Дмитрий Силлов - Закон мутанта [litres]

Но они оказались хитрее.

Бетонный угол, за которым я прятался, начал рассыпаться в серую пыль. «Мусорщики» решили достать меня любой ценой, даже рискуя обвалить потолок подземелья себе на головы. Очень неприятная перспектива для меня, так как бежать я не собирался – да и поздно. За поворотом был слишком длинный коридор, и получить смертоносный луч между лопаток – это совсем не по-нашему. Лучше уж в морду, перекошенную в последнем крике, в прыжке, который, конечно, прервется, когда я поймаю луч своей тушкой – а может, и нет. Может, еще один ретивый «мусорщик» подошел слишком близко и я успею всадить ему нож в башку, пока другие тем временем будут меня убивать.

Эх, была не была!

Я вывернулся из-за угла, наполовину съеденного лучом «смерть-лампы», поднырнул под него, ушел в сторону – и бросился вперед, на «мусорщика», который и вправду был очень близко… но недостаточно близко, чтобы не срезать меня до того, как я воткну свою «Бритву» в его уродливую харю.

Это было обидно, но я все равно бежал навстречу неминуемой смерти, потому что ничего другого мне не оставалось – не стоять же, ожидая, пока тебя превратят в кучку серой трухи. Я бежал и прям видел, как под черной броней, похожей на плотный дым, в торжествующей усмешке растягивается рожа «мусорщика». Конечно, это я себе придумал, но он наверняка торжествовал, потому что его план удался, – как и его собратья, стоящие позади и готовые срезать меня своими лучами, если у первого что-то пойдет не так.

Тот, первый, резко шевельнул своей «смерть-лампой» в мою сторону… но луч не коснулся меня. Потому что рядом с моим плечом мелькнула серая молния, и «мусорщик», выронив «смерть-лампу», рухнул на пол, держась за то место, где у людей расположено сердце.

А потом мелькнуло еще несколько таких же молний, и остальные пришельцы из иномирья попадали, словно оловянные солдатики, сбитые меткими щелчками.

Изрядно офигев от столь стремительной развязки, я попытался обернуться… и тут меня накрыл плотный туман цвета чистого весеннего неба. Но прежде чем это странное явление погрузило меня в небытие, я успел разглядеть в том тумане огромную фигуру, похожую на человека, сжимающего в руках старую винтовку с длинным штыком…

Когда тебя лижет в щеку длинный, влажный, шершавый язык, ты никогда не ошибешься, что это именно язык, а не что-то другое, даже если еще не до конца пришел в себя и не открыл глаза. Интенсивный лизь в морду – штука, надо думать, приятная для того, кто лижет, иначе зачем бы он этим занимался, но отвратительная для облизываемого. Вполне способная привести в чувство быстро и эффективно хотя бы для того, чтобы отползти в сторону и убрать лицо, и без того уже наполовину липкое от слюней, – чисто чтоб уберечь от этой незавидной участи пока еще сухую другую половину.

В общем, я рефлекторно, боком, по-крабьи отполз назад и с усилием открыл один глаз. Второй, склеенный слюнями, не поддался.

И моментом окончательно пришел в себя.

Потому что ко мне шло чудовище.

Наверное, оно когда-то было львом или тигром. А может, сфинксом, которого Зона сделала еще ужаснее. Страшные зубы, от которых не до конца закрывалась пасть, желтые глаза, перечеркнутые вертикальным зрачком, лапищи с огромными когтями, цокающими по бетонному полу, и грация хищника, привыкшего убивать своих жертв одним небрежным ударом.

И вот это сейчас меня лизало? На вкус пробовало, что ли, размышляя, с головы меня начать есть или откуда-то еще?

Рука рефлекторно метнулась к «Бритве» – и наткнулась на пустые ножны.

И тут я вспомнил все. В том числе как выронил свой нож в том проклятом тумане перед тем, как он придушил меня до потери сознания…

Спина ткнулась во что-то твердое.

Все.

Ползти больше некуда… Да и, в общем-то, незачем. Даже если б я бежал со всех ног с форой метров в пятьсот, эта жуткая зверюга догнала бы меня меньше чем за минуту, особо не напрягаясь.

Однако помирать как баран на заклании я не привык, поэтому зашарил руками по полу, надеясь найти что-то, чем можно было бы попытаться защититься от эдакой твари. Ладонь наткнулась на что-то холодное и ребристое, похожее на кусок арматуры…

Но воспользоваться ею я не успел.

Мутант прыгнул вперед и с размаху лизнул меня в лицо, разом залепив своими липкими слюнями рот, ноздри и глаза. Правда, тут же исправил ситуацию, мощно теранувшись о меня густой шерстью и издав при этом жуткий утробный звук, отдаленно похожий на кошачье мурлыканье.

И тут я, разлепив наконец вытертые от слюней глаза, увидел, как тварь ощерилась. Нет, не для того, чтоб половчее откусить мне голову. Она, черт меня побери, улыбалась, растянув пасть до ушей… на кончиках которых я разглядел забавные кисточки.

– Лютый? – прохрипел я, не веря своим глазам.

– Грррмуррр! – ответило чудовище, просунув меж своих зубищ длиннющий язык и явно намереваясь снова меня облизать.

– Э, нет, погоди, – сказал я. – Очередной лизь отменяется. А вот обнимашки – всегда пожалуйста.

И Лютый меня понял. И кинулся обниматься – как-никак, не виделись мы довольно давно.

Пару раз смотрел я на своем КПК гифки, где какой-то отчаянный мужик обнимается со львами. Дело непростое, если честно. Прежде всего потому, что сложно уберечь свои ребра и хрупкие конечности от переломов, когда у зверя, который тяжелее тебя в несколько раз, бушуют эмоции.

Но Лютый честно старался меня не очень сильно помять. И ему почти удалось. Ключевое слово «почти». И когда я уже решил, что так и погибну от мощных проявлений чувств бывшего каракала, сбоку раздалось:

– Лютый, хорош дурковать. Задавишь гостя от радости, потом сам горевать будешь.

Мутант разочарованно сказал «мрууум», но мять меня перестал.

Я, слегка офигевший от только что произошедшего, с трудом поднялся на ноги – и увидел того, кто только что, возможно, спас меня от инвалидности.

За время, пока мы не виделись, лесник почти не изменился. Только стал каким-то… нечетким. Вроде и он, а попытаешься присмотреться – и плывет картинка перед глазами, никак взглядом детали не уловить. И длинный штык на его винтовке изменился, став цветом похожим на «Бритву», когда она полностью заряжена. Будто изнутри светился длинный и острый кусок металла, словно его отлили не из стали, а из куска чистого неба.

– Очнулся, молодь зеленая? – поинтересовался лесник, ухмыльнувшись в бороду, отчего лицо его слегка смазалось на мгновение – так бывает, когда на старом телевизоре появляются помехи.

– Типа того, – сказал я, глядя, как Лютый подходит к расплывчатому леснику и садится рядом, словно верный пес. Не скажу, что меня не кольнула булавка ревности. Вроде чуть-чуть, но все равно ощутимо.

– Ну, коли так, говори, зачем пришел. Небось опять исполнение желания понадобилось?