Павел Корнев - Эпицентр [СИ]

Купил, будто невзначай оглянулся, но никого подозрительного не приметил и углубился в чтение. Газетчики поименовали статью «Орала на мечи?», ещё и снабдили её подзаголовком: «Оружейные бароны запускают руку в республиканский карман». Насколько понял, возмущение редакции вызвало резкое увеличение оборонных расходов и размещение заказов как на государственных, так и на частных заводах, равно как и финансирование строительства новых оружейных фабрик. Раньше я непременно возмутился бы столь беззастенчивому лоббированию интересов пиявок-капиталистов, но после двух месяцев службы в корпусе вовсе не был уверен, что это такая уж плохая идея. Пусть — лоббирование, пусть — расплата за поддержку на прошедших выборах, но с учётом политической обстановки в мире уж лучше так, чем никак.

С газетой в руке я двинулся дальше и обомлел, увидев шагавшую навстречу процессию студентов. Юноши тащили сумки и свёрнутые циновки, девушки щеголяли лёгкими платьицами, соломенными шляпками и солнечными зонтиками.

— Петя! — Нина подбежала и поцеловала меня у всех на виду, потом ещё и взяла под руку. — Здорово, что ты смог выбраться! Мы едем на пляж! Решили устроить пикник на берегу!

Тут девушке пришлось посторониться, поскольку меня облапил Карл.

— Пьер, моя благодарность не знает границ! — заявил он, похлопав по спине. — Если б ты не прикрыл с молнией, мне бы строгий выговор влепили. У нас в институте с этим строго. Точно бы общественные работы назначили.

— Да брось!

— Научный факт! — уверил меня Карл.

— Вот зачем ты молнию кинул? — насела на здоровяка Маша. — Выплеском отбросить не мог? И не промахнулся бы, и следов не оставил!

Пожалуй, впервые Карл показался мне смущённым.

— Так это… Растерялся я! А мы на военной кафедре как раз искровые разряды отрабатываем, ну и вот… Да ну тебя, Мэри! Что я оправдываюсь? — Он махнул рукой и спросил: — Ты сам-то как? Долго тебя продержали?

То, что старшекурсников только-только начали учить генерации искровых разрядов, немало меня удивило, но внимания заострять на этом не стал и беспечно улыбнулся.

— Да сразу после тебя отпустили. И вообще, если разобраться, вся та каша из-за меня заварилась.

— Вот ещё! Кто угодно мог сзади идти!

Ну тут уж я возражать не стал. Перездоровался со всеми и с Ниной под руку зашагал к остановке. Разумеется, без разговоров о допросе в комендатуре дело не обошлось, всю поездку в трамвае только и отвечал на сыпавшиеся со всех сторон вопросы, но зато, когда вышли на кольце и двинулись через сосновую рощу к водохранилищу, об этой не самой приятной для меня теме уже все позабыли. И без того нашлось о чём посудачить.

— А помнишь, Пьер, как ты на пароход опоздал? — благодушно рассмеялся Карл, стоило нам только вывернуть к лодочной станции. — Нинет тогда всех на уши поставила! «Человек за бортом! Человек за бортом!»

— И ничего такого я не кричала! Не сочиняй! — обиделась Нина.

— Кричала-кричала! — поддержала приятеля Маша. — Ты просто не помнишь! На тебя затмение нашло!

— Всё я помню!

Миновав лодочную станцию, мы спустились к длинному песчаному пляжу с уходившими на глубину мостками для ныряния, и юноши принялись расстилать циновки на самом его краю подальше от остальных отдыхающих и резвившейся в воде детворы. Барышни сноровисто втыкали в раскалённый солнцем песок зонтики, хотя, как по мне, толку от тех не было совершенно.

Карл не стал никого дожидаться, мигом избавился от обуви и верхней одежды и, вздымая кучу брызг, забежал в воду, нырнул, почти сразу показался на поверхности и поплыл, работая руками будто профессиональный пловец. Он хоть и был весьма упитанным, но мышцы под жирком проявлялись вполне отчётливо. Да и внутренний потенциал здоровяк из всей компании один набрал. Раньше этого не замечал, сегодня — почувствовал.

Интересно, большой у него заряд? Я сколько ни старался, больше двухсот тысяч сверхджоулей удержать не мог. Нет, в полной сосредоточенности и половиной от предельного выхода резонанса оперировать получалось, а если сиднем сидеть и медитировать, то и поболее, но вот так на ходу, будто невзначай, не напрягаясь, — десять процентов контролировал и точка. Всё сверх этого крайне быстро рассеивалось, да и такой объём время от времени приходилось возобновлять.

Остальные юноши — все как один в чёрных ситцевых трусах — рванули вслед за Карлом, а вот девчонки весело щебечущей стайкой убежали к кабинкам для переодевания. Ну а я остался сидеть. Только сейчас сообразил, что без рубашки буду походить на туземца в полной боевой раскраске — торс ведь в четыре цвета со всех сторон разрисован!

Ну что за напасть?! Жара, до воды рукой подать, а придётся на берегу сидеть и остальным молча завидовать!

Не о том беспокоился. Вернулись переодевшиеся в купальники девчонки, и я даже засмотрелся на Нину, длиной ног которая ничуть не уступала Полине. Ей бы чуток в нужных местах объём поднабрать…

— Петя, а ты чего в одежде сидишь? — удивилась Нина. — Идём в воду!

— Э-э-э… — Я замялся и даже не сразу нашёлся с ответом. — Да не в настроении как-то…

Тамара — барышня видная, высокая и кудрявая, а ещё острая на язык, разочарованно покачала головой.

— Ох, Нинка, беда! Твой-то себе другую нашёл, и она ему засосов понаставила!

— Типун тебе на язык, дура! Петь! Ну ты чего в самом деле?

Тут-то я и осознал, в сколь двусмысленном положении оказался. Теперь ведь точно не отстанут! Да эти сплетницы мне все косточки перемоют, небо с овчинку покажется. Ещё и Нинка разобидится.

— Какие там засосы? — вздохнул я, кинул панаму на циновку, через голову стянул с себя рубаху-поло и снова вздохнул. — Если б засосы…

При виде покрывавшей меня росписи раздались удивлённые охи и ахи, Нина спросила:

— Петя, а это что у тебя такое?

Вместо меня ответил вернувшийся на берег вихрастый Ян, невесть когда успевший замёрзнуть до посиневших губ и ногтей.

— Разметка для корректировки энергетических каналов, — заявил он, стуча зубами от холода. — Терапию проходишь?

— Ага, — подтвердил я, стягивая штаны.

— Точно! — оживилась русоволосая Тамара, единственная во всей компании учившаяся на медицинском факультете. — А я ведь даже руку узнаю! Петя, тебя Лизавета Хорь разукрасила, да?

— Она, — ответил я столь же односложно, поскольку находиться в центре всеобщего внимания нисколько не любил. Собрался даже пойти поплавать и не успел.

— И как далеко рисунок уходит? — поинтересовалась вдруг глазастая Маша.

Окончание бокового отростка схемы скрывалось под трусами, и девчонки захихикали, да ещё Тамара подлила масла в огонь, она накрутила на палец локон и вдруг заявила:

— Ну всё, Нинка, теперь он точно пропал. Лизавета любит молоденьких.