Борис Конофальский - Оазисы

«Минус три копейки, да уж, на саранче в Губахе не разбогатеешь, видно, поэтому Ахмед занялся ботами».

Горохов садится за свой стол, заказывает себе еду. Сегодня работает официанткой Таня. Противная баба, она не нравится Горохову, залезла своими пальцами ему в кашу, а под ногтями-то грязь. Он сказал ей пару слов, она ему в ответ нагрубила. Золотозубый бармен не одёрнул её, только покосился в их строну, и всё. Ну, и чёрт с ней. Горохов ругаться не стал. Он проголодался и хотел холодной воды.

В зале было почти пусто, даже сидевших под кондиционером бандитов не было. Видно, грабителей искали.

В общем, всё было необычно, это было ясно, когда Горохов подходил к заведению. Перед ним он не увидал белоснежного, застеклённого квадроцикла. Ахмеда на месте не было. Занят, бородатый. Видно, какие-то у него дела с утра.

Горохов пошёл к банку. Естественно, там толпились люди, им всем что-то было нужно, единственный банк в городе. А на пороге банка Людмила повторяла и повторяла всем одно и то же.

– Господа, вам не о чем волноваться, это технический сбой. Банк скоро возобновит работу. Вероятно, что уже во второй половине дня.

Она ему нравилась. Нет, даже не тем, что была красивой. Красивые нравятся всем. Она нравилась ему своей выдержкой, умением держать лицо, что бы ей ни выкрикивали, она улыбалась и опять говорила:

– Ещё раз повторяю: все платежи будут исполнены, но с небольшой отсрочкой. Вы все получите свои зарплаты. Вам не о чем волноваться. Банк скоро возобновит работу. Вероятно, во второй половине дня.

– Да знаем мы всё, раздражено проорал немолодой уже мужичок в тряпке на лице, – вас ограбили.

– Господа, уверяю вас, вам не о чем беспокоиться, банк скоро возобновит свою работу, возможно, что уже во второй половине дня.

Горохов протиснулся вперёд, почти вплотную к ней. Она увидала его и… она обрадовалась. В её красивых зелёных глазах всего на долю секунды мелькнуло озорство, но геодезист успел его рассмотреть. И сказал с заметной угрозой в голосе:

– Дамочка, вы обещали обналичить мой чек за неделю, неделя прошла, что с моими деньгами?

Она повернулась к нему и очаровательной улыбкой ответила:

– Господа, повторяю, вам не о чем беспокоиться. Банк скоро возобновит свою работу, вы все получите всё, что вам положено в порядке очереди. Возможно, что банк возобновит свою работу во второй половине дня.

Он довольно бесцеремонно схватил её за рукав пыльника, дёрнул к себе:

– Дамочка, ты со мной не играй, я таких игр не люблю, где мой чек?

Она попыталась высвободить руку, но он не отпускал её.

Наоборот, притянул её к себе ещё ближе и, почти не шевеля губами, тихо сказал:

– У водораспределителя.

Она с силой вырвала у него рукав, крикнула звонко:

– Хамло.

И не сказав больше ни слова, открыла дверь и зашла в здание банка. Звякнул замок.

– Всё, теперь можно до обеда не ждать, – крикнул кто-то.

– Да, до обеда не откроют, – согласился Горохов и пошёл в «Столовую».

Больше ему идти было некуда, ну, не к Валере же.

Всё-таки, она отчаянная баба. Ветер, над городом висит пыль, звёзд не видать, только светлое пятно. У водораспределителя света вообще нет. А на улице ночь, пьянь, на выездах патрули, а она приехала одна на квадроцикле. Пистолетик на бедре, как будто он её спасёт в случае неприятностей.

Горохов ставит ей в кузов сумку с цветниной.

Она стягивает маску с лица:

– А почему сумка одна?

Людмила рассчитывала на две сумки, Людмилу выдаёт тон, она уже почти на взводе, чтобы начать орать, ей просто нужно кое-что уточнить.

