Иван Булавин - Хромой

После этого на меня надели наручники, посадили в машину и куда-то повезли, к счастью, вперёд, туда, куда я и сам собирался. Я пытался прикидывать, сколько мы проехали, но, вопреки ожиданиям, город Сан-Маркос так и не показался. Машина остановилась в какой-то дыре, где и располагался участок. Или это был не участок, а то, что у нас называется опорный пункт. Одноэтажное здание из кирпича. Вокруг стояли несколько домов, но людей я не видел, только на заднем плане какой-то латинос в белой шляпе сел в потрёпанный чёрный пикап и отъехал по своим делам. Внутри я увидел ещё двоих человек в полицейской форме, но внешне они больше походили на банковских клерков, и занимались своим привычным делом, стучали по клавишам компьютера. Шериф забрал рюкзак с моими вещами и отправился в свой кабинет.

Меня проводили в обезьянник, напоследок сняв наручники и сказали сидеть тихо. Я, собственно, кричать и не собирался. Смысла нет. За решёткой имелась лавочка, на которой уже сидел один пассажир. Это был молодой чернокожий парень, худой, бедно одетый, он постоянно ёрзал на месте и двигал плечами, а глаза были мутные. Наркоман? На меня он не обратил никакого внимания, да и я не стал с ним разговаривать.

Время шло, в голове у меня зрел гениальный (по причине своей уникальности) план. Они найдут переводчика и подробно меня допросят. А я, рассказывая о себе, сообщу, что был в окрестностях Сан-Маркоса и видел там труп. Причём, скажу, что это был труп хорошо одетого белого мужчины. А место точно не помню, поскольку не местный, но могу показать на месте, это было у болота. Меня отвезут туда, а там… В общем, по ситуации. Правда, тут не Россия, тут за шаг в сторону пристрелят моментом, но я уж постараюсь. Удача при переходе с изнанки меня немного воодушевила, может быть, тут так же сработает?

Ближе к ночи пришёл чернокожий помощник шерифа, вошёл в камеру, посмотрел на нас, поморщился, но ничего не сказал. Тут ожил мой сокамерник, который начал что-то очень быстро говорить, активно при этом жестикулируя. Говорил он на своём негритянском сленге, а потому я ничего из его слов не понял. Зато понял помощник шерифа, и ему это не понравилось. Снова скривившись, он коротко выдал:

— Заткнись, ниггер! — а для убедительности выдал ещё и добротного полицейского леща, от которого хилый парнишка слетел с лавки. Сурово тут у них.

Впрочем, тот же самый человек мог быть и добрым. Например, когда уже почти стемнело, и в полицейском участке загорелся свет, он снова вошёл к нам, уже не открывая решётку, и протянул мне изрядно зачерствевший сэндвич. Я поблагодарил и стал есть. Без воды глотать было трудно, но я справился. В порыве человеколюбия, я съел только половину (сэндвич был довольно большой), а вторую протянул сокамернику, тот отреагировал не сразу, но потом схватил еду и начал её быстро поглощать. Давно, видать, сидит, оголодал.

А мне постепенно становилось страшно, вдруг этот… лаброс, меня найдёт. Говорили ведь, что они могут догадаться, куда я пошёл, и ждать меня уже здесь. Тогда шериф, казавшийся сейчас образцом выдержки, просто войдёт сюда и, посмотрев на меня стеклянными глазами, разрядит всю обойму из пистолета, а сверху добавит из своего мега револьвера, чтобы вообще на атомы распылить.

С этими невесёлыми мыслями я задремал, сидя на лавке. Перед глазами встали уже ставшие знакомыми образы, море, пляж с белым песком и женщина, лицо которой я так и не смог рассмотреть подробно. Она звала меня куда-то, а я отчего-то не мог за ней пойти.

А тут всё оборвалось, причём, самым варварским образом. Удар был такой, что всё здание подпрыгнуло, что это было, я так и не понял. Гранатомёт? Безоткатка? Или просто заряд взрывчатки на крыше. Сверху посыпалась штукатурка, решётка, казавшаяся монолитом, вывалилась наружу, а мой сосед рухнул мне под ноги, с головой, вдребезги разбитой выпавшим кирпичом.

В здании и вокруг него грохотала стрельба, я невеликий специалист, но и так было ясно, что стреляют снаружи, стволов много, калибр самый разный. Трещали очереди автоматов, бухали дробовики, где-то в отдалении сухо щёлкала винтовка. Но стреляли и изнутри, полицейские огрызались, но вяло, стволов было мало, а людей ещё меньше. Тут я окончательно проснулся и понял: пришли за мной. Лаброс не стал размениваться на мелочи, не стал никого брать под контроль, а просто организовал местную братву, те достали из лабазов самые серьёзные волыны и отправились добывать мой скальп. Что нужно было пообещать им, чтобы отважились напасть на полицейский участок?

Пригибаясь, я вышел во внутренние помещения, понимал, что поступаю глупо, так можно и пулю словить, но сидеть на месте было нельзя, тогда точно погибну. Видно было, что преимущество в бою отнюдь не на стороне полиции.

Двое полицейских-клерков уже лежали на полу в лужах крови, они даже за оружие схватиться не успели, шериф, прижавшись к стене, время от времени палил в окно из дробовика, а чуть дальше то же самое делал его чернокожий помощник. У них тут что, даже автоматов нет?

— Что тебе нужно, — прорычал Клеменс, увидев меня. Он как раз отвалился от окна и быстро перезаряжал дробовик.

— Тот парень, — тупо сказал я, показывая на дверь в камеру. — Он мёртв.

— Плевать! — шериф смачно выругался, потом снова выстрелил, в ответ ударила очередь, как мне показалось, из пулемёта.

Снова посмотрев на меня, он указал на свой кабинет и сквозь зубы проговорил, чтобы я тэйк свой шотган и стрелял тоже. Решение было самоубийственное, давать оружие задержанному, от которого не знаешь, чего ожидать, но он отчего-то так поступил. Видимо, шансов не было так и так, а лишний ствол даст хоть какое-то преимущество, хоть немного потянуть время, дожидаясь помощи. Возможно, шериф знал, что все русские имеют военную подготовку, что тоже немаловажно. И это ещё они не знают, что ночные гости пришли именно за мной, иначе бы просто выбросили меня из окна.

Пулемётная очередь снова прошлась по окнам, я упал на пол, засыпанный осколками стекла и штукатурки, и пополз за своим шотганом. Легко сказать «тэйк», а попробуй до него добраться, когда кабинет простреливается во всех направлениях, даже лёжа на полу имеешь нехилый шанс словить рикошет. Не вставая с пола, я протянул руку, стащил со стола сначала рюкзак, потом разгрузку, а потом и само ружьё, которое они зачем-то собрали. Где-то рядом чернокожий коп кричал поочерёдно то в рацию, то в трубку телефона, но результата никакого не было, связь была заглушена намертво, противник к нападению подготовился заранее. Заняв позицию у окна, я начал стрелять по диагонали, стараясь не высовываться, благо, цели были со всех сторон. Я расстреливал патрон за патроном, даже, кажется, попал в кого-то, по крайней мере, вспышки выстрелов с той стороны стали реже, а потом и вовсе исчезли.