Виктор Майер - Пробуждение

Одев короткую юбку, Линда попробовала сначала сама завязать на спине ремешки, предназначением которых было поддерживать бюст в горизонтальном положении, но после нескольких безуспешных попыток окончательно сдалась и попросила меня о помощи. Объединёнными усилиями мы попытались справиться с этой задачей и пришли к такому же плачевному итогу. Завязать ремешки простыми узлами было, разумеется, не трудно, но вот сделать так, чтобы конечный результат наших действий выглядел так же красиво, как у девушек ангелов, у нас никак не получалось. Конрад всё это время терпеливо наблюдал за нашими потугами, даже не пытаясь вмешиваться.

— Видишь, Кай, такая простая проблема нам, цивилизованным людям, уже не по силам, — с горькой усмешкой обронила девушка.

— Может, это и к лучшему, ведь чем красивее ты будешь выглядеть, тем больше у тебя будет шансов попасть в наложницы.

— Уж лучше смерть, чем такое будущее, — жёстко сказала она, и по её взгляду я понял, что она на самом деле так считает. — Я возлагаю очень большие надежды на этого Изориуса…

— Вы откуда прибыли, дикие люди? — Хриплый женский голос неожиданно прервал наш диалог. — Не можете справиться даже с грудными подвязками…

Мы удивлённо оглянулись на звук голоса и увидели приближающуюся к нам женщину с морщинистым, покрытым мелкими шрамами лицом и спутанными, длинными волосами. Я узнал в ней ту арестантку, с кем Линда пыталась общаться, пока мы вместе с андроидом осматривали барак, и которая оказалась единственной из всех узников, кто хоть как-то отреагировал на её вопросы.

Она подошла к Линде и, пристально рассматривая её через космы своих грязных волос, произнесла:

— Ты очень хороша, красавица. И грудь твоя вполне заслуживает того, чтобы все оценили её по достоинству. Когда-то и у меня была красивая, сочная грудь… Смотри, что они со мной сделали!

После этих слов она распахнула свои лохмотья, и мы ужаснулись от вида её обезображенного тела. У женщины отсутствовали молочные железы, и вместо них на грязной, сморщенной коже виднелись длинные, уродливые шрамы. Грудь у неё была срезана начисто! Не в силах отвести взгляд от этой тошнотворной картины, мы в молчании смущённо ожидали дальнейших действий или слов с её стороны.

— Полоумная сестра Одреда приревновала меня к одному из её любовников. Проклятая тварь! Хвала Мету, что она уже сдохла! Это по её приказу меня так изуродовали… — с ненавистью сказала женщина, не отводя внимательного взгляда от Линды. — Не повторяй моей ошибки, красавица, и тогда тебе, возможно, повезёт.

Мы с Линдой тревожно переглянулись — её будущее приобретало всё более мрачные краски. Между тем несчастная узница взяла в свои тощие руки кожаные ремни и ловко завязала их затейливыми узлами на спине у девушки.

Потом она оглядела её с головы до ног и, одобрительно кивнув головой, промолвила:

— Вот и всё, красавица. Желаю тебе удачи!

Девушка растроганно произнесла робкие слова благодарности, но пленница не ответила ей, только тяжело вздохнула и ушла в глубь барака.

Теперь Линда выглядела как все представительницы прекрасного пола у ангелов. И она была действительно прекрасна: утончённые черты лица с тёмными, падающими на плечи волосами, стройные ноги, узкая талия и обнажённая упругая грудь с аккуратными, торчащими вперёд сосками — у меня даже дыхание перехватило от этой картины. В моей голове возникло странное, пугающее желание скрыть эту красоту от взоров других мужчин, неважно какой одеждой, будь то даже грязные, рваные лохмотья. Но в то же время мне стало не по себе от этих диких мыслей. Неужели ковчег, это жуткое, жестокое место, и те трагические обстоятельства, коим мы здесь подверглись, начали постепенно менять мой привычный образ мыслей и моё поведение? Возможно ли такое, что я стал медленно, но верно превращаться из цивилизованного человека в дикаря? Сколько ещё понадобится времени для того, чтобы я забыл все моральные устои нашего земного общества и стал по своему поведению и мышлению неотличим от жителей звездолёта?