– Часть я отдал людям, которые мне помогали. – Спокойно говорит геодезист. Он достаёт сигареты, предполагая, что разговор будет не очень лёгким. – Вы говорили, что заплатите мне тысячу, так вот, считайте, что свою тысячу я уже забрал.

– Что? Тысячу? – Она тянет из кармана фонарик, раскрывает сумку, копается в ней. Её голос выдаёт ярость. – А где медь? Тут что, один алюминий остался? Вы что, отдали этим свои помощникам всю мою медь?

– Там не один алюминий, – спокойно отвечает он, – там ещё куча отличного свинца. Свинца там на четыре аккумулятора хватит, там его рублей на восемьсот. В сумке металла больше, чем на тысячу рублей. Вы говорили, что товара в хранилище на две тысячи, тысяча вам, тысяча мне. Ваша доля получилась больше тысячи рублей, чем вы недовольны?

– А олово? – Зло спрашивает она и даже в глаза Горохову светит фонариком. – Олово вы тоже отдали помощникам?

– Олово у меня. – Горохов отводит глаза и закуривает.

– А, значит, медь вы отдали каким-то неведомым, а может, и придуманным помощникам, а олово оставили себе? Там олова на пять сотен рублей было!

Горохов лезет в карман, достаёт из него большой моток паяльной проволоки, он протягивает его ей:

– На четыреста пятьдесят, если быть точнее.

Людмила светит на проволоку фонариком и пытается тут же схватить моток, быстро тянет руку, но геодезист убирает проволоку, и её хищная лапка хватает воздух.

– Мне нужно три сотни рублей. – Говорит он, с удовольствием затягиваясь. – И ещё одну услугу от вас.

– Я не оказываю услуг, – зло говорит Людмила, – пошатайтесь по кабакам, найдёте кого-нибудь, кто вам услугу окажет, денег ведь у вас теперь предостаточно, вы ведь ещё и кассу взломали.

– Было бы странно, если бы мы, взломав хранилище, не тронули бы кассу, тем более что денег в кассе было не так уж и много.

– Но и не так уж мало, – зло говорит она.

– Кстати об услугах, говорите, что не оказываете услуги, а как же вы договорились с Бабкиным? Думаю, что с вашей жадностью денег вы ему не предложили. – Он незаметно улыбнулся, не мог удержаться, хотя понимал, что лучше не злить её дальше.

– Не ваше дело, как я договорилась с этим дураком, – шипит Людмила и снова светит фонариком ему в лицо, словно глаза ему хочет выжечь.

– Хорошо-хорошо, – примирительно говорит он и снова отворачивается от света, – не моё – так не моё. Вы олово брать будете или мне другого помощника искать?

– Что вам нужно? – Она пытается говорить спокойно.

– Во-первых, сто пятьдесят рублей, мне Ахмед обещал продать бота-девку, а во-вторых, мне нужен ещё один бот, ну, например, разнорабочий. Сам я его покупать не хочу, нужен человек, который его купит и передаст мне. И за это я отдам вот этот замечательный кусок оловянной проволоки.

– Вам нужны боты? – Спросила Людмила, сразу вдруг становясь спокойной, даже намёка на злость не осталось.

– Да, – сказал Горохов.

В эту секунду он понял, что совершил ошибку. Эта была ошибка. Геодезист ещё не понимал в чём её суть, но уже знал, что ошибся. Он всегда хорошо чувствовал людей, он следил за мимикой, за жестами людей, за тембрами их голосов, даже за дыханием, если получалось. Теперь, когда он её почти не видел в темноте, он мог полагаться только на свой слух. И слух его не подвёл, Людмила изменилась моментально. За секунду, на щелчок пальцев. Как раз после его просьбы о покупке бота. И следа не осталось от её раздражения, которое буквально разрывало её только что. Вдруг голос её стал спокоен, и в нём отчётливо слышались нотки заинтересованности. И он сразу вспомнил, также быстро она переменилась, когда он спросил её о «санатории». Ещё тогда он должен был понять, что эта тема опасна и что сама эта женщина тоже очень опасна. Она, кажется, не та, за кого себя выдаёт. Да, теперь в этом у него сомнений не было.