внимания. А еще чтобы не причинить себе движениями боль – в организме ныла, казалось, каждая, даже самая маленькая клеточка.

Тем не менее, что он пришел в себя, заметили очень быстро. Тот же Сивый и заметил, и с радостным воплем оповестил о том остальных. Вокруг оруженосца моментально собралось с десяток рыл. Один пнул Влада сапогом в бок, не дождался реакции (только сам Влад сумел бы сказать, чего ему стоило удержать в себе вопль), после чего прокомментировал: «Действительно, машина». По его кивку Сивый тут же полез в костер, извлек накалившийся докрасна стальной прут, ткнул оруженосца в бедро. Влад посмотрел на его довольную физиономию, выругался – и, ощутив нечто вроде сильнейшего воздушного толчка, вновь потерял сознание. В этот раз надолго.

Во второй раз он пришел в себя от брызг воды на лице и холодного ветра. Пошевелился, непроизвольно застонал, однако никто не бросился к нему с радостными воплями из пасти и раскаленной железкой наперевес. И когда Влад осторожно приоткрыл один глаз, то очень быстро сообразил, что, во-первых, сейчас день, а во-вторых, он находится на палубе довольно крупного корабля. Железной, что характерно, палубе.

Руки, правда, были по-прежнему связаны, но бить пока никто не пытался. Зато слегка поднимал настроение тот факт, что рядом обнаружились Сивый, его так и оставшийся пока безымянным и непонятным босс и, кроме того, еще несколько человек. Тоже, хе-хе, связанные. Как бы ни был крут тот, кто ухитрился «сделать» Влада, хозяева корабля тоже были не пальцем деланные.

А вот и они! Двое молодых людей в непривычной форме занимались любимым делом всех матросов – драили медяшку. Чуть дальше еще один возился с установленным на массивной тумбе орудием солидного калибра. Что за модель, Влад определить не смог, но выглядело оно явно внушительнее, чем то, которым был вооружен захваченный недавно Владом пароход.

А кораблик-то интересный. Влад не был профессиональным моряком, однако его знаний хватило, чтобы понять: корабль не только большой и серьезно вооруженный, но и приводится в движение нетипичным для нынешнего времени бензиновым двигателем. Во всяком случае, запах топлива ни с чем не перепутаешь, да и звук весьма характерный. Жаль, не видно флага, если он вообще поднят. Хотел бы Влад знать, кто сейчас строит такие корабли.

Обзор с места, на котором он лежал, был отвратительным, однако верхушки растущих на берегу деревьев рассмотреть было можно. Судя по ним, шел корабль достаточно ходко. Километров двадцать в час, не меньше, а то и все двадцать пять. Стабильно держать такую скорость были способны немногие современные посудины, здесь же, насколько мог судить оруженосец, это происходило без какого-либо напряжения.

А еще, судя по несильной, но характерной качке, разыгравшийся не на шутку ветер дул аккурат против течения. Результат – высокие, крутые, очень частые волны. Для лодки проблема, для корабля – мелочь, но именно из-за них над палубой то и дело взлетали столбы брызг. Импровизированный холодный душ, благодаря которому Влад, собственно, и пришел в себя, был следствием как раз этого явления. И, хотя лежать в мокрой одежде на железной палубе, да еще обдуваемым пронизывающим ветром, холодно, оруженосец чувствовал к погоде даже нечто вроде благодарности. Холод притуплял боль, а это дорогого стоило.