Роберт Маккаммон - Граница [litres]

Интересно, сколько людей будет об этом помнить? Один из пятидесяти? Или один из ста… из тысячи? Будет ли помнить об этом президент или его жена, первая леди страны? А как насчет никому не известного мальчишки, который взял себе имя Этана Гейнса? Будет ли он знать, кем он был, в каких событиях сыграл ключевую роль? Сколько людей вспомнит о том, что они погибли или обнаружили у себя на теле серые пятна, что потом у них начались страшные боли, вызванные структурными изменениями тканей и костей? Дай бог, чтобы то, что случилось с ними, потом никто из них не вспомнил. Он очень надеялся на милосердие высшей силы хотя бы в этом. И он был уверен, что со временем об этом узнает.

Время.

Об этом просила его Ханна. В этом она нуждалась, лежа на лазаретной койке Белой Обители.

Еще хоть немного времени.

– Дай-ка я тебя обниму, – сказал Дейв, сделал несколько шагов к жене и положил ей руки на плечи. В голове мелькнула мысль, что он способен так сильно прижать ее к себе, что она целиком сольется с ним, сольются их сердца, сольются души и на какое-то время они снова станут единой плотью. Вот так же он всегда будет обнимать и своих мальчишек, отправляя их в какую-нибудь поездку, где они весело станут проводить время, предаваться любимым занятиям, развлекаться, иначе в чем же смысл еще одного полученного ими шанса, если нельзя им воспользоваться? С Майком у него будет долгий, обстоятельный разговор, и он сделает все, чтобы уверить сына, что такое больше никогда не повторится, никогда на свете, что один удивительный звездный мальчишка твердо ему обещал, что так оно и будет.

– Я очень люблю тебя, – сказал он жене.

Глаза Дейва наполнились слезами, но он сделал так, чтобы она этого не заметила, – зачем лишний раз расстраивать? Он ухитрился вытереть глаза о рукав пиджака, а потом поцеловал ее в щеку, в лоб и в губы. Всем своим теплым, таким живым телом она прижималась к нему, но время… время… время… надо торопиться, идти забирать мальчика.

Они вышли из дома, рука об руку двинулись к своему грузовичку, и Дейв услышал далекий звон колокола. В прозрачном и чистом воздухе он звучал отчетливо и ясно.

«Вот еще кто-то вспомнил, – подумал он. – Каждый по-своему хочет сообщить об этом всему миру». Звон нисколько не походил на погребальный, в нем не слышалось ни печали, ни горечи утраты или поражения. Это был радостный звон начала новой жизни.

«В точности как сказал Этан», – подумал Дейв.

Шерил села за руль, он устроился на сиденье рядом. Неплохое начало… их ждет впереди интересное, увлекательное будущее.

Он-то ни за что не упустит такой возможности.

В одиннадцатом часу утра Оливия и Виктор Квинтеро отправились на верховую прогулку по окрестностям ранчо. Назавтра они приглашены на званый обед, там будут друзья, с которыми они встречаются через каждые пару месяцев. Обед состоится в ресторане «Плавильный котел» на Ист-Маунтин-авеню. Во время прогулки Оливия с Виктором обсуждали будущую поездку на острова Эгейского архипелага, куда они собирались осенью; обоим всегда хотелось увидеть родину античных героев и окунуться в синие воды Эгейского моря.

Привал они устроили под кронами уже начинающих цвести деревьев. Мир снова пробуждался от долгой зимней спячки. Сколько всего интересного впереди сулила им жизнь! А сегодня вечером они разожгут летнюю печку, будут любоваться звездами и за бокалом вина говорить о жизни, как это всегда делают влюбленные, которые к тому же еще и друзья, близкие по духу.

Что может быть лучше самых простых радостей жизни? И Оливия, и Виктор понимали, что время – бесценный дар и им надо дорожить. А если кто-то сомневается в этом, прямой и твердый ответ волшебного шара всегда сможет развеять все их сомнения.