Мои размышления были прерваны появлением конвоя из четырёх вооружённых ангелов. Воины снова связали мне и Конраду руки ремнями, но Линду при этом не тронули, по-видимому, посчитав её неопасной, и велели нам выходить из барака.

Снаружи уже начинало темнеть, но, несмотря на это, площадь внутри кольца из зданий была по-прежнему заполнена народом. Мы в сопровождении охранников направились через весь бывший стадион к самому внушительному строению Цитадели. По пути я пытался как можно лучше рассмотреть обитателей поселения. Кроме самих ангелов, нам довелось увидеть довольно-таки разношёрстную публику: вооружённых уродливых дикарей, уже известных нам как кочевники, обезображенных рабов ангелов, зачастую сопровождавших вьючные повозки, запряжённые конебыками или похожими на них животными, нескольких гигантов-берсерков с боевыми котами на привязи и в намордниках, а также некоторых представителей человеческого рода, отличавшихся от других физическими отклонениями и мутациями, такими как карликовый рост, асимметрия тела, отсутствие одной или даже двух конечностей, чрезмерное оволосение и прочими отталкивающими внешними признаками. Было заметно, что и мутанты, и рабы относились с большим почтением и страхом к ангелам, берсеркам и кочевникам, всегда уступали им дорогу и старались по возможности избегать прямого контакта с ними или даже мимолётного прикосновения к их телу или одежде.

Тем временем на площади вовсю шли приготовления к вечернему пиру, обещанному местному населению принцем Артисом. Многочисленные рабы под наблюдением ангелов торопливо складывали в её центральной части на широких металлических подставках невысокие пирамиды из дров. Рядом с ними на искусственном покрытии стадиона лежали большие и пока ещё пустые котлы и длинные вертела. Тут же неподалёку со связанными ногами стояли мохнатые, тучные животные — им, по всей видимости, предназначалось сегодня стать угощением для жителей Цитадели. Они, вероятно, каким-то загадочным образом предчувствовали свою незавидную участь, дико вращали глазами и издавали испуганные, хрюкающие звуки. Наверняка их доставили сюда с ферм, подобных той, где нас взяли в плен, и именно они являлись теми самыми животными, кого Управляющий называл «свиньями», и чьё мясо он нам так расхваливал.

Мы как раз проходили мимо этих животных, когда нашим взорам представилось омерзительное зрелище. Двое грязных рабов повалили на землю одно из них и, навалившись на него своими телами, крепко прижали его к полу. Свинья начала так истошно визжать, что я даже испугался, как бы у меня от этого пронзительного звука не лопнули барабанные перепонки. После этого к телу беззащитного животного неторопливо приблизился широкоплечий человек карликового роста, сжимающий в руке длинный кинжал. Одной рукой он прижал морду визжащей свиньи к полу, а другую, ту в которой он держал оружие, занёс над её толстой шеей. Линда прикрыла свои уши руками и отвернулась, а я смотрел во все глаза, не в силах отвести взгляда от этой отвратительной сцены. Карлик сделал молниеносное движение кинжалом, и в шее животного разверзлась широкая рана. Алая кровь мощной струёй хлынула из неё в глиняный сосуд, заботливо подставленный одним из стоявших рядом рабов. Визг оборвался, и свинья, в последний раз судорожно дёрнувшись, наконец-то затихла. Стражник, идущий во главе нашего конвоя, приказал нам остановиться, подошёл к карлику и сказал ему что-то. Тот раболепно заулыбался, закивал головой и, забрав сосуд из рук раба, протянул его конвоиру.