Борис Конофальский - Оазисы

Он повернулся, на ходу натягивая очки, пошёл к выходу из заведения. Хозяин ничего ему не сказал, а вот баба с наростом на губе крикнула:

– Ты заходи, мужик…

Он ей ничего не сказал, нельзя давать таким шанса прицепиться. Только взглянул на неё и вышел на улицу.

«Санаторий, санаторий… У публики определённого пошиба это слово вызывает яркие эмоции, и при этом чужакам эти эмоции они не готовы объяснять… Любопытно. Что это такое, тюрьма?»

А на улице уже сорок два, это только начало полудня.

Чёрт, а ему нужно поспать, дело, которое он запланировал на ночь, потребует внимания и концентрации.

А городок вымер. От солнца всё белое, даже через очки. Он пошёл на запад, чувствуя, как накаляются штаны на ляжках и носки ботинок. Он пересёк центральную улицу.

Встал в тени. Все двери заперты, на стенах везде шуршат кондиционеры. Куда идти? Денег у него совсем немного. Пошёл по улице на запад, там он ещё ни разу не был.

Да, тут он не был. Домишки совсем другие пошли. Это вам не серый, простой бетон окраин, тут кругом светоотражающая краска. Даже заборы ей выкрашены. И дома пошли двухэтажные, и жалюзи на окнах, и солнечных панелей по пять на каждом. Там даже в три часа дня не больше тридцати. А главное – он увидал распределительный коллектор водопровода. Значит, тут и канализация имеется с водопроводом. Душ – это очень, очень круто. И естественно, совсем другие магазины и рестораны. Горохов остановился у одного красивого подъезда. На вывеске была надпись «Ресторан Оазис», а под ней сразу маленькая приписка внизу. «У нас всегда двадцать пять».

Он даже думать не хотел о тамошних ценах, но двадцать пять градусов…

Геодезист повернулся и решил идти в «Столовую». Конечно, он не забыл то, что видел ночью через стекло, но он надеялся, что сейчас этого он не увидит. А тех денег, той мелочи, что у него осталось, ему хватит на чай, хлеб и воду, чтобы проспать под вентилятором до сумерек. Он наделся, что его не попросят уйти в самое пекло.

И тут, в дрожащем мареве дневной жары, он увидал, как по улице едет белоснежный квадроцикл. Один из тех, что покрыт крышей и застеклён непрозрачным, светопоглощающим стеклом. Машинка из тех, в которых стоят киловатные кондиционеры. Ехал он почти бесшумно, едва-едва различимо шипели электродвигатели. Горохов прижался к стене, хотя улица была широка. Он провожал взглядом дорогую машину и та, проехав метров пятьдесят от ресторана «Оазис», остановилась близко к подъезду одного красивого дома.

Дверь отворилась и из машины вышла женщина. Пыльник, шляпа, очки, но респиратора на ней не было. Лица он её не рассмотрел. Он вышла, и пока квадроцикл стоял за её спиной, открыла дверь ключом. Вошла, закрыла за собой, только после этого квадроцикл поехал дальше.

Мало ли женщин, что могут себе позволить жить в таких районах и таких домах. Но Горохов, кажется, знал эту женщину. Он немного видел тут женщин, но только одна из тех, что он тут видел, позволяла себе такую роскошь, как юбка. А ещё он, кажется, видел туфли, которые были на этой женщине.

Но сейчас он не собирался стоять тут и вспоминать эти туфли. Ему нужно было как можно скорее найти место, чтобы переждать жару и выспаться перед делом. И лучше места, чем «Столовая», он не знал.

Досада. Все хорошие места под кондиционерами и вентиляторами на этот раз в столовой были заняты, народу было много. Он сел у северной стены, там было прохладнее всего, солнце в неё не светило, бетон не так сильно накалялся. Заказал себе чай и попкорн. За те же деньги он в «Беляшах» пообедал. Пытался подремать, но из-за многолюдности и жары почти ничего не вышло. Так, закрывал глаза, загоняя себя в дремоту почти насильно, но отдохновения это не приносило.

Он даже чай старался не пить, но всё равно не проспал и часа.

Ещё и противная девочка Ёзге подходила каждые полчаса и настойчиво спрашивала, не нужно ли что ему. Видно, хозяйке столовой не нравилось, что клиент сидит часами и ничего не заказывает. Он отказывался, обещая взять что-нибудь попозже. Так и мучился несколько часов, но переждать жару и убить время у него получилось.

Как и обещал, перед уходом он заказал три литра холодной воды. Ёзге от такого заказа скривилась, наверное, подумала, что её провели. Но пошла за водой, не сказав ни слова. А Горохов подумал, что девочка весьма противная, теперь его не удивляло то, что у неё на левей скуле и щеке красовался уже желтеющий, немаленький синяк.

Пересчитав свою мелочь, он расплатился с ней, на этот раз не оставив ей чаевых. Слишком донимала. Оделся, проверил всё и вышел на жару.

Половина шестого, через два часа начнёт темнеть. Как раз он успевал туда, куда ему нужно, даже с запасом. В левом кармане пыльника у него лежал недоеденный попкорн, в правом – патроны к обрезу и граната. Тесак при нём, кольчуга на нём, фляга была полна воды. Если бы не левая, слабая рука на перевязи, можно было бы сказать, что он в порядке. Он натянул респиратор, маску и пошёл по большой улице на север.

Пройдя мимо дома Адылла, он продолжил путь на север, почти не встречая людей. А выйдя из города на пустынную, заметённую пылью дорогу, пошёл меж барханов к высокой, песчаной дюне. До неё километра три, по барханам час пути. Время у него было, он не торопился.

Солнце уже почти коснулось горизонта, полчаса и наступит ночь. Горохов встал с песка, стрельнул окурком, вытащил тесак и, выбрав самый развесистый куст колючки, за три удара срубил его под корень. Прижимая его башмаком к песку, обрубил лишние ветки. Вот теперь он был такой, какой ему нужно. Снова усевшись на песок, он взял флягу и залез в тайник. Первым делом патроны. Все четыре патрона он загнал в барабан револьвера. Четыре патрона в пятизарядном револьвере. Один слот в барабане выглядел сиротливо пустым, ему это не нравилось, словно пальца на руке не хватало.

Он любил это оружие. Оно очень точное, универсальное. Одинаково эффективное вблизи, а с оптикой и на средней дистанции. Оружие с мощным патроном и абсолютно безотказное. И отсутствие патронов к нему… Не столько тяготило, сколько просто без этих патронов он не чувствовал себя комфортно. Ну, ладно, ничего. Четыре патрона – это тоже немало.

Фонарик – это чудо. Сам с указательный палец величиной, но белый светодиод давал столько света, что его часто приходилось закрывать рукой, чтобы враг не видел, иначе он готов был осветить пустыню на десятки метров вокруг.

Обрез дробовика – бесполезное оружие на дистанции больше пятидесяти метров. Но вблизи… Вблизи ему нет равных, а работать сегодня придётся именно на короткой дистанции. Теперь граната. РГД-5, большое спасибо Адыллу. После револьверных патронов отсутствие гранат – это второе, что его могло бы беспокоить.