Ровно в восемнадцать минут одиннадцатого доктор Джон Дуглас сидел в своем кабинете и занимался бумажной рутиной, заполняя бланки страховых полисов. Вдруг в дверь постучала одна из его медсестер.

– Приготовить вам кофе? – спросила она.

– Нет, спасибо, не хочется. Надо поскорее разобраться вот с этим. Впрочем, не откажите в любезности, позвоните Деборе, хорошо? Спросите, не хочет ли она, чтобы я заскочил по дороге в магазин и купил макарон… Впрочем, нет, не надо… забудьте об этом… через пару минут я сам ей позвоню.

– Хорошо, – сказала девушка и сдвинула бровки.

Он сразу понял: что-то произошло.

– В чем дело, Софи?

– Вы знаете… в мире происходит что-то странное. По всем каналам рассказывают. Говорят, что по всей земле слышатся какие-то странные хлопки. По всей земле, представляете? В небе какие-то удары… и ничего больше.

– Гм, – хмыкнул Джей-Ди. – Лично я об этом ничего не слышал.

– Я понимаю… но это правда очень странно. Люди везде пугаются, паникуют.

– Скорее всего, в земной атмосфере взорвался какой-нибудь метеорит. Вот только почему это слышно по всей земле… ума не приложу. Но ведь я просто старый врач…

– А не хотите сами взглянуть? Они показывают разные видеозаписи, сделанные обычными людьми, и там слышны эти звуки.

Он оглядел стол, где его ждала неприятная работа. Он уже готов был ухватиться за любой предлог, лишь бы увильнуть от нее. Но… нет.

– Нет уж, лучше я сейчас поработаю… Может быть, когда-нибудь позже, спасибо.

Софи вышла, но буквально через несколько минут затрезвонил телефон. Он снял трубку. Из дома звонила Дебора. Она сообщила: только что ей позвонила из Сан-Франциско младшая сестра и стала рассказывать нечто несусветное – такого в жизни невозможно представить – про какие-то космические корабли, каких-то пришельцев, про войну между ними… в общем, что-то совершенно дикое. Дебора сказала, что ей пришло в голову: уж не подействовали ли на сестру сейчас, через столько лет, две дозы ЛСД, которые Сисси приняла во время учебы в Беркли?

– Я бы нисколько не удивился, – сказал Джей-Ди. – Послушай… сегодня я, может быть, буду дома пораньше. Хочешь, заскочу в магазин, куплю макарон?

Дебора сказала, что это было бы просто здорово, а она сейчас перезвонит Сисси и попробует ее успокоить.

– Вот и молодец, – сказал он. – И скажи ей, что с марихуаной тоже надо потихоньку завязывать.

Потом сказал жене, что любит ее, повесил трубку и, вздохнув, снова вернулся к чертовой писанине.

Когда в небе, почти над ее головой, раздался жуткий взрыв, Регина Джерико бросила пистолет в траву и посмотрела вверх.

Но там ничего не было. Лишь чистое небо и медленно плывущие по нему редкие облачка.

Джефферсон сидел, откинувшись на спинку синего деревянного кресла, перед ним раскинулось широкое пастбище, а за ним его, Джефферсона, царство – Нью-Иден. Дул легкий ветерок, шевеля ветвями большого дуба, и по земле бегали тени. Он посмотрел на пистолет, потом заглянул Регине в лицо, и ей показалось, что в глазах его светится что-то другое… что-то такое… впрочем, что именно, она не могла понять, потому что, думала Регина, она никогда по-настоящему не знала, что за человек ее муж. А не поднять ли сейчас пистолет и не покончить ли с этим делом раз и навсегда, думала она. Ведь в небе раздался вовсе не глас Божий, спасший Джефферсона Джерико от неминуемой расплаты за все его грехи, это был всего лишь хлопок реактивного самолета, преодолевшего звуковой барьер.