Роберт Маккаммон - Граница [litres]

Но тут в его лицевой щиток ударил кусок бетона, и на секунду произошел сбой.

– Нет! – ахнул президент, который только что выбрался из-под обломков; половина лица его представляла собой кровавую маску.

Этан почувствовал, что в комнату входит еще кто-то. Этот кто-то находился за его спиной. Он был холоден, неумолим и ужасен.

Сайфер тоже это почувствовал и мгновенно развернулся, направив туда оружие, но выстрелить не успел: в воздух, словно копье, уже взметнулась и пролетела над головой миротворца мощная струя жидкости.

Несущий Смерть задрожал, пытаясь раствориться в воздухе. Он был опытен и ловок, но на этот раз ловкости ему не хватило. Жидкость расплескалась по его лицевому щитку и мгновенно вспыхнула. Вибрация прекратилась, сайфер снова обрел плоть, кислота прожгла материал лицевого щитка насквозь, разрушая таящиеся под ним схемы и жизненные установки, и тело солдата задергалось, завертелось, словно какая-то сила растаскивала его на куски. Палец, лежащий на триггере, дернулся, и бластер выстрелил – огненные шары пробили стену за спиной Оливии, которая приникла к полу, цепляясь за последние клочья рассудка.

Пока Несущий Смерть вертелся и извивался в судорогах, а кислота и дальше разъедала его жизненную силу, Этан оглянулся и увидел того, кто стоял за его спиной.

Но это длилось лишь мгновение; существо тут же превратилось в земную женщину с прямыми и длинными каштановыми волосами и печальными глазами на некогда красивом лице. На ней были джинсы и белая кофточка с окаймленным розовой лентой воротничком. А буквально за мгновение перед тем, как был создан этот призрак, она представляла собой поистине инфернальное существо, все тело которого было покрыто желтой чешуей с черной и красной каемкой. Оно было облачено в бесформенную мантию из черного кожистого материала, и алые зрачки немигающих глаз одновременно завораживали и вызывали отвращение и страх.

– Мой Джефферсон, – с южным акцентом заговорила женщина с печальными глазами, – предал свою возлюбленную. Такой нехороший мальчик.

Джефферсон увидел стоящую перед ним Регину, но сразу понял, кто это на самом деле, да и сам миротворец тоже понял это. В шее Джефферсона забилась острая боль; через пару секунд она стала столь невыносима, что из его опухших глаз потекли слезы. Казалось, еще секунда – и череп расколется пополам.

– А вот ты, – продолжала королева горгонцев, переводя пристальный взгляд на Этана, – ты причинил нам много хлопот. Кто ты и что собой представляешь?

Этан едва ли мог произнести хоть слово. Рот полон крови, легкие дышат с трудом, – словом, телу, похоже, приходит конец.

– Только не твоя игрушка, – удалось ему прошептать. – Я твой властелин.

Презрительно глядя на Этана, она едва заметно улыбнулась.

Но улыбка ее тут же увяла: еще четверо сайферских бойцов прошли сквозь пролом в стене, и миротворец подумал, что настала его минута.

Куб лежал совсем близко, на расстоянии вытянутой руки. Для входа осталось набрать еще три цифры двоичного кода: три нуля. Куб лежал освещенными квадратиками вверх; они всегда были сверху, независимо от того, как лежит куб.

Он протянул руку, успел набрать два нуля, но тут до королевы дошло, что его манипуляции представляют для нее серьезную угрозу. Лицо ее сморщилось, и маска испарилась, словно мираж. За ней открылся лик, при виде которого кровь застыла бы в жилах любого земного смертного. Череп Джефферсона уже был совсем близок к тому, чтобы взорваться, сайферы выцеливали бластерами очередные жертвы, а королева горгонцев с шипением пустила из клыкастой пасти прямо в лицо посмевшему бросить ей вызов мальчишке мощную струю кислоты.

Миротворец набрал последнюю цифру, и кислота плеснула ему в лицо и выжгла серебристые глаза.

Но буквально за миг до этого он успел увидеть, что квадратики на кубе осветились красным.

Он – существо, сотканное из чистой энергии, – вырвался из мертвого тела вихрем электрической бури, выбрасывающей во все стороны мощные молнии, разрастаясь, заполнил собой всю комнату, потом весь уровень, все помещения подземного объекта, все небо от горизонта до горизонта и окутал собой всю раздираемую войной планету Земля без остатка.

Стены реальности покоробились.

В структуре, отделяющей прошлое от настоящего, возникли изъяны. У Оливии появилось ощущение, что у нее под ногами нет больше пола этой разгромленной комнаты. Ей казалось, что и комната вдруг куда-то исчезла, хотя сама она осталась на месте. Ее окутал сумрак, в котором мимо нее проплывали фигуры и образы для нее неведомые, и Оливии казалось, что это она кружится в пространстве, словно в состоянии невесомости. Словно на каком-то фантастическом празднике, кружится на карусели так быстро, что дух захватывает, и хочется, чтобы все это поскорее прекратилось…

– Остановите, пожалуйста… – шепчет она.

Но безумное кружение продолжалось, и она пыталась кричать, но голос куда-то пропал, и все вокруг превратилось в одно серое размытое пятно, а звуки – в приглушенные раскаты грома.

Она все кружилась и кружилась, и ей пришла в голову мысль, что, когда все кончится, надо подать на них в суд, да-да, она обязательно подаст жалобу на владельцев этой карусели, а Винсент поможет ей, потому что терпеть такое издевательство нельзя, она уже не может дышать и говорить не может, это же противозаконно, а они все не прекращают, этого же нельзя вынести… Но дикие, ужасные картины теснились, кувыркались в ее сознании, она боялась, что сойдет с ума, и в панике мысленно взывала: «Помоги мне, Господи… кажется, я разваливаюсь на части…»

Он чинил деревянную изгородь в западной стороне своего хозяйства, поваленную на прошлой неделе мартовскими ветрами. На нем были старые удобные джинсы, коричневая футболка и песочного цвета пиджак, на голове синяя бейсбольная кепка. «Март месяц любит куролесить», – мелькнула в голове мысль. Ну да, еще как куролесить!..

Вдруг Дейв Маккейн вздрогнул и уронил молоток: господи, ведь совсем скоро случится что-то ужасное! Он взглянул на часы, подаренные ему Шерил на десятилетие свадьбы. Одна минута одиннадцатого. Это начнется в небе. «Боже мой, рехнуться можно… вот это да! А небо-то все синее, ни облачка, солнышко светит вовсю…»

Осталось совсем немного.

Он припустил домой и на бегу стал звать жену. Пронесся мимо грузовичка с домиком на колесах, который ни с того ни с сего вдруг представился ему обгорелым, включая все четыре шины. Кажется, он сходит с ума. Но с какого перепугу, да еще в такой прекрасный день?

– Дейв! Что это с тобой? – воскликнула Шерил, когда он, как дикарь, ворвался в дом и пинком ноги чуть было не сорвал с петель дверь на кухню.