Роберт Маккаммон - Граница [litres]

– Оберегают? Меня? – Джефферсон криво усмехнулся. – Если бы это было так, то не очень-то хорошо они с этим справляются, разве нет?

Дейв внимательно наблюдал за Воупом, который все моргал и моргал без остановки.

– Майор, – сказал он, – мне кажется, надо прикончить сукина сына, и дело с концом. Хлопот будет меньше. Хотите, я это сделаю? Буду только рад.

– Нет, – сказал Этан. – Тем более что вы не знаете, как это сделать.

– А ты что, знаешь?

– Да, – уверенно ответил Этан, и, заглянув в его серебристый глаз, Дейв сразу умолк.

– Я позволил вам задержать себя, – вдруг заговорил Джек-горгонец. – Позволил вам это унижение, но я могу с легкостью освободиться от ваших… веревок. Мальчишка, конечно, может меня уничтожить, но к тому времени вы, так называемый майор, будете уже мертвы.

– Да он просто сумасшедший, – вставил Джефферсон. – Псих. С чего вы взяли, что он горгонец?

– Может, скажешь ему то, что ты говорил мне? – спросил Флеминг мальчика с серебристым глазом.

Этан секунду смотрел на Джеффа Кушмана. Глядя на его изнеженное лицо, едва тронутое испытаниями жестокой войны, мальчик не мог избавиться от чувства, что с именем этого человека что-то не так… что оно у него вымышленное, что этот человек – прожженный лгун и обманщик, причем лжет и обманывает мастерски, что он способен убедить и склонить на свою сторону любого, кто не может видеть синюю защитную сферу, прикрывающую все, что творится у него в голове.

– Мысли горгонца я прочитать могу, – сказал Этан. – Они все видны мне как на ладони.

Он решил попытать счастья и убедить в своих словах и Кушмана.

– Мистер Кушман… ведь на самом деле у вас есть и другое имя, это так?

Джефферсон густо покраснел, стал беспомощно озираться, но вокруг видел только каменные лица и осуждающие взгляды.

– Послушайте, – сказал он, обращаясь ко всем сразу. – Я ведь человек! Я – один из вас! А посмотрите на этого мальчишку и скажите мне, что он такое! Неужели вы станете верить словам какого-то… перекроенного?

– Я знаю, кто вы и что собой представляете, – сказал Этан. – Отрицание этого унижает вас.

– Это же никакой не мальчик! – Джефферсон уже почти кричал, и глаза его переполнял страх. – Я не знаю, что он собой представляет, но он не из наших! Послушайте, послушайте… пожалуйста. – Последнее слово он обратил к майору Флемингу, точнее, к его руке, в которой был зажат пистолет. – Я не хочу, чтобы меня впутывали в это дело, я тут ни при чем! Этот мальчишка нужен не мне!

Горгонец заерзал на своем стуле, и веревки больно впились Джефферсону в руки. Он обратил умоляющий взор на Оливию и Дейва:

– Клянусь Богом, я не хотел принести ему никакого вреда! Мне совершенно все равно, я просто хочу вернуться туда, где был! Обратно к своим близким! Понимаете?

Слова хлынули из него, как поток сквозь прорвавшуюся плотину, он не мог их удержать; казалось, теперь смерти можно ждать с трех сторон: от этого очень странного мальчишки, от горгонца, к которому он привязан веревками, и от майора с пистолетом в руке.

– Меня просто втянули в это дело! – чуть не кричал он. – Меня заставили, я совсем не хотел!

– Заставили что? – грозно спросил майор, и по лицу его было видно, что он уже готов спустить курок.

– Меня заставили…

– Я буду говорить, – заявил вдруг горгонец.

Все замолчали. Джефферсон Джерико смотрел в пол, сердце его бешено колотилось, мысли путались.

Воуп не мог повернуть голову так, чтобы прямо посмотреть на каждого из тех, кто ожидал его слов, и он бесстрастно уставился в стенку:

– Мальчик для нас представляет диковинку. Как это он убивает без оружия? Такого не бывает, такого быть не должно. Но он существует. И мы хотим узнать, каковы его свойства, внутреннее устройство, чем он пользуется. Вы бы делали то же самое, майор, если бы дрались с таким врагом, как мы.

– Мы деремся с вашим врагом, – отозвался Флеминг, – и с вами тоже.

– Вы давно потерпели поражение в войне и с нами, и с нашими врагами. У живых существ вашего вида остался единственный шанс выжить: вы должны подчиниться нам и жить с нами в мире. Так что снимите уже с нас эти узы, майор. Мы заберем мальчишку с собой и будем считать его вашим подарком.

– Черт меня побери! – зарычал Дейв. – Забрать Этана! Да как он смеет!

Воуп помолчал. Потом голова его слегка наклонилась в сторону.

– Ваш отказ принят к сведению. Вы сами напрашиваетесь на неприятности, мы сожжем вас дотла и все равно возьмем то, что нам причитается.

– В таком случае не отстрелить ли вам сразу голову, к чертям собачьим? – Флеминг шагнул вперед и приставил ствол пистолета к виску Воупа.

– Желаю удачи, – с горечью проговорил Джефферсон.

Он весь напрягся, со страхом ожидая, что сейчас произойдет, и крупные капли пота покатились под рубашкой у него по спине.

– Да, – сказал горгонец, словно хотел выразить с ним согласие.

Что случилось потом, Джефферсон Джерико не видел, зато увидели другие. Тело горгонца вдруг стало странно мерцать и переливаться, как бы теряя при этом свою материальность. Послышался звук, похожий на тихий свист или шипение, словно откуда-то выходил воздух. Или негромкое жужжание, будто заработал маленький механизм. По мере того как Воуп бледнел и исчезал, веревки одна за другой ослабевали и падали; заросшее черной бородой лицо поднялось, и темные глаза посмотрели на майора Флеминга – тому показалось, что это не лицо, а маска, под которой что-то шевелится, словно с трудом пытаясь ее сбросить; эта маска вдруг смялась, будто сделанная из мягкого воска или даже из резины, и стала похожа на отражение в кривом зеркале комнаты смеха.

– Идиот, – послышался на прощание резкий и как бы потусторонний, похожий на эхо голос.

Воуп исчез; правда, секунду-другую казалось, что там, где он только что находился, оставалась некая темная аура… но и она ушла; ствол пистолета в руке Флеминга теперь целил в пустое пространство.

– Боже мой! – вскричал Джефферсон Джерико, когда понял, что веревки с него упали и некая сила телепортировала Воупа из комнаты неизвестно куда. – Не оставляй меня здесь! – продолжал он кричать, поднявшись со стула; на него сразу же уставились все имеющиеся в комнате стволы. – Не оставляйте меня!

Он кричал в пустоту отчаянно и безутешно, как брошенный всеми ребенок. Но на его мольбу никто не ответил, даже вмонтированное ему в затылок устройство молчало, не причиняя ему ни малейшей боли.

– Я не смогу здесь жить! Я долго не проживу здесь! – лепетал он, глядя на майора, и слезы ужаса жгли ему глаза. – Все должно быть совсем не так! Я должен вернуться обратно!

Он страстно умолял Этана, он умолял Дейва, Оливию и Джей-Ди.

– Прошу вас… вы должны помочь мне вернуться обратно!